Как живут последние жители села Ромашки

Нина Мастиловская самая активная, разговорчивая, веселая из трех последних жительниц села с красивым названием Ромашки. Вот в ком погибла актриса: шутки, пословицы — пожалуйста, экспромтом, даже крепким словцом не брезгует, когда эмоции захлестывают. Ей бы текст и — на сцену, с любой ролью справится. Говорила, что два раза читала «Анну Каренину», нравится ей это произведение...

Женская история

Когда мы приехали, 81-летняя Нина Владимировна работала на огороде, собирала чеснок. Надо сказать, что огород у нее образцово-показательный, хоть делегации туда води. Все грядки одинаковые — одна в одну, нигде лишней травинки нет. Не заметно, что и засуха была, все растет, зеленеет. За сараем пасутся две козочки, так что молоко и сыр хозяйка к столу не покупает. Есть чем и внуков угостить, как приедут. «Не только внуки, уже восемь правнуков имею» — похвасталась счастливая бабушка своим главным богатством.

Когда поговоришь с этой жительницей Ромашек — столько энергии, бодрости, жизни от нее идет — может показаться, что женщина совершенно беззаботную жизнь прожила. Однако, это далеко не так. Хватало всякого на ее жизненном пути. Муж был в числе пострадавших, которых сейчас называют «атомными солдатами». Тогда же говорить об этом не разрешалось, жаловаться запрещалось, он подписал 25-летнее обязательство молчания...

Но обо всем по порядку. У нее, красавицы и веселушки, из деревни Домоткановичи соседнего Клецкого района был уже кавалер, но его призвали в армию. После девяти классов Нина собиралась идти учиться на медсестру, только мать не пустила, не было за что учить. А потом родители ее замуж выдали. Появился жених, на восемь лет старше, заготовитель кооперации, значит, с деньгами. В то время это считалось очень выгодной партией. О первом женихе, в семье которого было восемь детей, мать сказала: «Замучаюсь тебе горшки с кашей носить, а тут хоть голодать не будешь». А родителей тогда было принято слушаться. Да и человек попался хороший. Вот только со здоровьем у него с самой молодости что-то было не так. Но он молчал, она в душу не лезла. И только после рождения первенца Сергей признался жене, что во время службы в армии был на Тоцком полигоне в Оренбургской области, там в сентябре 1954 года испытывали атомную бомбу.

После учений

Она и сейчас помнит ту первую беседу, как он сидел и долго рассказывал. Отобрали лучших и самых здоровых солдат из части. Замполиты рассказывали, что им выпала большая честь участвовать в деле государственной важности. И все выразили готовность, никто не отказался ехать. Некоторые думали, может, даже наградят. Никому в страшном сне не приснилось, что если и возвратишься оттуда живой, то без здоровья... Проводили на полигон с оркестром как героев-добровольцев. Рассказывал, как они занимали позиции в окопах, как в центр поля согнали коров, лошадей, другую домашнюю скотину. Как после взрыва эти живые существа на глазах стали превращаться в черные угли, как стало невыносимо жарко, захотелось пить...

Она тогда молодая, с трудом осознавала пережитое. Казалось, страна осилила такую войну, ничего не может быть страшнее, не хотелось думать о страшном. Но почему-то Нина стала бояться, что муж в любой момент может умереть. После рождения второго сына ему становилось хуже, проблемы со здоровьем приобретали явный характер. И она однажды, забрав детей, убежала к своим родителям, женщина спокойно рассказывает о факте своего малодушия. Но муж приехал, стал просить-умолять, и она не смогла отказать, вернулась. А потом родилась дочка.

Дети и внуки

— Дочь — первая опора матери, запомните это, — говорит нам Нина Владимировна с позиции прожитых лет. — Вот и моя доченька чаще всего сейчас бывает у меня. Как только приезжает, сразу бежит помогать, хотя и проблемы со здоровьем имеет...

Потом опять продолжает свой рассказ, как тяжело болел муж, как ему ногу отняли. Болезни словно на голову сваливались одна за другой. Ни помощи, ни льгот как пострадавшему от высокой дозы радиации на ядерных испытаниях не было, даже говорить об этом не приходилось. И уже 23 года она вдова. Но главное, что оставил ей муж, хороших детей. Все выучились, имели либо имеют приличную работу, жилье, достаток. Внуки не отстают от своих родителей, пошли по самым различным специальностям, например две внучки окончили консерваторию, есть в семье педагоги, музыканты, военные.

Нина Мастиловская считает, что сейчас можно жить хорошо, надо только не лениться работать, бережно относиться к заработанному и таким образом строить собственное благополучие. Она с удовольствием показывает свое домашнее хозяйство. У хозяйки шкафы ломятся от одежды, полный холодильник. А на столе — множество снимков, альбомов — внуки, правнуки. Особое фотопопурри сделано специально к 80-летнему юбилею бабушки.

Соседки

Нина Владимировна вызвалась провести к своим односельчанкам Марии Шапель и Груне Савко. «Трое нас осталось, живых. А этой соседке напротив, — показывает на заросший двор — иногда говорю: вставай, соседочка, наводить порядок. Но она уже там, откуда не приходят».

В доме у Марии Изидоровны Шапель оказалась и третья жительница, самая молодая из них, 77-летняя Груня Савко. Груня Ивановна похоронила двоих сыновей, у нее остались внуки и больная дочь. Казалось бы, море слез давно выплакано, но они опять подступают, как только женщина начинает говорить о детях. Ей сочувствуют ее подруги-односельчанки, потому что нет на свете ничего хуже, чем похоронить собственных детей. Но жить все равно как-то надо. И они собираются вместе, вспоминают прежнюю жизнь, свою молодость.

А ранее в Ромашках жило много людей, после войны даже начальная школа была, работал магазин. Теперь вот автолавка приезжает. «Соберемся и думаем, которая из нас первой умрет, — улыбается Мария Изидоровна. — Кто-то же уйдет первым, остальные проводят. Уже младше меня умерли, а я живу, видите». Спрашиваю, зовут ли  их дети-внуки к себе в город. Говорят, что зовут, и настойчиво. 88-летняя Мария Шапель ждет на следующее утро дочь. Та отработает ночную смену в больнице и приедет со своим сыном, чтобы помочь матери и бабушке по домашнему хозяйству. Конечно, им было бы удобнее, чтобы мать жила рядом. Но никто из трех последних жительниц не хочет ехать из своих Ромашек.

Самые лучшие на свете Ромашки

— «Ромашки спрятались, поникли лютики, — напевают старушки строку популярного некогда шлягера. — Видите, как у нас хорошо! Как красиво наша деревня называется». В прежние времена это село называлось Ромашковичы, как сказано в книге «Память» Ляховичского района, Барбара Радзивилл его подарила ляховичскому пану Чарковскому, потом хозяева менялись. Говорят, здесь когда-то сплошь росли ромашки. Понятно, что эта версия и считается основной в объяснении названия.

Они, нынешние жительницы Ромашек, колхозные работницы, так много пережили, выстрадали на своем веку, но не жалуются, не ропщут на судьбу. Выращивают цветы в огороде, высматривают из окон детей и внуков, радуются случаю поговорить с любым человеком. Они очень просили поблагодарить нынешнего руководителя местного сельхозпредприятия «Жеребковичи» Антона Булатова, так как «На Новый год, представляете, нам привезли подарки, каждой — по огромному пакету конфет, дорогих. О нас не забыли, что мы тут сидим старые в этих Ромашках! Так что пусть им Бог здоровья дает, руководителям нашим!» — старушки растрогались и смахивают слезы. Тут и сам заплачешь, от того, как мало нужно внимания, доброты, чтобы эти деревенские женщины почувствовали себя не одинокими, не забытыми.

Светлана ЯСКЕВИЧ