Александр Лисняк. В песне горькая дума о родине

Слова

И в Евангельи от Иоанна

Сказано, что слово это Бог.

Н. Гумилев

Мудрец домашнего розлива,

Я распознал под старость все ж,

Что правда — строго молчалива.

Словоохотливее ложь.

Орудуя словами бодро,

Возможно воздух сотрясти.

Но все слова — худые ведра,

В них сложно истину нести.

Слова на русском ли,

На идиш —

Приличия во имя лишь:

Ты говоришь, что

Ненавидишь,

Я вижу, что

Боготворишь.

И в судьбоносные моменты,

Как бы под вилами ужи,

Клялись вожди и президенты,

И глазом не моргнув,

На лжи.

Мы все живем в формате риска

Словам вверяя бытие.

Соврет словами и расписка —

Сам человек — уже вранье!

Неси в крови!

Лелей у сердца!

Храни в Душе — Душа жива!..

Так черным писано по белу

От Иоанна.

Сам взгляни,

Ведь «Логос» — это Мысль и Дело.

Они и были искони!

Правда

Я с ними пил из одного стакана

И ел прибором, ложкой и рукой.

Дружили от муллы до молокана

Со мною в жизни, длительной такой.

Но общество в единство не сложили,

Искать на свете правду разошлись.

Сражались,

Добивались,

Рвали жилы,

Запутали, смешали даль и близь.

У каждого была в запасе льгота,

О равенстве закон и книги врут:

Одним убить —

Обычная работа,

Другим любить —

Непостижимый труд.

Так как же это верить было надо,

Что «правда» —

Принадлежность целых стран.

Что всех зверей собрать возможно в стадо,

Где власть возьмет единственный баран.

Я не хочу в сообщества вязаться,

Ни идола творить, ни божества….

Вся правда в том,

Что большинство — мерзавцы,

А власти —

Продолженье большинства.

Как наследить…

Не все на свете поддается тленью.

Растут дворцы и замки, словно лес.

За городом любым,

За поселеньем

«Долины нищих» и «Поля чудес».

Дворцы растут,

Красивые, как вазы.

Их житель и успешен, и велик —

Сообщается десятком унитазов

С вселенной каждый замок напрямик…

Когда-то в мире было много бочек.

В них ветра свист

И солнце, как рентген.

И без удобств, без глаженых сорочек

В одной из них жил циник Диоген.

В больнице

Пахнет карболкой,

Спиртом камфорным,

Больные сны нарушит крик…

В бинты закатан, словно амфора,

На койке бодрствует старик.

Друзья, родные —

Все покоятся.

Один и ночью дед, и днем.

Лишь где-то сын-священник молится,

Но все молитвы не о нем.

Луна в окне степенно катится,

Метели рвутся напролом…

Вот снова

В белом летнем платьице

Фигурка встала за углом.

Приходит в полночь,

Так уж водится,

В сугробе,

У бетонных плит,

То ль память лет,

То ль Богородица

По душу грешную стоит.

Но дед там видит только ворона

С желаньем

Вовсе не благим…

И с этим миром связь оборвана,

И нет совсем ее с другим.

Про крылья

…Вновь я посетил…

А. С. Пушкин

Снова родину я посетил.

И сказала земля золотая:

«Улетел —

Так подальше лети.

Раки пятятся,

Птицы — летают».

Садик яблоки сыплет в траву.

Да родители тихо стареют.

Да линуют стрижи синеву,

О движенье назад не жалея.

Одноклассница стала давно

Трактористкой.

Солирует в хоре.

Вышла замуж, и ей все равно,

Что у птиц лишь передняя скорость.

Мне на улице вслед,

Как велось,

Смех детишки ушатами выльют:

Сквозь пиджак они видят насквозь,

Как малы,

Как слабы мои крылья.

И подумает за полночь мать:

«Ах, напрасная времени трата!

Если б сын

Мог, как птица, летать,

Он вернулся

И сел бы на трактор…»

Настроение

И будет ни к чему являться скоро

Сюда, где ты беспечно жил и рос:

Не речка донесла волну до моря,

А улица вливается в погост.

Родные лица реже стали сниться,

Фантазия замедлила полет.

Стучит в окно знакомая синица,

А в доме никого не узнает…