Вот так заедешь в самую глубинку и неожиданно для себя откроешь неизвестные страницы истории последней войны. Даже из учебников мы знаем, что многие деревни в лесах жгли, жителей на месте расстреливали или даже сжигли заживо, а в гетто держали еврейское население, чтобы потом уничтожить. Но, по-видимому, формы и методы расправы у карателей были очень разнообразные. Зоя Алехник рассказывает, что жителей их маленькой деревни Галик, что рядом с Новоселками, вывезли паромом на эту сторону канала и сделали что-то вроде гетто, женщин держали в одном из домов в Антополе, мужчин — в Дрогичине...
Через Днепровско-Бугский канал паромом переправлялись всегда. Раньше, вспоминает 80-летняя Зоя Андреевна, паром был в другом месте, сейчас переправа подходит к главной улице в Новоселках, а дом нашей героини ближайший к парому. Так вот, Зоя тогда была совсем маленькая, но самые первые воспоминания связаны именно с войной, со страхом. Где-то эти воспоминания прочно вплелись в рассказы родителей, и сейчас трудно разграничить, что сама помнит, а что знает из рассказов старших. Но хорошо знает, что творилось в те страшные годы. У родителей была большая семья, девять детей, жили дружно, не горевали. За каналом в лесу, где скрылась их маленькая деревня, люди всегда друг друга поддерживали. Здесь как-то сразу возникли первые партизанские отряды, благоприятная обстановка. Старший брат Зои одним из первых в деревне ушел в партизаны. Теперь она рассуждает, что напрасно такой молодой, необстрелянный юноша рвался на войну, его двоюродный брат подбил. Так и сложил голову 17-летний парень, не познав жизни.
— А отец мой был умный человек, — рассуждает женщина. — Он понимал, что местную партизанку оккупанты жителям не прощают. И внутренне готовился к возможным побегам. Но все равно, когда пришли немцы и приказали всем идти к парому, родители растерялись, пошли со всеми. Многие люди верили, что их просто переселяют, собирали пожитки, выгоняли из хлевов скот. Отец постарался договориться с одним из немцев, подкупил чем-то, что-то дал заранее подготовленное. И его вместе с семьей оставили будто подгонять животных, переправлять скот другим паромом, после людей. Так мы не попали вместе со всеми в эти дома-гетто, — вспоминает Зоя Андреевна. — Но там была моя бабушка вместе с другими женщинами, мама носила ей передачи. Некоторое время подержали людей в Антополе, в Дрогичине, а потом погрузили в товарные вагоны и куда-то увезли. Одни говорили, что в Кобрине расстреляли, другие — якобы их завезли в концентрационный лагерь и сожгли в газовых камерах. Словом, никто точно не знает, где люди пропали: ни могилы нету, ни сведений. Новоселки также тогда сожгли, а людей вывезли ...
Трудно все это вспоминать, — вздыхает Зоя Андреевна. — Какое-то время теснились у родственников, потом жили в землянках. А потом уже даже пленные немцы помогали жилье строить. Помню, как двое из них на нашем поле картошку копали. Отец с другими мужчинами шли и заметили, а тот, кто их охранял, дает моему отцу большую палку и говорит: «Можешь бить». Но отец трости не взял, понимал, что с голоду они пошли ту картошку копать. Еще помню, как партизаны расстреливали тех, кто пошел в полицию служить, расстреливали вместе с семьями... Страшная война была, любая война — бесчеловечное дело, внукам так говорю и правнукам: главное, чтобы они никогда не увидели войн.
Не сказать, что Зоя Алехник прожила легкую жизнь. Замуж вышла рано, в 18 лет, одна за другой родились пять дочерей. Но семейная жизнь не складывалась, так как слишком часто хозяин заглядывал в рюмку. Разошлись с ним. И детей поднимала, и на работе успевала, дояркой в колхозе была долгое время. Но никогда не впадала в отчаяние, всегда пела. Сколько себя помнит, участвовала в колхозной самодеятельности, раньше у них при клубе был фольклорный коллектив. Все дожинки, зажинки, праздники села, мероприятия в соседних колхозах и сельсоветах без их частушек и танцев не обходились. Сейчас коллектив по понятным причинам распался.
А у нее осталась только огромная кипа фотографий. Зоя Андреевна достает из ящика свои альбомы и начинает экскурс в историю гастрольной деятельности их коллектива. К каждой фотографии она дает обстоятельный комментарий. Вот отчетно-выборное собрание колхоза, и она — на сцене с музыкантом, а вот праздник на день работников сельского хозяйства, и выступает их бывший фольклорный коллектив в красивых костюмах. А тут на районном мероприятии хозяйка из Новоселок стоит рядом с караваем, испеченным своими руками. Еще один кадр сделали, когда начальник райотдела культуры вручает ей памятный сувенир как активной участнице самодеятельности. «Вон та хрустальная ваза для конфет еще стоит», — указывает на красивый сосуд помолодевшая от приятных воспоминаний хозяйка.
Спрашиваю, часто ли перебирает-проглядывает она эти снимки, и слышу в ответ, что не очень часто, но, бывает, захочется вспомнить. Петь сейчас не приходится, как раньше, так хоть посмотреть, вспомнить подружек по выступлениям. Хотя и запеть, если есть повод, она никогда не против. А раньше даже зажинает первый сноп в колхозе без нее не начинали. «Однажды, — вспоминает собеседница, — брат из Сочи приехал, сидим за столом, а тут заведующий клубом прибегает: «Андреевна, там комбайн стоит, женщины с серпами пришли, никто ведь и колоса не пожнет, пока вы зажиночный не запоете». Ну, я и пошла. Потом возвращаюсь домой, а брат говорит: «Может, и нам запоёшь то, что в поле?» Я, конечно, запела, не обращала внимания, что он тыкал пальцем в какую-то маленькую коробочку на подоконнике. А когда окончила песню, он включил — оказывается, записал мой голос на магнитофон. Сказал — на память. Сколько лет прошло с тех пор!
Брат мой был очень хороший врач, нейрохирург. Когда приезжал погостить, все люди из округа шли словно к знахарю какому, всем давал советы, старался чем-то помочь. Нет уже его. Похоронен в Сочи, второй брат похоронен в Архангельске, еще один — в Саратове. Всю большую семью моего отца разбросала судьба по миру, — рассказывает дальше женщина
А вот моя семья вся при мне, все дочери устроились в Брестской области. Старшая работает в Бресте в библиотеке при областной больнице. Тамара в Астромичах Кобринского района руководит домом культуры. О, она настоящий работник культуры, играет, поет, организовывает праздники! Одна дочь живет рядом со мной. Правда, муж ее недавно пережил обширный инфаркт, сейчас проходит реабилитацию. Переживаю за них. Все дочери выросли порядочными людьми, стали хорошими матерями семейств. Все зятья тоже хорошие, трудолюбивые. Что еще нужно? Пенсию получаю хорошую, чтобы не детям помогать, не знаю, куда бы эти деньги дявала, — смеется пенсионерка.
— До сих пор помогаете? — задаю почти провокационный вопрос.
— А вы разве не слышали такой анекдот: что это за мать, которая детей до пенсии не прокормит? — совсем по-молодому смеется Зоя Андреевна. И рассказывает, как недавно с одним паромщиком разговаривала. Разговорились, он временно работал, давно здесь не был, спросил о ней, а потом сказал дежурное:
«Я вас и не узнал сразу. Богатая будете». А она в ответ: «А я и так богатая на всю округу: пять дочерей, пять зятьев, девять внуков, одиннадцать правнуков».
— Ну и правда, — согласился Паромщик — здесь никто не сравнится с вами.
Зоя Андреевна вышла провести нас за калитку. Ходить ей уже тяжеловато, а вот вышивание стало теперь любимым занятием. Вышивает салфетки, полотенца и дарит внукам и правнукам, которые довольно часто приезжают. Так что есть повод поглядывать на паромом.
Паром с давних времен влияет на жизнь тех, кто поселился на этом берегу канала. Хотя и работает паромная переправа круглосуточно в летнее время, а зимой переправой служит баржа, деревня постепенно стала угасать. Даже рыбхоз, который находится в Новоселках, ситуацию не спас. Раньше даже домики для работников рыбхоза строили, теперь они стоят пустые. Работники рыбного хозяйства купили или построили жилье в других населенных пунктах и переехали. Да и сам рыбхоз сейчас не в блестящем финансовом положении. А в селе живет легенда, что в лучшие советские времена хотели построить мост, а руководство рыбхоза похоронило идею, потому что боялись, что станет много желающих воровать рыбу. Так это или нет, точно никто не знает, но мост не стали возводить, и деревня постепенно обмелела. В настоящее время в Новоселках постоянно проживают многодетная семья местного фермера, дочь Зои Андреевны с мужем и несколько пожилых пенсионеров. Правда, часть домов купили рыболовы-любители, чтобы было куда заехать в сезон рыбалки.
Председатель сельского Совета Михаил Щербач рассказал, что деревенский дом здесь, случалось, приобретали за 300 или 500 долларов в эквиваленте, хотя в других населенных пунктах на берегу канала, там, где есть твердая дорога, цены доходят до 10 тысяч условных единиц. Пейзажи же и возможности для отдыха вокруг одинаковые. Только если есть выбор, большинство выбирает жизнь без переправы. А вот для иностранцев этот паром — экзотика, особенно местный, на механической тяге. В других местах паромы на моторах, а тут металлическим веслом тянут канат. Если кто из туристов приезжает, то с удовольствием фотографирует этот процесс.
Светлана ЯСКЕВИЧ
Мероприятие проводится на добровольной основе.
Не обнаружить ни секунды равнодушия.
А вместе с ними обучение, соцпакет и даже жилье.
