«За более чем семь лет были всего одни сутки без боевого выезда»

За плечами 71-летнего подполковника в отставке Геннадия Тимоховцева очень извилистый путь. У него нет специализированного пожарного образования. Но это не помешало в 1979 году в порядке эксперимента назначить его на должность командира самостоятельной военизированной пожарной части Советского района. Как результат — часть из отстающих превратилась в передовую. Впрочем, дадим слово самому Геннадию Михайловичу...

— Я сам из Жлобинского района. Отучился 8 классов и поехал поступать в Одессу в Техникум измерений. Но конкурс там был аж 25 человек на место! Меня срезали на первом же экзамене. Тогда подал документы в профессионально-техническое училище, где меня учили на оператора-наладчика станков с программным управлением. Они тогда только-только появились в СССР. После училища я пошел работать на компрессорный завод в Одессу. А уже оттуда поступил в Минск, в Белорусский институт механизации сельского хозяйства.

Когда я работал на заводе, то еще тогда общался со службой пожарной охраны. А в те времена в пожарную службу принимали не только тех специалистов, которые закончили соответствующее училище, но и тех, которые имели строительную или техническую специальность. За плечами у меня была военная кафедра и звание лейтенанта запаса. Так меня и взяли инспектором профилактики в управление пожарной охраны УВД Миноблисполкома. Работать отправили в Минский район.

Геннадий Михайлович отработал в пристоличье три с половиной года — до лета 1976 года. Время это было очень напряженное — из более чем тысячи дней только один выдался выходной. Это произошло не в последнюю очередь потому, что на весь большой Минский район было всего лишь три инспектора. Под юрисдикцией нашего собеседника находилось аж семь огромных сельсоветов к востоку от города. За год было не менее сотни пожаров. Поскольку пожарная охрана в те времена входила в структуру Министерства внутренних дел, то инспекторы делали дознание. Они выясняли все обстоятельства происшествия.

— Иногда были очень тяжелые дела. Вот буквально через несколько дней, когда я поступил на службу, нужно было ехать в деревню Марьяливо. Там произошел пожар, погиб ребенок. Семья, как сейчас принято говорить, была в социально опасном положении. Это все было очень сложно психологически воспринимать...

А еще вспоминается пожар с криминальным подтекстом. Прихожу я на дежурство в воскресенье. Спрашиваю: случилось ли что за сутки? Дежурный говорит, что вот только что в одной из деревень как будто какой-то восьмидесятилетний дед что-то хотел поджечь, но мы так и не разобрались, что к чему. Решил я туда съездить, потому что ситуация, скажем так, пахла паленым.

В те времена технику для нас давали на выходные дни из колхоза. Вот и приехал автобус ГАЗ. Поехал туда не один, а с сержантом милиции, а по дороге заехали к дальнему родственнику этого деда, чтобы взять его с собой. Как впоследствии оказалось, этот шаг был сделан не зря.

Приехали мы в ту деревню. Оказалось, что поджог дома все-таки был. В доме напротив гуляли свадьбу. И что-то дед не поделил с теми людьми. Зашел он в дом, со всеми поздоровался, вышел и... полез на чердак своего дома, где лежало сено. Зажег его. Прибегают люди тушить — а дед стоит с топором и никого не пускает. Но все-таки как-то пламя потушили. Вызвали милицию и, когда мы приехали, передали деда нам.

Ну что ж, повезли мы поджигателя в районный отдел милиции. Время было весеннее, на дорогах — грязь... Ну и вот забуксовал наш автобус, немного не доехав до места. Пока водитель разобрался, прошло около получаса. И вот, на подъездах к Острошицкому Городку тому деду стало очень плохо.

В Острошицком Городке мы тут же поехали в фельдшерско-акушерский пункт. Но ничем старому помочь уже было нельзя. Ну что ж, я звоню дежурному и рассказываю о ситуации, что подозреваемый умер. Прошу консультации: что делать? У дежурного язык отнялся. Это же ЧП: как это, вез подозреваемого и тот умер. Я говорю — не волнуйся, со мной его родственник сидит. Он свидетель. Дальше уже вызвали в ФАП милиционеров. А я дело сдал и уехал.

А однажды проводил учебные занятия в совхозе «Восток». Пожарная команда была готова выехать на тушение условного пожара. Осталось только дождаться директора. Он приезжает и... по рации нам сообщают, что в соседнем хозяйстве горит коровник. Вот так команда поехала не на занятия, а сразу на настоящий пожар. Правда, тогда о возгорании нам сообщили не сразу. Погибло несколько десятков коров...

В 1976-м году Геннадий Михайлович перешел в Минское областное управление. Работал в отделе спецтехники и средств связи. Был инженером по профилактике, а оттуда его назначили на должность командира части в Советском районе.

— За все время службы в нашей части были всего лишь одни сутки, когда обошлось без выезда по тревоге. Было всякое. Но давайте не будем о трагедиях — их и так хватает. Хочется вспомнить что-то хорошее. Как-то перед Новым годом звонит нам женщина и плачет. А я как раз дежурил в тот день, 31 декабря. Оказалось, что женщина вышла в тамбур вместе с дочерью, а двери и закрылись. В то время нужно было получить «добро» от заместителя начальника городского управления пожарной охраны на подобный выезд, так как случай был, скажем так, нетипичный. Мне на том конце провода ответили просто: если есть желание, то выезжайте сами. Мы пригнали лестницу, и я по ней зашел на балкон. Открыл входную дверь изнутри — и в эту секунду начался бой курантов...

В 1987-м нашего собеседника перевели в Минское городское управление, где он отвечал за мобилизационную работу. Там он и доработал до пенсии. Но и сейчас Геннадий Тимоховцев не забывает пожарное дело. Встретились мы с ним в парке Горького сразу после парада спасателей...

Валерьян ШКЛЕННИК

Фото из архива Геннадия ТИМОХОВЦЕВА