Потерянный сын металлурга №1

Сына талантливого управленца Якова Гугеля, стоявшего у истоков создания металлургических гигантов «Магнитка», «Азовсталь», Мариупольский новотрубный завод имени В.В. Куйбышева, единственного из промышленных генералов, трижды побывавшего в должности директора, будут искать в военных архивах соратники отца. И не найдут. Владимир Гугель скромно проработал всю жизнь сборщиком радиоприемников «Минск Р-7» на заводе «Горизонт». В рамках проекта «Пятый этаж» — рассказ о трагических судьбах отца и сына…  

Несколько лет назад, коротая время в ожидании одного из директоров крупного промышленного предприятия в Минске, я листал периодические издания, находившиеся на книжной полке в его кабинете. В руки попала достаточно объемная книга, вышедшая к пятидесятилетию Победы: «Горизонтовцы — защитники Отечества». В то время еще многие ветераны были живы, и это был своего рода подарок к знаменательной дате. Мое внимание привлек снимок, под которым был небольшой текст: «Владимир Яковлевич Гугель. Сын первого директора Магнитки. Был ранен, изувечен, но выстоял. В объединении работает механиком уже более сорока лет. Редакции известен и как поэт, фотолюбитель». Позади уже была перестройка, выход «Детей Арбата» Анатолия Рыбакова, где его отец был прототипом одного из главных героев, а он известен на «Горизонте» как фотолюбитель? Его искали друзья отца и не нашли. О послевоенной судьбе этого человека нет ни одного упоминания в интернете. Он знал виновника гибели своего отца, занимавшего высокий пост в советской системе власти. Знал, но даже после реабилитации в 1956 году не захотел или не смог преодолеть себя. Отец и сын — две судьбы, которые и сегодня понять очень сложно…

Потерянный сын

Осенью 1941 года, когда немецкие войска стояли на подступах к Москве, опального юношу — «сына врага народа» — призвали в армию. Свой боевой путь он закончит под Кенигсбергом, в одном из боев будет ранен и комиссован, получит орден Красной Звезды.

После войны вернется в Беларусь, в Минск, где проработает на заводе «Горизонт» радиомехаником более сорока лет. Будет писать стихи в заводскую многотиражку, заниматься фотографией и радиолюбительством. Но о своем легендарном отце только вскользь обмолвится, когда ему самому будет уже далеко за семьдесят, во времена перестройки, и то — только коллегам и своим близким. Сына Якова Гугеля, легендарного директора Магнитки, Азовстали, Мариупольского новотрубного завода имени В.В. Куйбышева, единственного из промышленных генералов, трижды побывавшего в должности директора, будут искать в военных архивах соратники отца. Но не найдут. Не найдет его и Владимир Лившиц, написавший книгу «Горецкая еврейская община». Имя металлурга номер один в СССР и сейчас известно только местным краеведам на его малой родине — в Горках — и там, где он строил гиганты советской металлургии — в Мариуполе и Магнитогорске.

Горки, Екатеринослав, далее везде...

Яков Гугель родился в 1895 году в Горках в семье служащего лесных складов. В 1898 году они переехали в Украину, сначала в Екатеринослав (ныне — Днепропетровск), а затем в Енакиево (Донецкая область). Там Яков Гугель закончил четырехклассное городское училище и сначала работал помощником шофера, а затем чертежником в одной из контор.

В 1916 году в самый разгар Первой мировой войны Якова Гугеля призывают в действующую армию. В составе 48-го запасного полка участвовал в революционных февральских событиях в Одессе, был помощником комиссара милиции 1-го района города. Во время Октябрьской революции Яков Гугель служил командиром красногвардейского отряда в Бессарабии.

В 1918 году он возвратился в Енакиево и устроился на работу котельщиком на Петровском металлургическом заводе. Через некоторое время стал мастером цеха на строительстве новой доменной печи. 

В начале 1919 года двадцатичетырехлетнего Якова Гугеля отправляют на учебу в Харьковский технологический институт. Шла Гражданская война, и после второго курса Гугель ушел добровольцем в Красную армию. Но до фронта он не доехал. В Таганроге его назначили комиссаром авиаремонтного завода, где в 1921 году он вступает в ВКП(б). 

Исторический перелом
Не заметить хозяйственной хватки Якова Гугеля было невозможно. В Таганроге его назначили директором котельного завода. Затем талантливый управленец два года работал директором Юзовского металлургического завода, после в течение четырнадцати месяцев, с 1925 по 1926 год, — директором Константиновского металлургического завода имени М.В. Фрунзе.

С августа 1926 года Яков Гугель становится директором Мариупольского металлургического комбината имени Ильича. Многие считают, что именно ему принадлежит идея строительства нового металлургического комбината «Азовсталь» в устье реки Кальмиуса. В мае 1929 года он рассказал об этой идее председателю Всесоюзного Совета народного хозяйства (ВСНХ) Валериану Куйбышеву, который его горячо поддержал. В феврале 1930 года директор Мариупольского завода имени Ильича Яков Гугель становится одновременно и руководителем «Азовстали». Но на этой должности он проработает всего лишь год, в начале 1931 года было принято решение направить его на строительство Магнитогорского металлургического комбината — всемирно известной «Магнитки».

Магнитка

Крупнейшее в мире металлургическое производство находится на границе Европы и Азии — два материка разделяет река Урал. По территории это как два минских района – Заводской и Партизанский, по улицам комбината ходит пять рейсовых автобусов.

Магнитогорский металлургический комбинат был создан летом 1928 года. В середине 20-х годов прошлого века в СССР была создана комиссия, которая занялась разработкой плана переноса тяжелой промышленности за Урал. Ее задачей стал расчет единого хозяйственного комплекса, связывающего Кузбасс и Южный Урал. Руководил всесоюзной стройкой Лазарь Моисеевич Марьясин. Первые строители «Магнитки» прибыли на гору Магнитную и поступили в распоряжение Марьясина за год до партийного съезда — 10 марта 1929 года. Стройка шла из рук вон плохо, руководители менялись один за другим. В начале 1931 года Орджоникидзе принимает решение отправить Якова Гугеля на строительство Магнитогорского комбината. 31 января была задута первая доменная печь. 

Эта временная, как казалось самому Гугелю командировка, оказалась поворотной для него, прежде всего, в личной жизни. По неписанным номенклатурным правилам того времени высшая техническая элита страны имела жилье в Москве. Семья Гугелей жила в самом центре, его жена Софья Моисеевна, подобно женам ответственных работников того времени, была домохозяйкой. Главным ее занятием было воспитание сына Владимира, который родился в самый разгар Гражданской войны в 1918 году.

Яков в Москве появлялся наездами, тем более что командировки туда были ежемесячными. Жена, как практически все дамы ее ранга, категорически отказывалась покидать столицу. Даже когда предложили путевку на юг в санаторий, Гугель поехал один. Расставаться с привычным укладом жизни номенклатурных жен ради возможности погреться на солнце и искупаться в море Софья Моисеевна не хотела. В одном купе с ним оказалась жена консула торгпредства министерства иностранных дел. Ее звали Татьяной Ивановной, родом она была из Каменец-Продольска. Яков Гугель влюбился, у них завязался роман. С Софьей Моисеевной развелись. Своих детей в браке с Иваном Андреевичем Морозовым у Татьяны Ивановны не было. Через некоторое время она взяла на воспитание племянницу Татьяну. Именно приемная дочь Якова Гугеля Татьяна Юдина уже после распада СССР в начале 90-х годов ХХ века расскажет о последних месяцах и днях Якова Гугеля мариупольским краеведам.

Единственный свидетель

Татьяна Юдина вспоминала: «Муж Татьяны Ивановны был консулом торгпредства СССР. Тетя по паспорту была полькой и хорошо владела польским. Позже, уже вернувшись из тюрьмы, она рассказывала, что в Германии они с Иваном Андреевичем встречались в кафе с Рихардом Зорге. Видимо, не только торговыми делами ведал муж. По Москве с Татьяной Ивановной ходить было опасно. Оны была изумительной красоты. Все встречные мужчины на нее заглядывались, хотя она не давала никогда повода и ни с кем не кокетничала. Летом 1937 года, как всегда, на каникулы из Москвы приехал сын Якова Семеновича Вова. Татьяна Ивановна по-матерински заботилась о нем. Заканчивались каникулы, но Вова не захотел уезжать в Москву».

На «Магнитке» под началом Якова Гугеля работали более ста пятидесяти тысяч человек — по военным меркам это десять-двенадцать дивизий. Сам руководитель вспоминал о том времени: «Как на военном фронте воля к победе решает успех боя, так и на строительном фронте «Магнитки» энтузиазм, трудовой порыв стали решающей силой. 

И, как в бою, штурм рождал героев. Башкирский парень Нурзулла Шайхутдинов — первый краснознаменец «Магнитки». В один из морозных дней он долбил на ветру грунт. И вдруг лом выскочил из его окоченевших рук, полетел в воду. Бежать за другим ломом далеко, а бетонщики ждать не могут – бетон застынет. Замешкался Нурзулла, потом кинулся к краю плотины и прыгнул в ледяную воду. Вытащили его из воды, как огромную сосульку. Соревнование на подвиг — так можно назвать социалистическое соперничество между землекопами, бетонщиками, арматурщиками, сборщиками, клепальщиками, электриками и наладчиками. Это соперничество гигантскими скачками поднимало производительность труда. Хочу вспомнить приезд деятелей зарубежной литературы и среди них писателя-коммуниста Луи Арагона. Осталась в памяти элегантная, спокойная Эльза Триоле, которая была нашей переводчицей».

Образ Якова Гугеля вполне осязаем. Он стал прототипом Марка Рязанова — родного дяди Саши Панкратова в романе Анатолия Рыбакова «Дети Арбата». Это было поколение генетических оптимистов. Именно по этой причине техническая элита того времени, к которой принадлежал Яков Гугель, была обречена. Он понимал, что одних призывов мало, и первым начал внедрять формы материальной заинтересованности. Деньги в то время значили мало, на них нечего было купить. И прямо на участки стройки привозили кожаные куртки, сапоги, плащи, отрезы сатина, ватные одеяла — для вручения победителям соревнований. Выходил прораб перед бригадами и объявлял, какие подарки будут вручены победителям соревнования. Это было ярмарочно и лубочно, но очень действенно.

Рождение легенды

31 января 1932 года Яков Гугель дал команду запустить доменную печь. Он предложил отлить из первой плавки чугуна плитки с барельефом Ленина. Плитки были вручены знатным строителям с надписью: «В знак Вашего активного участия в строительстве первой очереди Магнитогорского металлургического комбината заводоуправление вручает Вам памятную доску, отлитую из первой плавки домны №1. 1 февраля 1932 года».

Первая плавка в 24 тонны стала событием для всей страны. 7 февраля 1932 года корреспондент газеты «За индустриализацию» Зиновий Чаган и собкор «Комсомольской правды» в Магнитогорске Семен Нариньяни вручили в Москве Серго Орджоникидзе памятную плитку с барельефом Владимира Ленина, отлитую из первого чугуна. 

Писатель Эммануил Казакевич писал: «Магнитогорск строился, создавался, возводился в темпе, ранее посильном только для разрушения». И в этих словах Казакевича все величие и трагедия того времени.

Арест

Яков Гугель был арестован 19 августа 1937 года. С санкции прокурора области Романа Руденко, который впоследствии сделает блестящую карьеру вплоть до Генерального прокурора СССР (именно он будет представлять Советский Союз на Нюрнбергском процессе). Постановление об аресте вручил оперуполномоченный УГБ НКВД Донецкой области старший сержант Трофименко. 

25 сентября на допросе в Киеве, который проводил старший лейтенант госбезопасности Ширин, Гугель заявит: «Я постепенно шел дальше, занявшись прямой ревизией политики ВКП(б). Я начал отрицать существование партийной демократии, считая, что она подменяется жестким централизмом, широко практикуемым назначенством. Не по принципам политико-делового порядка, что критика существует для низовых звеньев партии, но отнюдь не в отношении ответственных работников. Партийный аппарат я рассматривал как силу, подавляющую живую мысль, оторванную от масс. Отрыв от партийной и рабочей среды, политика «цукания», а не руководства, назначенство, подавление попыток протеста — весь этот стиль работы Донецкого обкома мною расценивался как подтверждение моих взглядов, что это общая линия ЦК».

Яков Гугель был далеко не глупым и мужественным человеком. Такие признания в то время означали смертный приговор. 

…26 сентября 1937 года на стол Сталину был подан «Список лиц, подлежащих суду Военной Коллегии Верховного Суда СССР по первой категории», то есть подлежащих расстрелу. Под № 104 была фамилия Якова Гугеля. Приговор был приведен к исполнению в Киеве 15 октября 1937 года. Якову Гугелю было всего 42 года. 8 сентября 1956 года его дело было пересмотрено Военной коллегией Верховного Суда СССР, и он был посмертно реабилитирован.

Поколение победителей

Был ли Яков Гугель романтиком? Безусловно. А понимал ли он все издержки своего времени? Еще как! Он писал: «Комсомолец-монтажник, колхозник, плотник, печник или штукатур, приехавший на Магнитку, рассматривал себя зачастую как герой, свою поездку на Магнитстрой он считал поступком героическим. В значительной степени так оно и было. Перед ним, охваченным энтузиазмом, раскрывались перспективы самоотверженной борьбы на одном из самых передовых форпостов социалистического наступления. Парикмахер, портной или сапожник энтузиазмом, как правило, не заражались. Перспектив героических подвигов у них не было. Были только трудности, более острые по сравнению с насиженным местом. Соблазнов на Магнитстрое для них было мало. Мы не учли этого обстоятельства, не создали для них нужных стимулов. Главенствовал лозунг: «Домну в срок!»

Молодой инженер Алексей Исаев не найдет себя на «Магнитке», сбежит со стройки. Но станет главным конструктором ракетных двигателей у Сергея Королева. Аркадий Гайдар, любивший посидеть у костра у горы Магнитной, погибнет в первые дни войны. Командир бригады строителей-энтузиастов Евгений Майков станет генералом. Член РСДРП с 1903 года (с момента основания партии), меньшевик, бывший министр труда Временного правительства М.И. Скобелев будет работать главным энергетиком комбината. Невзрачный фэзэушник Андрей Филатов вырастет до должности генерального директора Магнитогорского металлургического комбината. Рабочий парень Иван Одарченко, крещенный «Магниткой» и Великой Отечественной войной, будет замечен скульптором Вучетичем и поднимется бронзовым монументом в Трептов-парке в образе воина-освободителя. Поэт Борис Ручьев обретет всесоюзную славу, он пробудет десять лет на Колыме и станет свидетелем последних минут жизни Осипа Мандельштама. Еще один уроженец деревни Староселье Горецкого района Могилевской области Алексей Филиппович Борисов уже после войны станет директором Магнитогорского металлургического комбината.

Понять и принять то время

А сын Якова Гугеля в самый разгар борьбы с космополитизмом вернется в Беларусь и поселится в Минске. В 1951 году он придет на завод «Горизонт» (тогда это был «Радиозавод им. Молотова») и устроится на работу сборщиком радиоприемников Р-7, где проработает всю жизнь. Почему Владимир Гугель не откликнулся на поиски друзей отца и сам не стал искать их, мы никогда не узнаем. Скорее всего, не захотел ворошить прошлое. Он слишком много пережил в детстве, когда распалась их семья, но это спасло и его, и его мать. Возможно, он понимал, говоря словами Юрия Трифонова, что «настало время, когда он будет стараться не помнить всего происходившего с ним в те минуты» и не захочет «жить жизнью, которой не было». Это было новое поколение, поколение молчащих, все понимающих, но ни на что не жалующихся людей. У этого поколения была своя вершина — Великая Отечественная война, которую они покорили с честью, и эта планка сняла все вопросы, как с них, так и с их родителей…

Игорь КОЗЛОВ

Партнёр проекта «Пятый этаж» - Брестский государственный технический университет.