Кто входил в литературную богему начала 1930-х годов

В начале 1930-х в стране бурлила литературная жизнь: выходили журналы «Маладняк», «Узвышша» и «Полымя»​. Существовал и Дом писателя, а напротив него располагалось Белорусское государственное издательство. Там же — редакции журналов, газет и бухгалтерия, в которой писатели получали гонорары. После шли отмечать событие в столовую, которая находилась в подвале Дома писателя. Там, наверное, и появился ТАВИЗ.

В рамках проекта «На хвалі часу, у плыні жыцця» Государственный музей истории белорусской литературы предложил лекцию, которую подготовил исследователь, литературовед, сотрудник Белорусского государственного архива-музея литературы и искусства Виктор Жибуль. Первое, что отметил докладчик, это то, что в энциклопедиях нет информации про "Таварыства аматараў выпіць і закусіць" (именно так расшифровывается аббревиатура), так как это объединение было неформальным, создалось как богемное сопротивление белорусскому литературному официозу. Существовала даже версия, что ничего на самом деле и не было, все — мистификация. Но в журнале «Роднае слова» за 1997 год вышла статья Левона Юревича под названием «ТАВИЗовцы: о судьбах участников одного литературного объединения». Суть её в том, что в архиве поэта-эмигранта Юрия Витьбича исследователь наткнулся на его письма на критику Антона Адамовича с рассказом об объединении. Правда, в существование ТАВИЗа поэт не поверил, несмотря на то, что сам и нашел о нем информацию. Ведь подобных сведений нигде больше не встречалось ...

Но поиски не прекращались. Что-то открывалось и случайно. Так, свидетельством существования ТАВИЗа служит документ той эпохи: заметка, напечатанная в «Советской Белоруссии» за 1 февраля 1931 года за подписью Б. Б. Подхваченный волной борьбы с «богемщиной» и «нацдемовщиной», в заголовке автор утверждал: «Организаторам богемы не место в рядах пролетарских писателей!» Далее сообщалось, что « ... группа богемствующих писателей нашла себе убежище в Доме писателей и чувствовала себя там как дома ... Все приключения этой группы приобретают организованный уже характер и вырастают в объединение под названием ТАВИЗ .. . Наиболее печальным является то, что во главе ТАВИЗа находятся такие писатели, как Звонак, Ходыко и Моряков»...

Как писал в воспоминаниях об этой группе Юрка Витьбич (он и сам был ее участником), ТАВИЗовцами являлись Михаил Багульник, Тодор Кляшторный, Сергей Дорожный и много других. Они представляли из себя демонстрационную в отношении Союза писателей БССР запрещенную богему.

Витьбич подчеркивал, что не в залах и кабинетах Дома писателей, а в кабачках на Советской и Комсомольской столичных улицах обсуждали талантливые ТАВИЗовцы свое творчество — заседания обычно проводились в кафе, пивной, шашлычной, в гостинице или на квартире. Были даже встречи на закрытом от любопытных глаз балконе ресторана «Европа».

В самом названии ТАВИЗ ощущался и эпатаж, и пародия на тогдашние официозные учреждения, старались придумать такую аббревиатуру. Было и стремление скрыть крамольную литературную деятельность, так как на собраниях читались не стихи, предназначенные для печати, а те, что писались для себя, — каждый в них чувствовал себя сам собой. Писатели и камуфлировали свою общину под сборище алкоголиков потому, что так было проще и безопаснее. Если поэта застукивали за написанием контрреволюционных стихов, дело могло закончиться гораздо более трагично, чем когда его задерживали в нетрезвом виде. Тогда, в 1930-х, прокатилась волна репрессий по делу Союза освобождения Беларуси ... С другой стороны, чем ближе было до середины 1930-х, тем более в обществе чувствовалось напряжение, в печати часто появлялись статьи одиозных критиков с политическими обвинениями . Поэтому неудивительно, что у поэтов были трагические предчувствия — они старались ухватить последнюю возможность испытать радость в виде дружеского застолья перед тем, что их ждало впереди. Михаила Багуна, одного из ярких лидеров, и называет Юрка Витьбич изобретателем названия группы. Писатели тогда должны были вести двойную жизнь. Да, они печатали в газетах и ​​журналах стихи, в которых прославляли курс партии и тогдашних вождей. Однако Витьбич вспоминает, что поэты имели в запасниках и стихи на смерть партийных вождей и, если это событие случалось, вписывали фамилии в готовый стих и бежали в редакцию.

Двойная жизнь ТАВИЗовцев проявлялась еще и в том, что они занимались коллективным творчеством для детей. В журналах за 1934-1935 годы можно увидеть стихи, которые писали вместе Тодор Кляшторный и Алесь Дударь. Немного позже к ним присоединился и Валерий Моряков. Внимательное прочтение произведений для детей наводит на размышления: а кто подразумевается в главных образах? Возможно, творцы изобразили собственные переживания, тревожные предчувствия. Те же тревожные образы встречались и во взрослом творчестве ТАВИЗовца Тодора Кляшторного.

Среди воспоминаний Юрия Витьбича есть упоминания о том времени, когда принималась сталинская конституция: повсюду в государственных учреждениях шло активное обсуждение события, а чиновники от литературы отмечали ее горячими речами. Тогда же в столовой Дома писателя за бокалом горького пива сидели Алесь Дударь, Валерий Моряков и Владимир Ходыко. К ним подошел Купала и зачитал отрывок поэмы «Над ракою Арэсай», посвященной коллективизации и индустриализации. И спросил: «Ну как вам, ребята?» Те в ответ промолчали. Купала понял их молчание, сказал: «Да, и я с вами согласен, а вот им там понравилось ...» После Купала зачитал наизусть стихи Алеся Дударя — тот был настолько тронут, что заплакал.

У Витьбича есть удивительная история: ТАВИЗ просуществовал до самой войны. Но такого быть не могло, уверен Виктор Жыбуль, ведь в 1937 году многие участники общества были арестованы, расстреляны или отправлены в лагерь. Только Эдуард Самуйлёнок умер в 1939 году не в тюрьме — от туберкулеза. Деятелей, из которых мог состоять ТАВИЗ, уже не было, убежден исследователь.

Тем не менее кто знает, что еще скрывают архивы? ..

Яна БУДОВИЧ