Всемогущее время излечит…

Антонио МАЧАДО

В поезде

 

Я налегке пускаюсь в путь,

Мне лишь одно местечко надо

В вагоне третьего разряда,

И я устроюсь как-нибудь.

 

Я налегке пускаюсь в путь,

Я взглядом буду провожать

Деревьев череду — и знать,

Что ночью глаз мне не сомкнуть.

 

Я побываю в Понферраде,

Увижу Лондон и Мадрид,

Как это сладостно звучит!

Ах, до чего маршрут отраден!

 

Мой поезд мчит, набрав разгон,

Все больше миль одолевая,

А я мечтаю, забывая,

Насколько тесен мой вагон.

 

Я вижу девушку напротив

В льняном монашеском чепце;

В ее хорошеньком лице

Есть святость и презренье к плоти,

Благословенность и покой,

Отказ от счастья материнства,

Стремленье с Господом единства…

И щек румянец озорной.

 

Скромны, сестра, твои одежды;

Отдав свою любовь Христу,

Ты излучаешь красоту,

Не подающую надежды.

 

О, если б каждая девица

Вверяла церкви плоть и кровь!

Так лучше! А моя любовь

С другим желает обручиться…

 

Я налегке пускаюсь в путь,

Под стук колес и жар печи,

Мой поезд, словно искра, мчит,

Туда, где можно отдохнуть.

 

 

Весна дарила нежность поцелуя

 

Весна дарила нежность поцелуя

Деревьям, утопающим в цвету,

И, молодою зеленью балуясь,

Мир одевала в свежую листву.

 

Над ранним полем тучи проплывали,

И в каплях свежего апрельского дождя

Я видел своей молодости дали,

Я угадал в них самого себя.

 

Устроившись под тенью крон миндальных,

Раскинувших соцветия свои,

Я вспомнил вдруг, как проклял безоглядно

Мои златые годы без любви.

 

Прошло полжизни; время не вернулось.

Все чаще порываюсь я спросить:

Моя ушедшая непрожитая юность,

Кто будет тебя в памяти хранить?..

 

 

Федерико Гарсиа ЛОРКА

 

Гитара

 

Начинается плач гитары,

Тишины ночной порвана нить,

Безутешные слезы гитары

Невозможно остановить.

Ее плач на рассвете

Бежит как вода,

Ее плач, словно ветер,

Летит в никуда.

О чем плачет гитара?

О снегах и метелях,

О горячих песках

И о белых камелиях…

Плачет, словно стрела,

У которой нет цели,

Плачет, словно скала

У земли омертвелой.

Умирающей птицей

Плачет сердце гитары,

Оно ранено спицей,

Смертоносным ударом.

 

 

Сомнамбулический романс

 

Я люблю твой зеленый убор,

Зелень ветра и зелень ветвей,

Стук копыт у подножия гор

И корабль на волнах морей.

 

Она спит, опоясана тенью,

Вечным сном по ту сторону глади:

Зелень волоса, кожи зелень…

И серебряный холод во взгляде.

 

Я люблю твой зеленый убор;

Под лучами кочевника-месяца

Обращен на нее каждый взор,

Но она ни с одним не встретится.

 

Я люблю твой зеленый убор.

Звезды инеем-недотрогой

Тают, прячут вечерний узор,

Уступая заре дорогу.

 

На заброшенных горных стежках

Ветер треплет смоковницы ветви,

А гора сама, словно кошка,

Ощетинила иглы-деревья.

 

Но откуда к ней едут? И кто же?..

Она дремлет на вóлнах моря:

Зелень волоса, зелень кожи…

И прибрежных потоков горечь.

 

— Мчался я, истекая кровью,

К твоей дочери, добрый хозяин;

Раздираемый жуткой болью,

Я спешил к ней из Кабры дальней.

Пропусти меня в дом, прошу я!

За твой кров, за ее одеяло

Я отдам скакуна со сбруей,

Обменяю кинжал на зерцало!

 

— Коли б мог я, скиталец младой,

Все сменял бы: и кров, и зерцало,

Только я в этом доме чужой;

Уж давно быть моим перестал он.

 

— Я хочу умереть достойно,

На постели из ковкой стали;

Иль не видишь ты раны огромной,

Что мой враг на груди оставил?

 

— На рубаху твою из-под кожи

Просочилось три сотни роз алых;

Только я в этом доме ничтожен,

Уж давно быть моим перестал он.

 

— Разреши мне хотя бы подняться,

За перила держась, к порогу!

Умоляю, дозволь мне остаться,

Отдохнуть после долгой дороги!

 

— Как-то раз поднялись сюда двое,

На ступенях оставив следы:

За одним пролегла река крови,

За другим — соль девичьей слезы.

Жестяная дрожала крыша,

Дребезжало, как бубен, стекло,

Целый мир эти звуки слышал,

Пока солнце над ним не взошло.

 

Я люблю твой убор зеленый,

Зелень ветви и зелень ветра,

Что оставил свой привкус соленый

На губах навсегда, наверно.

 

— Где же нынче дочь твоя? Где же

Та, что здесь всегда верно ждала?

Где лица ее смуглого свежесть,

Кудри воронова крыла?..

 

Тело юной цыганки качалось

На морской беспокойной глади:

Кожа зеленью отливала,

Серебро угасало во взгляде.

Над водою ее держало

Ледяной луны отражение;

Дверь от стука жандармов дрожала,

Одурманенных опьянением…

 

Я люблю твой зеленый убор,

Зелень ветра и зелень ветвей,

Стук копыт у подножия гор

И корабль на волнах морей.

 

 

Густаво Адольфо БЕККЕР

 

Возвратятся однажды ласточки

 

Возвратятся однажды ласточки,

Возвещая собой весну;

Сизокрылые, дивные ласточки

Подлетят к твоему окну.

И заденут его ненароком

Истомленным в пути крылом,

И совьют у тебя под боком

Свой дом.

Но не эти птицы когда-то

Щебетали о твоей красоте

И о счастье моем безвозвратном…

Не те.

 

Еще краше, чем прежде, жимолость,

Одолев зимний сон, оживет;

Непокорная, дикая жимолость

В вешних сумерках зацветет.

И, ночным серебром отливая,

Усыпать лепестки будут рóсы,

Словно день уходящий роняет

Слезы.

 

Но не эти цветы нас помнят,

Окрыленных в своей простоте

И любви — настоящей, огромной…

Не те.

 

Вновь услышишь ты страстные речи

И признания под луной;

Всемогущее время излечит

Твое сердце, хворавшее мной.

Преклонив пред тобою колени,

Я навеки останусь стоять

И, подавленный болью, в смятении

Молчать.

Нет, ничья любовь не сравнится

С той, что слепо дарил тебя!

Разуверься, довольно таиться:

Ничья!

 

 

Одно и то же

 

Свинцовое небо, унылость утрá —

Одно и то же!

О, дни мои: завтра, сегодня, вчера, —

Как вы похожи!

 

Бездумное сердце вслепую стучит,

Подобно станку,

А разум холодный не мыслит: молчит,

Заснувши в углу.

 

Душа утомилась бесцельно блуждать

И рая искать,

Но верить не может она перестать,

О счастье мечтать.

 

Голос знакомую песню заводит,

Старый мотив;

Капля за каплею, время уходит,

Наземь летит.

 

Так и проносятся дни чередою,

Все как всегда;

Я не знаком ни с блаженством, ни с болью —

В этом беда.

 

Воздух в груди отравляет вкус горький

Муки былой,

И утешает меня одно только:

«Значит, живой».

 

 

Мигель де УНАМУНО

 

Читая

 

Читая, читая, читая,

Я грезы других проживаю;

Читая, читая, читая,

Былое душа забывает.

 

Шедевры на бумаге остаются,

Пера соцветия,

Творения людей, как волны, бьются

И густо пенятся.

 

Читая, читая, читая,

Я сам чтивом стану, возможно?

Своим же творцом и созданием,

Своим настоящим и прошлым?..

 

Тело поет; кровь воет, бурлит,

Моря журчит пучина,

Земля шелестит, а небо молчит,

И внемлет им всем мужчина.

 

 

Пабло НЕРУДА

 

Печальнейшие строки

 

Я напишу печальнейшие строки

Сегодня ночью; чувствую: пора.

К примеру: «Синим светом звезд далеких

Озарены и небо, и ветра...»

 

Я напишу печальнейшие строки

О том, как я любил ее тогда

И как она под небом чернооким

Мне отвечала тем же иногда;

О том, как по ночам, подобным этой,

Я нежно целовал ее лицо

И обнимал, до самого рассвета

Не разжимая теплых рук кольцо.

 

Как можно было взять и не влюбиться

В открытый взгляд ее бездонных глаз?..

...Теперь пора печали проявиться

В моих стихах, где нет отныне «нас»,

А только «я». Наедине с собою

Я слышу бесконечной ночи вой

И думаю о той, кого любовью

Считать привык; но нет ее со мной.

 

Не уберег, не удержал, так что же?!

Чужое сердце сердцем не сковать!

Что мне осталось? В свете звезд ничтожных

Печальнейшие строки создавать…

 

Мой взгляд блуждает в поисках напрасных,

Как будто силясь стать чуть ближе к ней,

Но нет ее со мной; мне неподвластно

Ни «нас» вернуть, ни тех далеких дней.

 

Я больше не люблю ее, поверьте,

Однако как же я ее любил!

Я голос свой оборотил бы в ветер,

Лишь бы мой крик услышан ею был!..

 

Иначе. Скоро будет все иначе,

Как будто нет и не было любви

В ее глазах, в ее душе — тем паче.

Она вернет объятия мои

И поцелуи, крепкие до смéрти,

Которые я ей не подарю…

Я больше не люблю ее, поверьте!

...А может быть, по-прежнему люблю.

 

Мне вспоминаться будет поневоле

Взгляд ее глаз, бездонных и больших,

Хотя не причинит мне больше боли

Та, для кого написан этот стих.

 

Перевод с испанского Владиславы КРЕЛЬ