Федор Гуринович. На подходе осень…

Фотоснимки

 

Громко, что картечь,

Град стучит в окно.

В нашем доме печь

Выстыла давно.

 

Древоточец — глянь —

Потолок долбит.

На окне герань,

Черная, стоит.

 

Рамы на стене —

Фотоснимки в ряд.

Шлют улыбки мне

Мать, отец и брат.

 

Бабушки, дядья…

Стыло на душе.

Не увижу я

Вас, родных, уже.

 

Улыбайтесь мне,

Хоть из-за стекла.

Хочется вдвойне

Вашего тепла.

 

 

Русак

 

Он выпорхнул буквально из-под ног,

Осыпав лыжи бархатной порошей…

И ахнул выстрел, хрупкий мир вспоровший;

И эхо нервно повторило: гр-рох!

 

И затаилось в призрачных лесах,

Где устоялась тишина стальная.

Следов в снегу почти не оставляя,

Катил межой седеющий русак.

 

Охотник гильзу теплую швырнул,

Как будто виноватую в промашке,

И весь намокший, словно промокашка,

Ушанку с потной лысины стянул.

 

Ругая, словно тяжкую болезнь,

Свою поспешность, свой характер пылкий,

Во внутренний карман стрелок полез,

Дрожащим пальцем зажигалкой чиркнул.

 

И завертелся змейкою дымок,

Как будто сладкий пар над чашкой чая.

— Не молод ведь, — подумал вдруг стрелок, —

Не молод, да… — промолвил вслух, вздыхая.

 

На небе яркий луч затрепетал.

И от светила низкого сощурясь,

Зевнул стрелок и снова завздыхал:  

Как быстротечно промелькнула юность!

 

Он из мешка заплечного достал

Нехитрый тормозок и мятый термос.

И вдруг легла улыбка на уста:

Пальнул, как мальчуган, почти не целясь.

 

И, ощущая лет прошедших бремя,

Он торопливо бутерброд жевал.

А заяц на педали нажимал,

Стремительный и прыткий, словно время.

 

 

Горькое

 

Заросла речушка ряскою,

Лишь окошко посреди.

И уздечкой конь не ляскает,

Что по берегу ходил.

 

С гривою почти оранжевой,

Ржал призывно в синеву.

В рыхлых кочках мордой замшевой

Он выщипывал траву.

 

И зимой, и в дни осенние

Он тянул крестьянский воз.

Сколько дров, картошки, сена он

На подворья перевез!

 

Верой он служил да правдою,

Был в деревне на виду.

И, ушами часто прядая,

Все бежал на поводу.

 

Вечно пьяный конюх плеткою

Бить по шее норовил.

Раз подъехал околотками

На конюшню грузовик.

 

Задрожала в луже тоненько

Недопитая вода.

Затащили в кузов коника,

Повезли…

Да вот куда?

 

 

Тишина

 

Месяц низко-низко, хоть руками

Трогай.

Вечер чистый — что слеза.

И такая тишина! — такая:

Слышно даже, как с травы стекает

Крупная хрустальная роса.

 

С каждым днем поля грустней и чище.

Значит, на подходе осень; все ж

Будь в согласье с возрастом, дружище,

То, что отоснилось, не тревожь.

 

Отцвело, отпело наше лето.

Хоть еще не близко до зимы,

С яблонь тихо падают ранеты.

Опадем однажды так и мы.

 

Разве ж объяснить непосвященным

В чем он — долголетия секрет?..

Зреет месяц; кажется, еще нам

Жить на этом свете сотню лет.

 

Сотню лет!

Ты слышишь, дорогая? —

Завтра выйду я на встречу дня…

Месяц близко-близко. Догорает.

И стоит такая тишина!

 

 

Любимой

 

Грусть скопилась и не тает

На заснеженной аллее,

Но когда твой взгляд светает,

Солнце радостно светлеет.

 

Я тону в нем неизбежно,

В этом взгляде синеоком.

Как он искренен и нежен —

Взгляд очей твоих глубоких!

 

Стала ты моей судьбою,

Друг мой милый, друг мой вешний,

Я богат одной тобою,

Я одной тобой утешен.

 

Пусть ветра несчастий горьких

Пролетают мимо, мимо.

Ты — моя земная зорька,

Мать детей моих любимых.

 

Боль, неверье и тревогу

Снимешь ты в одно мгновенье.

Ты, любимая, от Бога,

Ты — от неба, несомненно.

 

 

Незабудки

 

На осине листва сгорает,

И зима уж не за горами,

И засохло все, что цвело.

Незабудки во мгле болотной,

Незабудки в воде холодной,

А какое от них тепло!

 

Вечереет, и зябнут пальцы.

Незабудковый, может статься,

Соберу для тебя букет.

Да, наверно, они не в моде,

Зацвели вот не по погоде,

Но прекрасней букета нет.

 

Ветер рвет мой намокший плащик.

Ах, цветы, вы — как взгляд щемящий

Незабудковых глаз родных,

Вы в печальной дали осенней,

Как открытие, как спасенье,

За тридевять земель видны.

 

Незабудковый, синий-синий,

Стынет в небе простор гусиный.

И сквозь сердце мое пролег

Путь, проложенный клином поздним

В неприветливой звездной шири

Среди тысяч других дорог.

 

 

Зимнее

 

Под упругим каблуком

Снег — хрустящим яблоком.

Хорошо бродить вдвоем

По крещенским ярмаркам.

 

Солнце, снег… Твои глаза—

До чего ж красивые!

В них искрятся небеса,

Синие-пресиние!

 

Тени веток на снегу —

Ломаные линии.

Влажный блеск невинных губ —

Алою калиною.

 

Ох и щиплет же мороз! —

На тебе да вот тебе!

Зря старается: прогноз

Обещает оттепель.

 

И хоть застит взор тебе

Снежных елей готика,

Но заметней на вербе

Нетерпенье котиков.

 

Перевод с белорусского автора.