Им сегодня стыдно. Не то что фамилию называть или фотографироваться, но даже вспоминать о своих сомнительных «подвигах». Поэтому разговариваем с родителями, которые все же вернули себе право так называться, на условиях анонимности. Договариваемся, что даже не озвучиваем название конкретного населенного пункта.
Скажу лишь, что речь идет о Гомельском районе. Ведь именно здесь есть интересный опыт, достойный внимания и подражания. Опыт борьбы за судьбы детей, которым нужны настоящие родители. С заместителем председателя комиссии по делам несовершеннолетних Гомельского райисполкома Екатериной Руденко едем в одну из деревень. Останавливаемся около двухэтажки, которую местный люд называет «пьяный дом». Наши первые герои здесь и живут. Ждут нас и очень волнуются. Мужчине 26, его жене 22. Вместе уже пять лет, в браке официально — три. Есть маленькая дочь. Что еще для счастья надо?
— Я часто в Россию ездил на заработки, — рассказывает молодой человек. — Привозил неплохие деньги, и так получалось, что мы хорошо отмечали мое возвращение. Люди стали замечать. Приехала к нам проверка из школы, потом второй раз, третий. Соседи, видимо, рассказали. В ноябре забрали у нас ребенка.
Директор местной средней школы Татьяна Матюшенко говорит, что супруги, когда осознали, что произошло, сразу же пришли на комиссию:
— Они признали, что выпивали, и сказали, что будут делать все для того, чтобы вернуть ребенка в семью. Сами прошли медкомиссию, трудоустроились, начали делать ремонт в квартире. Семья начала интенсивно приводит себя в порядок, и мы это увидели.
— Закодировались оба, — говорит молодой отец. — Пришлось, так как это одно из требований. Не жалею об этом. 2,5 месяца не было ребенка с нами, и мы скучали. Жена ездила к дочери в детский дом очень часто, я реже. Мы работаем сейчас на местной птицефабрике. Нам дали ссуду, чтобы оплатить долги, которые у нас образовались. Директор вошел в наше положение. Сейчас определенный ритм появился в жизни: пришел с работы, ребенка забрал, поиграл с ним, поужинали вместе...
Как оно пойдет дальше — пока никто особо не загадывает. Результаты в этом деле — не цифры на бумаге, а счастливые глаза детей. В долгосрочной перспективе. Кстати, те, кто сегодня становятся родителями, чаще всего родом из тех самых 90-х. Их еще называют потерянным поколением. Они никому не были особенно нужны и не научились ни вести хозяйство, ни ценить настоящие ценности жизни... Им сложно, с ними сложно.
— Многие из них начали пить, когда сами были подростками, — говорит Екатерина Руденко. — Теперь они рожают детей. Проходят курс лечения, но потом снова начинают пить. Многие не знают, что такое семья, не были приучены в детстве к самому элементарному. Они не понимают, что в доме должен быть порядок. У них нет навыков ухода за ребенком. Есть и такие, кто не пьет, но санитарное состояние жилья ужасное. Вот что приходится ежедневно объяснять взрослым людям. У нас все сельисполкомы очень крепко стоят на защите прав и законных интересов детей. Мы стараемся не сваливать всю эту сложную работу на учреждения образования, считаем, что все государственные структуры должны заниматься выявлением социально опасных семей. И сельисполкомы здесь самые первые. На общественные пункты охраны правопорядка возложена большая работа по помощи таким семьям.
Традиционно, по словам Екатерины Николаевны, важную роль играют человеческий фактор и гражданская позиция отдельных влиятельных людей в районе. Важно все сделать вовремя: увидеть проблемы ребенка, защитить его права, не пройти мимо.
— Мы некоторое время назад забирали троих детей в Терешковичском сельсовете. Там максимально подключился к работе с горе-родителями тогдашний руководитель предприятия. Тогда благодаря его позиции семье полностью отремонтировали дом, купили мебель, даже новый забор из металлопрофиля поставили. Их взяли на работу. Они прошли курс лечения от алкогольной зависимости. Семья восстановилась.
Таким образом и реализовывается Декрет «О дополнительных мерах по государственной защите детей в неблагополучных семьях». Документ между тем работает уже одиннадцатый год. Те, кто знаком с ним не только на бумаге, утверждают, что актуальность не потеряна. Председатели сельских исполкомов сразу же сообщают о ситуации, когда она требует вмешательства государства.
— У нас очень хорошо осуществляется такая работа на территориях Улуковского и Прибытковского сельсоветов, — подчеркивает Екатерина Николаевна. — Там председатели с активной гражданской позицией. Если мы отбираем детей, председателем райисполкома согласовывается индивидуальный план по защите прав ребенка. В него включены все меры профилактики. Мы подробно прописываем даже мелочи. Вроде: мыть пол, переклеить обои, прибить плинтуса, помыть потолок... Даем реальный шанс и детям, и их родителям. Ведь, если бы не Декрет № 18, мы должны были бы сразу же требовать лишения родительских прав. В таком случае социального сиротства было бы намного больше. А шесть месяцев — это серьезный срок. Из опыта: если человек за это время сразу делает выводы, он и впредь будет стремиться изменить ситуацию. Некоторые именно благодаря этому декрету впервые в жизни получили работу, а некоторые — даже положительные отзывы по месту работы.
На селе все знают друг друга и это помогает иногда предупредить настоящую беду. Екатерина Руденко вспоминает случай, который произошел уже давно, и только благодаря бдительным соседям ситуация тогда не закончилась трагически:
— Когда-то соседи позвонили и сообщили, что дня два не видят маму с ребенком. Мы поехали с участковым инспектором и спасателем по указанному адресу. Дом нам не открывали. Когда открыли — родители валялись пьяные, а маленький ребенок грыз тыквенные семена, так как в доме было нечего есть. А если бы люди не сообщили?
...Тем временем подъезжаем к многодетной маме, которая курит на входе в подъезд. Теперь — трезвая. У женщины есть муж, который работает поваром, и пять прекрасных девочек: от двух до четырнадцати лет. Директор школы Татьяна Матюшенко говорит, что старшие девочки в учреждении образования — активистки и спортсменки. И им очень стыдно, когда их мама уходит в запой.
— Я могу не выпивать и год, и два, и вообще, — уверена многодетная мать. — Но потом могу сорваться... Не помню, с чего. Последний раз то ли день рождения чей-то был, то ли кум приехал, которого давно не видела... Я думала, что выпью пива и все, но не получилось. В запой ушла... Дети были у мамы. В октябре 2017 года записали меня в социально опасные.
— А ко мне в комиссию тем временем пришел материал из милиции, что в деревне пропала многодетная мама, — говорит Екатерина Руденко.
— С октября перестала выпивать, закодировалась, — далее рассказывает свою историю мать пятерых девочек. — Пока меня здесь, в деревне, уговаривали не пить — еще не доходило, а вот когда на уровне района комиссия разобрала... Мне не нужно выпивать вообще, потому что я не умею. Держаться буду за детей — чтобы не попадать больше в такую ситуацию.
Обещания, конечно, можно слушать, но следить надо в оба глаза и в дальнейшем, — именно так считает Екатерина Руденко. Она уверена, что гарантий относительно таких семей никто не даст. Надежды — хорошо, а тщательный контроль — еще лучше.
Проблем в деле воспитания, тем более социально опасных взрослых граждан — больше, чем нужно. И все же цифры говорят за то, что работа, которая целенаправленно ведется — не напрасна. В Гомельском районе в 2007 году было признано, что 380 детей из 194 семей находятся в социально опасном положении. Сейчас на учете — 243 ребенка из 167 семей.
На Гомельщине по сравнению с 2008 годом, когда активно заработал Декрет № 18, значительно уменьшилось количество детей в социально опасном положении. 6890 было тогда и 4689 — сейчас.
Ведется работа, направленная на уменьшение социального сиротства и устройства детей, оставшихся без попечения родителей, на семейные формы воспитания. Если в 2007 году в области было только пять домов семейного типа, то сейчас их 46.
За последние 10 лет в три раза уменьшилось количество преступлений, которые совершили несовершеннолетние. Более чем вдвое сократилось и количество детей, погибших от внешних причин.
Ирина ОСТАШКЕВИЧ
Фото Анатолия КЛЕЩУКА
А вместе с ними обучение, соцпакет и даже жилье.
«Мы заинтересованы, чтобы к нам приезжали».
Беларусь — один из мировых лидеров в области добычи и глубокой переработки торфа.
