Валентина Быстримович: Жаль весь наш женский род

Новый коллектив показался злобным. А возможно, это мы, три женщины, переведенные из другой организации, показались им змеюками подколодными, только донимать они нас стали по-черному. Особенно старалась экономистка Митрофановна, бабенка с острым и ядовитым язычком. Она давала установку, остальные держались заданного ею направления. Женщины дружили против нас, а мужчины старались не вмешиваться.

Раньше мы работали в дружном коллективе, но, к сожалению, нашу организацию расформировали, коллег сократили, а я, Наташа и Любовь Сергеевна не подлежали сокращению: я — молодой специалист, Любови Сергеевне год до пенсии, а у Наташи маленький ребенок.

Наташу и Любовь Сергеевну через пару месяцев вынудили уйти. А я стояла в очереди на получение жилья, так что уходить было нельзя. Слияние организаций повлекло и слияние очередей на жилье — возможно, это и была главная причина стремления выжить новичка. Меня яростно ненавидела бухгалтер Кристина, она оказалась в очереди за мной, а ее поддерживала вся бухгалтерия. Нейтралитет держала только Лена, она тоже работала не так давно.

— Не обращай внимания — успокаивала она. — Тебе нужна квартира? Терпи.

Игнорируя нападки, я продолжала работать. Постепенно напряжение спадало. Митрофановна реже делала замечания о моих старых сапогах или вязаной кофте. А главный бухгалтер не возразила против начисленной мне надбавки в размере 10 рублей. Даже Кристина угостила меня кофе.

Однажды эта Кристина пригласила всех к себе домой на день рождения. Позвала и меня — значит, посчитала «своей». Я попросила мужа забрать ребенка из садика, а сама надела платье в маленьких розочках. Впрочем, чувствовала себя в ней неуверенно и боялась попасть в нелепую ситуацию.

Жила Кристина в частном секторе в доме свекрови. Во дворе баня, рядом садик. Муж Виктор-красавец, летчик. Трое детишек. Все, что нужно для счастья.

Пришли и шестеро коллег Виктора, тоже летчики. Это подбодрило наших дам. Свекровь Кристины хлопотала, мужчины ухаживали за женщинами. Появился баян, начались танцы. Митрофановна сыпала тостами. Народ веселился.

Меня пригласил танцевать белобрысый летчик, и я кожей почувствовала злобные взгляды женщин. «У меня в коллективе отношения только стали налаживаться. Лучше уйти пораньше, чтобы не вызвать раздражения», — решила я. Но нас снова посадили за столы, и мне пришлось остаться до следующего перерыва на танцы.

Меня не интересовала личная жизнь коллег, свою бы наладить. Но я обратила внимание, что Кристина на счастливую женщину не похожа, в глазах тоска и страх, хотя, казалось бы, муж Виктор — красавец: волосы как смоль, голубые глаза, мощное телосложение, ямочки на тяжелом подбородке... и летчик!

Делалось шумно. Виктор за столом оказался рядом со мной. Он сел, как бы отгородив меня от остальных. Не отрывая взгляда, предложил тост:

— За красивую!

Его поддержали, а я с опаской глянула на коллег. Повезло — не услышали. Наступила та степень опьянения, когда говорят все, но каждый слушает только себя. Надо было уходить, пока Кристина не заметила, как ее муж пялится на меня.

Однако выбраться из-за стола было сложно — Виктор загораживал путь. «Пьяный до потери контроля над собой», — догадалась я, прикидывая, как убежать. Бросила умоляющий взгляд на белобрысого, и тот пригласил меня на танец. Просто поднял и вытащил через скамейку.

Когда танец закончился, я незаметно выскользнула в сени, чтобы уйти по-английски, но там меня неожиданно и дерзко подхватили сильные мужские руки. Виктор, несмотря на мое сопротивление, быстро нес меня в баню.

— Отпусти! — закричала я.

Виктор почти бежал, его голубые глаза сделались стеклянными.

— Кристина, Кристина! — кричала я, но дверь бани за нами закрылась и крюк упал.

Ситуация патовая.

— С ума сошел! — вопила я — у меня муж, ребенок, у тебя жена, дети. Как ты им в глаза смотреть будешь? Как я завтра приду на работу? Меня уволят, — пыталась я его образумить. — Немедленно выпусти!

Виктор тупо смотрел на меня, потом схватил в охапку и начал целовать.

— Да пусти ты! — я с силой оттолкнула его и зарыдала в голос, горько, по-бабски, как рыдают на похоронах.

Виктор застыл в немом недоумении, а потом в его взгляде что-то мелькнуло, и он сел на скамейку, обхватив руками голову.

— Э-эх, — выдохнул с горечью.

Как ошпаренная я выскочила из бани. Навстречу мне бежали Кристина, ее свекровь и белобрысый летчик.

— Где он? — крикнула Кристина, красная от возмущения.

— Там, — мотнула головой я.

Ноги сами уносили меня прочь. Казалось, все это страшный сон, со мной такого не могло произойти.

Виктор явно был не в себе. Я вспомнила застекленные глаза! Разве спиртное способно так затмить разум? Но если он такой пьяный, почему так легко нес меня?

Теперь на работе меня съедят заживо, ясно как божий день. И чем дальше я удалялась от домика Кристины, тем более трагичной и нелепой казалась ситуация.

Я ничего не сказала мужу, не хватало еще одного скандала. Утром на работу ноги не шли, но очередь на квартиру...

Меня ждал коллектив, в котором я и раньше считалась отщепенкой, а теперь и вовсе «прославилась». Насмешливые, злые, надменные, но в основном любознательные взгляды. Как я шла по коридору? Сказать, что с высоко поднятой головой и чувством собственной правоты, — значит соврать.

Ленка с любопытством подняла глаза.

— Как ты?

— Жуть, — ответила я. — Он неожиданно схватил меня и понес. Я кричала.

— Знаю. Держись, — шепнула она.

В отдел зашла Митрофановна.

— Не могла заняться белобрысым летчиком? Хозяина тебе подавай! У Кристины семья может распасться. Хотя бы извинилась перед ней.

— Он сам схватил меня! — попыталась оправдываться я.

— Почему не кричала?

— Я кричала.

— И что ты кричала? «Кристина»? Ничего лучше не придумала, чем жену звать, если ее муж тебя на руках несет.

Глаза Митрофановны горели, нос сморщился так свысока, что даже согнулся.

Я выскочила из отдела. В такой ситуации, какой бы безвинный ни был, все равно виноват. Влетев в бухгалтерию, наткнулась на пять пар глаз, прожигавших меня. Но было не до них.

— Я пришла извиниться, — обратилась я к Кристине. — Объяснить. Твой муж не понимал, что делал.

Кристина не дала договорить, как коршун набросилась на меня с угрозами:

— Если моя семья распадется, я и твою разрушу!

Я увидела ее лицо, опухшее от слез глаза, и мне стало искренне жаль и ее, и себя, и весь наш женский род.

Закрывшись в туалете, я провела весь день в слезах. Ленка стучала в дверь и пыталась меня успокоить.

Конечно, после такого случая меня бы обязательно выжили. Повезло — позвонила подруга и пригласила перейти к ним.

— Мы в ведении того же треста, очередь на жилье сохраняется, — сказала она.

Я с радостью пошла. Время от времени пересекалась по работе с бывшими коллегами. Как ни странно, они на меня не злились, оказались приятными и приветливыми людьми.

У Кристины и Виктора родился четвертый ребенок, значит, в семье все хорошо. Это меня порадовало. Вскоре и Лена перешла на другую работу, поссорившись с Митрофановной.

Прошло 20 лет. Вчера я встретила Лену, она сказала, что Митрофановна серьезно больна.

— Все считали ее очень вредной и вовсе отвернулись.

— Это было давно, — остановила я ее. — И не всегда человек контролирует ситуацию. Ты помнишь мою историю с баней? Давай посетим больного человека.

Лена категорически отказалась.

Я позвонила Митрофановне. По правде говоря, не думала, что это будет для нее стрессом. Но она очень разволновалась.

— Прости нас, прости! — повторяла она. — Сама не знаю, почему мы тогда были такими стервами, почему на тебя нападали.

— Забудьте, — сказала я. — Нужно помнить только хорошее, а молодость — это всегда хорошо. Расскажите, как вы. Может, нужна помощь? Посетить вас?

Я уговорила Лену поехать к Митрофановне.

Валентина БЫСТРИМОВИЧ