В годы Великой Отечественной войны Лиозненский район Витебской области понес огромные потери: на его территории действовали концлагерь и гетто, на Адаменской горке фашисты расстреляли свыше 1700 мирных жителей, во время военных действий здесь навечно остались около 32 тысяч защитников Отечества, а огненная волна прокатилась по 196 населенным пунктам, оставив после себя обгоревшие дымоходы и сирот.
Накануне войны в 1940 году в Лиозненском районе насчитывалось 78 колхозов, три совхоза, действовали три машинно-тракторные станции, только вошла в строй ткацкая фабрика, начали работать кирпичные и льнозаводы. До раковых 1940-х годов в районе работали 48 школ, дошкольное педучилище, четыре больницы, Дом отдыха и санаторий «Черника».
17 июля 1941 года Лиозно было оккупировано. В первое военное лето в лесах неподалеку от деревень Хатемля и Ордежа начали возникать небольшие группы народных мстителей, впоследствии они объединились в первый партизанский отряд под командованием Солодовникова. В конце осени 1941-го на границе Лиозненского, Понизовского и Руднянского районов действовали около 15 небольших отрядов и множество самостоятельных групп. Уже с 25 апреля 1942 года ведет свою боевую историю партизанская бригада «Алексея», которая была основным партизанским формированием на территории Лиозненщины в годы Великой Отечественной войны. В середине июля 1942-го в состав бригады входили 1085 партизан, которые проводили диверсии и боевые операции на железнодорожных путях, громили вражеские гарнизоны, уничтожали технику и живую силу противника. В октябре 1942 года в районе действовали 17 подпольных молодежных групп, по инициативе подпольного райкома комсомола в ноябре этого же года в «Алексее» прошла комсомольская конференция, нашедшая отклик в других партизанских формированиях Витебщины.
«Хатемля-Аргуны» — кодовое название карательной операции немецко-фашистских захватчиков против партизанских отрядов 6-го «Моряк» и 8-го имени Н. Н.Селиваненко, партизанской бригады «Алексея», специальной группы под командованием В. Д. Сазонова и местного населения 3 октября 1942 года в Витебском, Суражском и Лиозненском районах. Проводилась подразделениями 237-го охранного батальона, 13-го полицейского полка СС с присоединенными к ним противотанковыми и минометными батареями во главе с комендантом Смоленска. По плану штаба тыла группы армий «Центр», операция «Хатемля-Аргуны» вместе с карательной операцией «Молния» должна была очистить от партизан предполье железной дороги Полоцк — Смоленск. Внезапной атакой с севера и юга каратели хотели вторгнуться в партизанский лагерь. 6 часов шел тяжелый бой. Силы противника в четыре раза превосходили силы партизан. Народные мстители покинули свои позиции и с боем отошли на северо-запад. Не достигнув успеха, каратели подожгли деревню Домемля: 97 жителей расстреляли и около 60 женщин и детей сожгли в домах, в деревне Ковалево Сурожского района сожгли более 50 дворов и расстреляли 40 жителей
Активная партизанская борьба не могла не вызвать усиление репрессий оккупантов по отношению к мирному населению, особенно с приближением советских войск к границам района. Утром 8 октября 1943 года наши бойцы с севера Лиозно нанесли неожиданный удар по противнику: немцы оставили технику и вооружение, стремились бежать, но попали под огонь наших стрелков. Глубоко укрепленные оборонные позиции гитлеровцев были сломлены, однако кровопролитные бои за полное освобождение города продолжались и 10 октября, который стал Днем освобождения Лиозно от немецко-фашистских захватчиков. Именно здесь взвился первый на Витебщине красный флаг, как символ освобожденной от немецкого ига Родины. Вслед за райцентром в результате ожесточенных боев войсками Красной Армии были освобождены еще некоторые населенные пункты района, после чего наступление перешло в девятимесячное противостояние. Окончательно Лиозненский район был освобожден в ходе Белорусской наступательной операции в июне 1944 года.
Какая цена была заплачена за освобождение? За девять месяцев, что здесь стоял фронт, потери были огромными — на территории района нашли свое последнее убежище свыше 32 тысяч защитников Отечества. В агрогородке Стасево находятся единственные в Беларуси офицерские кладбища, на которых захоронены 183 человека: пехотинцы и танкисты, артиллеристы и связные, разведчики и саперы, минеры и медики, 55 капитанов, 39 Майоров и 13 подполковников.
Каждый второй житель района не вернулся с фронта, был сожжен или замучен. На Лиозненщине 196 населенных пунктов были уничтожены фашистскими захватчиками, во время карательных расправ погибли сотни женщин, детей и стариков. Даже восстановленные после войны деревни навсегда остались в человеческой памяти под жутким наименованием «Огненные».
В деревне Зори Гладанского сельсовета в войну сгорели все 64 дома, каратели жгли деревню дважды: в 1942 и 1943 годах. За связь с партизанами немцы расстреляли 22 жителя, никто из зоричан не вернулся с фронта. Сохранились воспоминания Марии Дмитриевны Стрелковой: «Поселок был большой и жили очень дружно, все помогали партизанам, готовили им еду, шили кубанки с красным крестом наверху, вязали перчатки. Было и много беженцев, их тоже приняли как родных. Весной 1942 года, когда на реке Каспли прорвали фронт, в деревню пришли солдаты. Всю нашу молодежь забрали в армию и никто из них не вернулся. В декабре 1942 года в деревню приехали каратели, тогда многие вместе с партизанами успели сбежать. А каратели действовали всю ночь: закололи свиней, разрушили все пчелиные ульи — искали мед, пчел бросили на снег. Для этих нелюдей не было ничего святого, тогда они сожгли 10 домов. Второй раз немцы налетели в феврале 1943 года. Кто был моложе из наших, тот спрятался в лесу с партизанами, бежали по глубокому снегу по грудь. Моя мать Дарья Тимофеевна осталась в доме, наш сосед Роман Емельянович Давальцов тоже никуда не пошел. Многие просто не успели сбежать. Когда каратели стали поджигать дома, мама упала на колени и стала просить, чтобы не уничтожали деревню. Немец ударил мать прикладом так, что она упала и покатилась по снегу. Деревню уничтожили, тех, кто не успел убежать, собрали и увезли в деревню гаврики, где располагался тогда этот карательный отряд. Высадили из машины и загнали всех на ночь в сарай. Оттуда матери с соседом и сбежали к нам, остальные побоялись. Утром их всех выстроили в шеренгу, они последний раз обнялись и заплакали. Всех расстреляли и оставляли в яме. Когда немцы ушли, мы вернулись к тому страшному месту, забрали всех и похоронили... Деревни как и не было — одно пепелище осталось».
В Яськовщинском сельсовете до войны насчитывалось 15 населенных пунктов, в последние месяцы перед освобождением района нашими войсками немцы уничтожили почти все деревни. Исключения составили лишь три населенных пункта, в которых осталось по несколько домов. В Ковалевском сельсовете за 1943 год были ликвидированы почти все населенные пункты — шаг за шагом фашисты буквально стирали с лица земли один за другим.
3 октября 1942 года во время карательной операции под кодовым названием «Хатемля-Аргуны» на территории Крынковского сельсовета немцы расстреляли свыше 150 человек и сожгли их вместе с домами. Перед освобождением Лиозно в октябре 1943-го фашисты уничтожили последние дома. Из воспоминаний жительницы деревни Хатемля Аксинии Антоновны Галцеевой: «В войну я осталась с четырьмя детьми. Большему было шесть лет, а Кузьме, маленькому, год. Муж ушел на фронт, я с детьми и своей мамой горевали. Однажды увидела, как односельчане прячутся в яму, почувствовала что-то неладное, побежала в дом, подхватила сонных детей и спрятались в подполье. Сидели долго и ничего не знали, что происходит в деревне. Вылезла потом, посмотрела в окно, а вся деревня в огне, все горит, люди кричат. Я снова к детям — а тут наш дом загорелся. Выбросила малышей через окно на улицу и начала все из дома выносить. Здесь полицаи появились, будто ждали меня: забрали все наши пожитки, кур, одежду. К вечеру ходили по домам и избивали людей. Полностью погибла семья Горощенковых из четырех человек, расстреляли Павла Свириденко, Евдокию Михайловскую и ее двух дочерей Пелагею и Фрузу с сыном Герой четырех лет, Александра Томашова, сожгли Антона Демидова. Конюхов нес хоронить зерно, его тоже убили. Через три дня снова вернулись немцы и, что не сгорело, подожгли снова. Я с детьми зимовала в Заболотье. Жила в доме Анны Широковой, а в марте и Заболотье сожгли. Выгнали всех из домов, мужчин убили, а нас разогнали. Жили в Погостище, весной вернулись в Домемлю».
Жители Стасевского сельсовета одни из последних возвращались к долгожданной мирной жизни, ведь до июня 1944-го здесь велись кровопролитные бои за окончательное освобождение района. Некоторое количество людей немцы гнали под Минск, через деревню Клевцы долгое время проходила линия обороны противника. Местные жители возвращались на разрушенную родную землю, которая стонала от бомб и снарядов. Еще раньше, в 1943 году, были сожжены почти все партизанские деревни: Заболотье, Большое Село, Осиповщина, Коношково, Шумщина, Клевцы, Смородино, Свирбы, Шарики, Пыжи, Бычково, Наворотье и другие. О трагедии деревни Бычково рассказывала Дарья Борисовна Минина 1907 года рождения: «Утром пришли каратели, деревня еще спала. Всех стали выгонять на улицу, в шеренгу выставили. Моя дочь Галя в кадку залезла, так ее не увидели. Навели пулеметы на людей, мужчин из шеренги забрали и увезли куда-то. Нас, баб, разогнали. Я с Лидой и Галей сразу в ров улетели, ничего из дома не брала. Слышим, сильно трещат что-то начало, а это немцы дома подожгли. К вечеру двое мужчин вернулись, Николай и Метляков Василий, они на ходу выскочили из машины. А остальных мужчин завезли в лес под Тишковым, заставили ему себе копать, потом расстреляли и бросили в одну могилу, раненых и убитых. Рассказывали потом, что Земля несколько дней шевелилась. А остальных, что в деревне оставались, осенью 1943 угнали в соседнюю деревню за километр отсюда, загнали в две Пуни, наших было около сорока, а всех — около трехсот человек. Маму, Пелагею Васильевну, отчима, Евсея Морозова, тогда прямо во дворе убили. Молодых сестер Любку и Анютку тоже там положили. Анютина дочь спряталась под убитых, одна из всех и осталась. Привезли ее всю в крови ко мне, я в Юдина с детьми жила. Жили в ямах-окопах, наш фронт был совсем близко, в деревне Шарики. Недель пять сидели в своих норах. На гору, под которой мы сидели, немцы привезли свои пушки, начался страшный обстрел. Снаряды то перелетали, то не долетали. Мы оглохли от взрывов. Ночью на несколько минут выбегали из своих нор».
В мае-июне 1943 года огненная волна дошла до деревни Слобода. Ее уроженец Игнат Антонович Красельщиков 1870 года рождения вспоминает, что был свидетелем многих зверств фашистов, совершавших близ райцентра Лиозно. Деревню Слободу жгли одновременно с разных сторон, облив дома и здания чем-то горючим. Людей выводили из домов, тех, кто сопротивлялся, расстреливали. Немцы грабили, забирали все, что попадало на глаза: домашний скот, зерно, личные вещи сельчан.
Такая же судьба постигла и жителей деревни Кураки, которые имели тесные отношения с партизанами. Немцы начали блокировать населенный пункт, кто-то из людей смог спрятаться в лесу. Остальных жителей фашисты собрали на площади, из общей шеренги отобрали часть по непонятным приметам и угнали в сарай. Там оказались целые семьи с детьми, на глазах у остальных здание подожгли. Оставшихся в живых погнали неизвестно куда, а деревенские дома немцы сожгли все до одной. Много молодежи было угнано в Германию, на глазах у женщин фашисты расстреливали их детей за то, что мамочки просили не забирать детей.
День 30 сентября 1943 года стал роковым для 160 жителей деревни Асташево Лиозненского района. До войны здесь насчитывалось 40 дворов и проживало около 180 человек. Простая математика подводит к ужасным фактам: после огненной расправы карателей здесь осталось около 20 сельчан, в большинстве своем это была молодежь, которая успела укрыться в лесах.
Асташевцы не дождались Красной армии всего 11 дней — 10 октября советские войска освободили райцентр. Вместе с Асташевым горели и соседние Запаженки, нечеловеческая ярость карателей была выкликанная партизанской диверсией накануне: народные мстители из Колышанской пущи взорвали возле деревни мост, который вел к шоссе. Партизаны подорвали вражеские автомашины, убили десять немцев и примерно столько же взяли в плен. Ужасы Асташева предвкушали беду, так как фашисты особенно жестоко действовали перед наступлением советских войск, поэтому сразу после диверсии сельчане вместе с коровами и конями перебрались в лес.
В деревню прибыли около 400 карателей, жителей начали выгонять на улицу. Когда все сельчане оказались в кругу стражников с автоматами, немцы рассыпались по домам: на глазах людей выносили все, что могли найти. Подушки, одежда, швейные машины, мешки с мукой, сало и мясо — грабили три часа. Людей загнали в три дома, подожгли... Тех, кто стремился сбежать, убивали и снова забрасывали в огненное жерло.
По воспоминаниям жителя Асташева Сергея Матвеевича Голубова: «Мы уже неделю жили в лесу в шалашах и землянках, а в деревне остались старики и маленькие дети. Гитлеровцы отходили, со стороны Рубежницы и в Запаженки партизаны «замаскировали» подарок — две мины, на них и подорвались немецкие офицеры. Обо всем этом мы узнали позже. Сначала, перед Воздвижением, я пришел домой, чтобы помыться в бане. Мама дала позавтракать, и я снова побежал в лес. Через некоторое время прибежала Анна Садовская и говорит, что нас пропустили немцы, а с вашего конца не выпускают из деревни. Через часа два Штыликова Лизка прибежала, видела, как мужчин погрузили в «черный ворон» (автомобиль, предназначенный для перевозки заключенных и арестованных), а остальных — в сарай и две бани загнали. Ночью мы видели огонь, слышали, как пестрели пулеметы, думали, что просто здания горят. Потом из деревни, в сторону Гущина, возле нас прошел конный обоз, но идти в деревню не решились — три дня еще то в одном, то в другой стороне деревни были огонь и дым, значит эсэсовцы еще не ушли. Сидим, ждем, а то, что людей могут курить, и мысли не было. Когда перестали гореть дома, я решил ползти на разведку: накинул на себя снопов из овса и пополз осторожно. Вдруг, не знаю откуда, наша разведка взялась, девять человек. Окружили меня и спрашивают: «Сынок, много ли вас в лесу?», — говорю, что все моложе здесь, в лесу. «А кого там в деревне сжигали?», — я остолбенел, казалось, волосы на голове поднялись. Побежали все в деревню: на месте двух бань и сарая, стоявших возле речки, лежали обгоревшие люди и много костей. Мать свою узнал по обрывку шинели под ней, она лежала возле печки. Никто из огня не вырвался, только Осип Панасенко, Федор Корнилов и Тимофей Барсуков, откатившись метров на 60 друг от друга, лежали обгоревшие. Ивана Ковалева и деда Николая Лебедева нашли пристреленными над обрывом реки — видимо убегали, когда в бане начинали загонять. Пять метров не добежали до речки. Плакали и кричали все — у кого по семь, по десять человек сгорело из семьи, а на завтра поехали в Запаженки, привезли оттуда два шкафа и сундук, собрали все косточки, опустили в него. Остались, считай, сиротами, — одни подростки и молодежь. «Деревня сирот» — так называли нас долгое время в районе. Чтобы выжить, не умереть с голоду, стали обживаться, кому исполнилось 17 лет. У моей жены сгорели родители, четыре сестры и два брата... Никто никуда не разъехался в поиске лучшей жизни, все начали заново строиться, заново начинать жить».
В 1983 году на месте трагедии открыли мемориальный комплекс, в центре которого возвышается белый монумент с изображением женщины-матери, держащей на руках младенца, а ее ноги горячими языками обнимает огонь. Наверху — три колокола, которые на протяжении 40 лет болезненным гулом вспоминают нам о немыслимых пытках, перенесших ни в чем не должны мирные жители. С двух сторон от центрального монумента — две мемориальные плиты с фамилиями, среди них много одинаковых фамилий — погибали большими семьями, в тот страшный сентябрьский день оборвалась жизнь и двухлетней Раи Гавриловой...
После войны деревня отстроилась, ее поднимали из руин те несколько десятков человек, которым удалось выжить. Однако с течением времени жизнь в Асташеве начала стихать, сегодня в населенном пункте осталось несколько домов, но тропа к мемориальному комплексу в центре деревни не зарастает: этот памятник стал местом жалости и печали в честь всех 196 населенных пунктов Лиозненщины, которых постигла огненная судьба Хатыни, 28 из них были сожжены вместе с жителями, три — уже никогда не возродились.
Во время подготовки материала были использованы архивные документы Лиозненского военно-исторического музея.
Александра ГВОЗДЕВА
Фото из открытых источников
Проект создан при финансовой поддержке в соответствии с Указом Президента № 131 от 31 марта 2022 года
В повестке дня — утверждение концепции нацбезопасности и военной доктрины.
Финалистка проекта «Академия талантов» на ОНТ — о творчестве и жизни.
Почти тысяча двести человек соберутся, чтобы решать важнейшие вопросы развития страны.
