Четверть века Ольга Мурашко работает в мастерской своего отца — скульптора Виктора Мурашова.
— Папа получил мастерскую в 1977 году, когда приехал в Минск, и не оставлял ее до самой смерти в 2009-м, — рассказывает Ольга Викторовна. — 15 лет мы работали рядом, критикуя и вдохновляя друг друга. Отец никогда не заставлял ни меня, ни старшего брата Алексея заниматься скульптурой. Все происходило естественно. Мы с детства приходили к нему в мастерскую, здесь всегда было интересно. Сами что-то делали...
Немудрено, что Алексей и Ольга занимались в студии изобразительного искусства, где отмечали их способности, а произведения отправляли на выставки. Алексей увлекся в старших классах спортом, потом окончил военное училище. А вот Ольгу «вирус» искусство захватил:
— После гимназии-колледжа искусств имени И. В. Ахремчика поступила в Институт живописи, скульптуры и архитектуры имени И. Я. Репина в Санкт-Петербурге. Не с первого раза. В свое время здесь, в Ленинградской средней художественной школе при этом институте, учился мой отец. Это он познакомил меня с городом на Неве в 1984-м, который меня ошеломил: навсегда влюбилась в его набережные, соборы и белые ночи. Все годы учебы напитывалась особой атмосферой этого города. Когда приезжал папа, вместе ходили на концерты и в музеи.
Еще девочкой в одном из альбомов Ольга увидела скульптуру М. К. Аникушина. «Вот бы учиться у такого мастера!» — это была даже не мечта, только мысль. Но именно к Михаилу Константиновичу девушка и попала, когда стала студенткой. Профессор Аникушин был уже тогда очень зрелым, но его уроки не прошли даром. Позже на Ольгу Викторовну повлиял и народный художник Михаил Савицкий. Но главным своим учителем она все же считает отца:
— Два скульптора в одной мастерской — это непросто. Конечно, я огорчалась из-за папиных критических замечаний.
Но всегда ценила его мастерство и до сих пор помню его советы. Он постоянно твердил о сущности, которая не есть внешняя привлекательность: «Никогда не жертвуй содержанием ради формы». А еще учил видеть собственные достижения, прогресс в работах. В молодости легко прощаешься с тем, что не нравится. Слепил, не устраивает что-то — сломал, выбросил. Отец считал: нужно бережно относиться к собственным, пусть даже проходным, произведениям, оставлять и совершенствовать их.
Виктору Николаевичу хотелось, чтобы Ольга продолжила его дело. Чем мог, помогал ей. Были у отца и дочери совместные работы, например мемориальная доска писателю В. Б. Карпову.
— У отца есть скульптуры известных личностей (ученого Ивана Мичурина, сказочника Петра Ершова, генерала Дмитрия Карбышева, писателя и поэта Максима Лужанина, певца Зиновия Бабия), но много и скульптур обычных тружеников, — продолжает моя собеседница. — Открытый, доброжелательный, он искренне интересовался окружающими, мог заговорить с любым, даже с незнакомым, человеком. Вот его «Подсобница» — простая девочка, которая помогает на строительстве. Явно не салонный образ. Но такие настоящие, естественные люди его и вдохновляли. Лепил он родных бабушек — Елену и Веру, дедушку Николая, свою маму, которая рано осталась вдовой, работала до глубокой старости. Мне очень нравится его незаконченная работа «Яблочный Спас»: босоногий мальчишка нарвал яблок в подол майки и, довольный, с аппетитом жует одно из них. Работы хранятся в Третьяковской галерее, фондах Министерства культуры РСФСР, есть в различных музеях российских городов, Национальном художественном музее Беларуси.
— В 1984-м мать ушла на пенсию, и отец один обеспечивал семью, — отмечает Ольга Мурашко. — Это была его позиция: мужчина должен отвечать за семью, за родственников. Мама всегда просила отцу больше внимания уделять своему здоровью. Но его как магнитом тянуло в мастерскую. Сегодня сюда так же тянет меня. Когда папа умер, жизнь для меня на какое-то время остановилась.
— Вам самой не кажется странным, что Мурашова в девичестве после замужества стала... Мурашкой? — интересуюсь у своей собеседницы.
— Наверное, такая судьба. У меня был соблазн взять фамилию Муравей-Мурашова. Но посчитала это нескромным — все же я не Бялыницкий-Бируля, — смеется Ольга Викторовна.
Ольга и Игорь Мурашко не планировали четверых, хотя один ребенок казался маловато для полноценной семьи.
Родилась Маша, через полтора года близнецы — Илья и Олег. Когда старшие подросли, семья пополнилась Виктором.
— Старших внуков папа успел присоединить к лепке, — замечает Ольга Мурашко. — В детстве и Маша, и Илья с Олегом охотно приходили в мастерскую, пили с дедушкой чай, с удовольствием возились с глиной. Но из троих только Илья по-настоящему увлекся скульптурой и не исключаю, что свяжет с ней жизнь. Маша учится на вокальном отделении БГАИ. До того как поступить в Академию, окончила музыкальную школу и Минский государственный музыкальный колледж им. М. И. Глинки. Олег — студент Университета физкультуры и спорта, много лет занимается греко-римской борьбой. 10-летний Витя, глядя на брата, также выбрал этот вид спорта.
Дети посильно помогают матери, но из-за их загруженности именно Ольга Викторовна по-прежнему следит за тем, чтобы вся семья были накормлены, а в доме были порядок и уют. Игорь Олегович отвечает главным образом за финансовое благополучие.
— Мой папа еще до женитьбы объяснял Игорю: "Понимаешь, художник может долго вынашивать свой замысел, страдать, а потом день и ночь его воплощать. И очень важно, чтобы спутник жизни не портил нервы художнику! — делится Ольга Мурашко. — Не знаю, запомнил муж эти слова или нет, но старается учитывать характер моей работы.
— Есть люди, настолько нацеленные на самореализацию и свои достижения в искусстве, что они сознательно ограничиваются одним ребенком, а иногда и вообще не обременяют себя потомками. У меня случались периоды, когда семейные заботы поглощали с головой и времени на творчество совсем не оставалось. Но когда после вынужденного перерыва возвращалась к глине, шел творческий подъем. На мой взгляд, материнство, семейная жизнь очень обогащают человека, — считает Ольга Мурашко. — Если бы не имела мужа и детей, мои работы, возможно, не были бы эмоционально окрашены.
Моя героиня убеждена: скульптура — возрастной вид искусства. Чтобы создать произведение, которое по-настоящему трогает, нужно многое в жизни понимать, самому быть глубокой, многогранной личностью. Сама она только где — то ближе к своему сорокалетию почувствовала: у нее – своя тропа в искусстве, ей есть что сказать миру.
Казалось бы, такая непростая (долгие годы была преимущественно мужской) профессия, четверо детей. Но за весь разговор Ольга Мурашко ни разу не пожаловалась на то, как же тяжело ей приходится. Может, потому что ее всегда поддерживали муж, свекровь, родители.
— К сожалению, много лет подряд отпуск провожу дома, — признается Ольга Мурашко. — дачи у нас нет. Отдых для меня — это смена занятий: быт, работа в художественной школе, творчество в мастерской. Но зато и на расстройство, депрессии времени не остается. Когда устаю от домашних забот, отправляюсь в мастерскую.
Здесь, в мастерской, мысли Ольги Мурашко устремляются от земного до возвышенного. Здесь она чувствует себя настоящим творцом, которому (в этом она согласна с отцом) нельзя зря портить нервы.
«Попытка равновесия», «Путем жизни», «Молитва», «Надежды», «Размышления», «Земля», «Живая вода», «Воспоминания о лете». Названия работ обозначают вектор творчества скульптора. В центре внимания Ольги Мурашко – тема корней, судьбы, Веры, Надежды, Любви, которые служат человеку опорой на его жизненном пути.
Ольга Викторовна лепила всех членов своей семьи: родителей, мужа, детей. Целый ряд работ («Мои дорогие», «Вместе с мамой», «Уснул», «Душа моя») посвящен материнству.
Ольга ПОКЛОНСКАЯ
Фото автора и из семейного архива Ольги МУРАШКО
Интервью с олимпийским чемпионом по фехтованию.
Профессионально, оперативно, по-хорошему.
