Вы тут

«…Лети, душа моя, до края…»


В Издательском доме «Звязда» вышла новая книга стихотворений известного поэта  Валерия  Гришковца — «Как на духу». На мой взгляд, автор относится к тем стихотворцам, кому совершенно не подходит определение «мастер», — настолько его стихи отличаются «несделанностью», настолько они непосредственно живы, безыскусны, писаны, что называется, сердцем, что мысли о какой-то технике даже и не возникает. Наверно, это и есть истинное мастерство, когда его не замечаешь.
Поэзия Валерия Гришковца всегда вызывала во мне противоречивые  чувства. Порой его стихи рождают своей безысходностью тайный протест в глубине нашей Богом данной сущности:

Душа зарастает полынью —

Уже и не видно ее.

За пылью, за горечью-стынью

То ль ветер, то ль дьявол поет…

И в то же время волнуют искренней исповедальностью, какой-то особой простой и сердечной интонацией:

Посиди — как будто между делом,

Руки на колени положа.

И почуешь, как сроднилась с телом

Намертво уставшая душа.

 

Значит, отлетать ей рановато.

Ну и ладно. И живи, живи…

Ну а боль? Она и боли рада —

Не бывает боли без любви.

А то есть с чем и поспорить:

Есть два пути — во всем;

они с рожденья Ведут

по жизни каждого из нас:

Свершений путь, побед. И пораженья,

Паденья путь — все ниже

каждый раз…

Есть два пути. Увы, по одному идти…

По мне, так чем выше забрался, тем ниже падать, и чем ниже упал, тем значительнее может быть победа, — если поднимешься…
Несмотря на кажущуюся скупость мотивов творчества Валерия Гришковца («жизнь прошла», забвение любви, беспечность прошлых лет, дороги и раздорожья…), оно не предстает скудным или поверхностным. Нет спасения от  памяти  —  и  от  забвения  когда-то дорогого. Нет защиты от возмездия за когда-то содеянное походя зло — и нет альтернативы немыслимому, казалось бы, но истинно врачующему небы тию — отстраненной оценке себя самого на земном поприще.
Очень сильны в некоторых стихотворениях последних лет есенинские мотивы — от почти прямых совпадений  (вспоминается  есенинское «…напылили кругом, накопытили, — и умчались под дьявольский свист…»)  до щемящих параллелей:

Спросишь. Не услышу. Не отвечу.

Повторишь. Поморщусь. Промолчу.

Ты положишь руки мне на плечи.

Я тебя поглажу по плечу.

Или:

И опять твой шепот. Все о том же.

Что ответить? Может быть, солгать?

Ну а ты все громче, тверже, строже.

— Милая, давай-ка лучше спать…

Известно, что один  заблудший, но раскаивающийся грешник дороже Богу, чем сотня «добропорядочных» грешников, думающих, что не грешат, и именно покаяние составляет внутреннюю суть поэзии Валерия Гришковца:

Напылили, наплевали, наплели…

Посидели, погалдели и ушли… 

А теперь… Хоть ты ворот

не отпирай!..

Вот опять идут, кричат

про счастье-рай.

Вот пришли. Расселись.

Стали по углам.

Оглядеться не успел — плююсь и сам.

И еще:

Чего же ты ищешь, что хнычешь,

Ты сам расплодил воронье…

Путь к спасению начинается отсюда. И нет всеобщего спасения без спасения личного. Это урок всем нам.
Хочется отметить одно, на мой взгляд, знаковое признание:
Не жаль мне вас, люди, —

от нас не убудет,

Мне этих вот, поздних,

под тучами, — жаль…

Это о журавлях… Оно может говорить, — помимо своей предельной искренности, — о следующем: во-первых, об изжитости чувства жалости к себе,  что  гораздо  ценнее  есенинского: «жалко себя немного, жаль бездомных собак…», а во-вторых, о зарождении в душе автора истинного смирения, ибо обычно под жалостью к людям прячется тайное чувство превосходства над ними. Тема смирения не случайна в позднем творчестве Валерия Гришковца:

Но, гляди, — не печально, не больно.

И светло, — кружит легкий снежок.

Хорошо!.. А конечный итог —

Это дело не наше. Довольно!

Истинное смирение предполага ет приятие всего происходящего как должного, совершающегося единственно Всевышней волей, а посему мы не можем судить об этом как о справедливом или несправедливом — мы можем только видеть, когда мы идем против Его воли, на поводу помыслов и желаний, за что и наказываем сами себя неудовлетворенностью и тоскою. И без покаяния тут никак не обойтись. На пути покаяния возможно и обращение к истинному Свету:

Молчим. И нету слов — одно великолепье,

Как будто небо разлилось в душе…

Свет гонит уныние:

Назад? Ни-ни! И не смотреть туда.

Иди, иди! Пусть даже бездорожье,

Гроза пусть, снег, пусть страшно

и тревожно,

Иди, иди — еще горит звезда.

Свет дает жизнь:

Будет думать, и грезить, и чаять, —

Что уж чаять — живи не спеша!

Как легко… Это рядом душа.

И тепло — согревает, родная…

Читатель найдет в книге и пророчество:

И будет ночь — я в эту ночь умру.

И будет день — меня уже не будет,

И в этот день — о да! —

меня полюбят...

И столько всякой всячины наврут…

Да, это уже стало общим местом — не только в отношении поэтов, но и вообще в истории: «Нет пророка в своем селении». Все даже великие при жизни были гонимы или принижаемы, а после их ухода все сказанное ими искажалось или подстраивалось под нужды бренных интересов, и тогда возвеличивалось. А что говорить о просто выдающихся людях? Об обычных же смертных остается молчать. Увы, таков закон существования общества… Как выразился наш недавний современник   Джидду   Кришнамурти, «какую ценность имеет свободный человек в нашем мире? Не задаете ли вы этот вопрос из лодки, плывущей по течению времени? И оттуда вы хотите знать, какое значение имеет свободный человек для людей в лодке.  Вероятно, никакого…  Большинство  людей не заинтересовано в свободе… Когда они встречают человека, который свободен, они либо делают из него божество, либо высекают его в камне или   в словах, что равносильно его уничтожению». Не могу судить, насколько свободной личностью является автор представляемой мною книги, но одной из привилегий свободного человека  он, без сомнения, пользуется — привилегией говорить правду. А за правду, как известно, по головке не гладят.
А какая любовь и боль по утраченному родному укладу живет в стихах Валерия Гришковца — и сколько  в них правды! В том числе и о том, что все мы приложили руку к разрушению.
 

Мой путь — путь бедуина

в Ерушалаим,

К святыням попранным,

но праведным, родным…

И еще — крик души:

Воротите наши СВЯТЫ

В их величии былом!..

Есть у Валерия Гришковца  стихи,  в которых он поднимается над всем, о чем писал раньше, — это признак глубокой зрелости:

За легкой, хрупкой, гиблой дымкой,

Страх и рыданья придуша,

Не отягченная гордыней,

Лети, лети, моя душа!

Над скудной пажитью, болотом,

Над бедной родиной моей,

Вослед за стаей перелетной

Спешащих к югу журавлей

Лети, душа моя, до края,

Гляди, восторга не скрывай!..

Но что там? Дымка кочевая?

Нет, стаей брошенный журавль…

А с ним она, седая птица,

Моя беспутная душа,

На кочку хлипкую садится,

Тая рыданья, чуть дыша…

И впрямь спазм перехватывает горло, когда читаешь такое… И как знать, стало бы возможным появление этих строк, если б не дала судьба автору ощутить себя этим «стаей брошенным журавлем», пытающимся нести свой крест и не роптать на то, что нельзя переменить, поскольку Божий мир в любое мгновение таков, каким он должен быть.
Юрий САВЧЕНКО
 

Выбар рэдакцыі

Грамадства

Час клопату садаводаў: на якія сарты пладовых і ягадных культур варта звярнуць увагу?

Час клопату садаводаў: на якія сарты пладовых і ягадных культур варта звярнуць увагу?

Выбар саджанца для садавода — той момант, значнасць якога складана пераацаніць.

Культура

Чым сёлета будзе здзіўляць наведвальнікаў «Славянскі базар у Віцебску»?

Чым сёлета будзе здзіўляць наведвальнікаў «Славянскі базар у Віцебску»?

Канцэрт для дзяцей і моладзі, пластычны спектакль Ягора Дружыніна і «Рок-панарама».