Бойтесь перестраховщиков, которые боятся, сами не зная чего

В переполненном автобусе на месте для инвалидов и пассажиров с детьми ехала очень колоритная пара, оба в хорошем подпитии. Парень, который, наверное, недавно вышел из мест заключения: об этом свидетельствовали татуировки на всех видимых частях тела, разве что не на лбу, и накачанные вазелином кулаки (кто «родом» из 90-х, знает, что это такое). Держался он подчеркнуто доброжелательно, но в глазах читалось: лучше не трогайте. Барышня у него была, что называется, в пору: с надутыми ботексом губами, выкрашенными в черный цвет волосами, накладными ресницами. Но весь этот гламур терялся за растрепанной прической, блуждающим взглядом и порванными на колене колготками. Девица была пьяная, и по всему видно было, что это состояние для нее уже привычное, а ботекс и ресницы — это из другой, бывшей уже жизни.

Я по натуре не ханжа и вообще за свободу нравов, но то, что демонстративно творили эти двое в общественном транспорте, заставляло стыдливо отводить в сторону глаза. Казалось, еще немного — и в лицо полетит сорванная от пылких чувств одежда кого-то из них. Если бы это были захваченные друг другом подростки, оно бы, может, и смотрелось более эстетично, чем слюнявые пьяные поцелуи представителей клуба «кому далеко за тридцать», да и молодым людям можно было бы просто ласково сделать замечание. Тут же все — а было нас на передней площадке человек двадцать пять, если не больше, наблюдали, как облитые помоями, и молчали. Понять каждого из нас в отдельности, наверное, можно было: никто не хотел нарваться на «вазелиновые» кулаки. Но как противно было на душе от этой собственной перестраховки — никакими словами вам не передать.

Наконец одна бабушка, которая сидела напротив «влюбленных», не выдержала: «Молодые люди, вы бы уже до дома доехали, что ли?» Сказала не возмущенно, скорее в шутку, с улыбкой. «Кавалер», который минут десять назад этой самой бабушке с подчеркнутой вежливостью помогал усаживаться напротив, повысил голос: «Сиди тихо, карга старая, если хочешь живой к себе домой доехать!» Тут уж не выдержал молодой мужчина, стоявший рядом, хотя жена и дергала его за рукав. Он ничего особенного не сделал, только положил хаму руку на плечо и тихо предложил выйти на следующей остановке. Тот встрепенулся: пошли, выйдем. Я тоже не преминула пойти на выход: во-первых, остановка был моя, во-вторых, интересно было, чем закончится спектакль театра нравов, в-третьих (только в-третьих, признаюсь честно), на экране смартфона уже держала набранным «102», чтобы, в случае чего, не медля, кричать в трубку «спасите!».

Ничего подобного делать не пришлось, поскольку, оказавшись на скользкой остановке, парочка начала хвататься друг за друга, чтобы не упасть. Покосившись на своего противника, который хоть и был не выше и не сильнее его, но твердо стоял на ногах и не высказывал никакого намека на страх, зек лихо повел плечами и поспешил ретироваться, таща за собой свою возмущенную «даму»... Положительному герою эпизода также досталось от «половины» — все время, что шли к дому, она его пилила: «Тебе больше всех всегда нужно, получишь когда-нибудь по голове!» — «Ну не получил же! А что, смотреть на все молча, чтобы после себя не уважать», — успокаивал он жену...

Я этот случай, свидетелем которого на днях стала, вспомнила после вчерашнего телефонного разговора. Позвонила вечером знакомой, мы когда-то жили вместе в общежитии, она закончила в свое время химфак, поехала работать в сельскую школу, там и осталась. «Извини, нет времени долго говорить, — бросила мне отрывисто в ответ на приветствие, — делаю конкурсную работу, макет химической формулы клея». Выяснилось, что делает она это не от себя, а от какого-то условного Васи Пупкина, ученика девятого класса, который будет участвовать в конкурсе от их школы. «А почему это не делает сам Вася?» (Логичный, согласитесь, вопрос.) — «Ой, Вася у меня чуть с четверки на пятерку перебивается». — «А почему тогда именно его на конкурс везешь?» — «А потому что у них в классе четыре человека, все малыши, и Вася самый успешный в учебе, он у нас на все олимпиады ездит». — «А зачем тогда везти этого троечника Васю на конкурс? Нет в классе успешного ученика, Да и нет, школа же у вас вся пятьдесят человек, на все олимпиады и конкурсы не наберешься...» — «Должны участвовать во всех, директор так сказал, иначе его лишат премии, а он — нас. Поэтому и делаем многое за учеников сами». — «Так это же глупость полная и профанация! Откажись, да и все. Есть же объективные причины — далеко не в каждом классе из четырех человек будет способный к химии ученик!» — «А оно мне что, больше всех надо? В таких школах, как наша, многие учителя так делают. Зачем кому-то неприятности?» — «А тебе самой от этого не противно?» — «А я уже привыкла»...

Что общего в этих двух историях, спросите? Пока будем молчать, видя хамство, пока будем покорно выполнять поручения, зная, что по объективным причинам в нашем случае их выполнить качественно нельзя, что получится не на пользу дела, а наоборот, но при этом не осмеливаясь об этом сказать, хамы будут чувствовать себя хозяевами жизни, а бюрократы задавать тон во многих важных начинаниях, сводя их на нет. Принцип «лишь бы чего не вышло», который крепко засел в головах, — вот что делает нас такими. А что может «выйти»? Почему мы (по крайней мере, большинство из нас) не допускаем, что хаму после нашего замечания станет стыдно? Что чиновник одного отдельно взятого района после того, как ученик из школы не повезет склеенный учителем макет или написанное учителем сочинение, пересмотрит требования к малокомплектным школам и не будет их мерить под одну гребенку с городскими гимназиями, где в одном классе на параллели учеников больше, чем во всей школе?.. И давайте не будем здесь рассуждать про «строй», про «систему». Они что, мешают нам быть порядочными честными людьми? Прежде всего перед самими собой.

«Бойтесь людей равнодушных», — предостерегал когда-то Юлиус Фучик. Бойтесь и перестраховщиков, которые боятся, сами не зная чего, — дополним его, исходя из сегодняшних наших реалий. Следующую фразу писателя про молчаливое согласие можно оставить без изменения.

Елена ЛЕВКОВИЧ