Елизавета Полеес. Будить, растревоживать, жечь!

Могилеву

 

В городе этом, где я родилась,

что там осталось? —

Памяти призрачной тонкая вязь?

Детская шалость?

 

Но узнаю этот дворик и дом

чувством девятым.

Что там таится — в предании том

чистом и святом —

 

там, где рождался мой первый вопрос, 

первые взгляды,

где поднималась я в маленький рост,

где были рядом

 

мама и папа, и кот, и кровать,

и подоконник,

где узнавала я, как меня звать,

как скачут кони,

 

как над планетою месяц встает,

солнце садится,

как соблазнителен в небе полет

крохотной птицы,

 

как для души непростительна ложь,

гибельны битвы...

Чем ты теперь, старый дворик, живешь?

Чьею молитвой?

 

 

Еще…

 

Еще мечтать — и обо всем — вполне возможно,

И пестрый мир еще велик и так тревожит.

 

Еще не пищею одной, еще не хлебом,

Еще распахнуты глаза — в живое небо.

 

Еще душа — уже Душа! — вбирает звуки.

И музыкой звучит любовь, и нет разлуки.

 

И все, что видишь, можно знать, не вспоминая

Ни бед земных, ни войн, ни ада-рая.

 

Еще вдыхать — и грудью всей! — морозный воздух…

О, как в начале жизни жить еще не поздно!

 

 

* * *

Любить себя — какая есть,

Других немало я любила.

Любить за преданность и честь,

Любить за ветреность и силу.

 

Любить за то, что создала

Природа так, а не иначе,

Что, повидав немало зла,

Все так же и смеюсь, и плачу,

 

За то, что шляпой не мела

Ни перед властью, ни пред лестью,

Что, встретив нелюбезный взгляд,

Не опускалась я до мести,

 

За то, что не бросалась ниц

Перед коварством и пред злобой

Что не срывала маски с лиц,

Когда виновны были оба,

 

За то, что верила всерьез,

Вливаясь, как в реки теченье,

В любовь, напрасную до слез…

За то, что поддаюсь леченью…

 

 

* * *

Как надоело сильной быть!..

Как надоело

под завывание трубы

встречать метели…

 

Как надоело видеть дверь

одну и ту же…

Круг обретений и потерь

все уже, уже…

 

Как надоело заводить

все те же песни

и одиночество любить.

Любить — хоть тресни…

 

Как надоело от себя

самой спасаться,

и жить, себя в себе губя,

и гордой зваться…

 

Как надоело гнезда вить

с чужим, кто рядом…

Как надоело сильной быть

в любви…

А надо…

 

 

Апрель

 

Апрель прийти не торопился —

Он ветры славил.

И дождь с крупою снежной бился

В едином сплаве.

 

Апрель запаздывал с листочком,

С зеленой веткой,

Хотя уже тянулись почки

Упрямо к свету,

 

Хотя уже стремились травы

К теплу пробиться,

Свое отстаивая право

Шелками виться.

 

Да и подснежники воскресли,

Лепечут мило…

Мне тоже мир казался песней,

Когда любила…

 

 

1.  

 

«Помогите! Все зачтется, грех простится!

Помогите!» — крик несется над столицей.

 

«Помогите! Помогите!» — просит нищий.

«Помогите!» — на панели нищих тыщи.

 

«Помогите!» — хлещет кровь по Украине.

«Помогите!» — жизнь в клубах уходит дымных.

 

«Помогите!» — задыхается Пальмира.

«Помогите!» — вопль разносится над миром.

 

«Помогите — крошкой хлеба и участьем!

Кто там зерна на земле посеял счастья?!»

 

«Помогите!..»

Но на свете нет покоя…

И сирены города пронзают воем,

 

И старик с безумным взглядом что-то ищет

Средь развалин, средь руин, на пепелище…

 

 

Памяти 927 погибших в Зембинском гетто 18 августа 1941г.

 

Они жили в Зембине — бабушки, деды,

И тети, и дяди, и братья.

Но я никогда не глядела вослед им,

Не знала их ласк и объятий.

 

И даже увидеть я их не успела,

Победной эпохи подкидыш.

И бабушка Рива мне песен не пела

На добром и ласковом идиш.

 

С собой не брала меня бабушка Лея,

Лесные любившая стежки.

И дед предо мной не распахивал веер

Сказаний о святом и грешном.

 

Он, часто в постели куривший махорку,

О будущем думал ночами,

Не ведая участи жесткой и горькой,

О той, что ждала за плечами.

 

Июнь сорок первого грянул внезапно.

Не думали? Знать не хотели?

И в августе тишь опрокинулась залпом,

И падало тело на тело.

 

Кто скажет, зачем и за что умирали

Они тем неласковым летом?

Сестренка погибшая, девочка Рая,

Ты тоже не знаешь ответа?..

 

Где все они? Кем после выстрелов стали?

Землею ли? Влагой небесной?..

Кружит в облаках лебединая стая…

А может, их души воскресли?..

 

 

* * *

 

Глаголом жги сердца…

А. С. Пушкин («Пророк»)

 

Так просто — на миг отключиться

От мелких житейских забот

И, выпорхнув легкою птицей,    

Взлететь в голубой небосвод!

 

Так важно — бесстрашно раскрыться   

И душу до дна распахнуть,

Вглядеться в бесстрастные лица,

И все же с пути не свернуть.  

 

Так трудно — не сделав обратно

Ни шагу, — себя не беречь,

А речью, по-детски невнятной,   

Будить, растревоживать, жечь!

 

 

* * *

Я только перо Твое,

Господи! —

только!

Ни гордости нет,

ни гордыни —

нисколько.

Живу, чтоб почувствовать

чуткой душою

незримую связь

с Синим Небом —

с Тобою!

 

* * *

Еще мне хочется играть

В любовь и нежность,

Еще мне хочется дышать

Ничуть не реже,

 

А может, глубже и полней —

Холодной влагой,

Терзать дарованные мне

Перо с бумагой,

 

Ласкать не гордых роз букет —

Черемух гроздья,

И пить — и солнца яркий свет,

И звездный воздух…

 

Пока мне хочется в полях

Встречать рассветы,

Да будут небо и земля

И мной согреты!