Отцы и дети. Версия 2.0: Есть ли у поколения Z будущее? Обсудили эксперты на круглом столе

Тема взаимоотношений поколений стара, как этот мир. Каждый раз старшие находят, чем упрекнуть молодых. Тем, что не чтут традиции, например. Каждый раз молодые говорят, что они несут новые идеи, которые старшим просто не понять... А через двадцать лет эти самые молодые уже поучают и упрекают своих детей... Так было, есть, так, наверное, и будет дальше. Один из прочных законов мироустройства…

Но, согласитесь, еще никогда разрыв между поколениями не был такой очевидный. Сегодняшние молодые, дети уже ХХІ века, — словно пришельцы с другой планеты с неизменным гаджетом в руках и клиповыми мыслями в голове. Что с ними делать — понять и простить, пустить на самотек, начать воспитывать, даже без их на то желания? Какие сегодня у них ценности, есть ли у них эти ценности вообще? Есть ли у них будущее?

Поразмышлять над этими актуальными не только для нашего общества вопросами за круглым столом в редакции «Звязды» мы пригласили депутата Палаты представителей Сергея Сыранкова, ректора Академии управления при Президенте кандидата исторических наук Вячеслава Даниловича, профессора факультета философских и социальных наук БГУ доктора исторических наук Ирину Калачеву, секретаря ЦК БРСМ Павла Алексо, главного редактора журнала «Маладосць» Ольгу Рацевич, доцента кафедры общей и медицинской психологии факультета философских и социальных наук БГУ кандидата психологических наук Алесю Конькову.

Звязда: давайте поговорим о нашей, белорусской молодежи, которая все же отличается от сверстников из других стран. Что влияет на мировоззрение молодежи в современном обществе? Степень политической и общественной активности молодых людей определяются сетью интернет или все же в нашем традиционном, даже, с точки зрения современных «ценностей», патриархальном обществе влияние на молодые умы имеют и другие институты — семья, школа?

Вячеслав Данилович: В каждой стране молодежь имеет свои особенности, и их не может стереть даже сплошная глобализация. В первую очередь на воспитание молодого поколения влияет семья, затем — система образования, начиная с детского сада. В 90-е годы очень активно раскручивался постулат, что образование оказывает только образовательные услуги, воспитание — не его задача. Давайте детям знания, больше от вас ничего не требуется. Ради чего это было сделано? Чтобы изменить ценностные ориентиры общества, навязать то, что было не характерно белорусам. И этот процесс был запущен через систему образования. Параллельно, конечно, работали и СМИ, а с появлением интернета — социальные сети.

Но, если человека воспитывали в нормальной среде, если родители с детства прививали в нем почитание исконных традиций, любовь к Родине, у него есть иммунитет от вредных воздействий извне. И в этом смысле наша белорусская молодежь особенная, более устойчивая к внешнему влиянию. Как пример — 20-й год.

Звязда: В двадцатом году многие молодые люди поддались именно внешнему влиянию, повелись на призывы...

Вячеслав Данилович: Как историк скажу: это традиционная вещь — всегда идеи любых радикальных преобразований находят отклик в молодежной среде. Молодые люди так устроены и психологически, и физиологически: они всегда жаждут чего-то нового, поэтому они более восприимчивы к радикальным переменам, чем к постепенному развитию. Но даже с этим посылом посмотрите: вся ли молодежь побежала на площади в 20-м? Нет. Значительная часть молодежи, даже скажу уверенно — большинство — не пошла за этими призывами. Пошло радикальное меньшинство, которое проявилось (оно, в принципе, есть в любом обществе). Почему не подтянулось к ней большинство, как наблюдалось во многих странах во время цветных революций? Причина, считаю в том, что, несмотря на упомянутые лихие 90-е годы, благодаря прежде всего позиции руководителя страны, мы не отказались полностью от того воспитательного фундамента, который был заложен в системе образования. Постоянно говорилось на самом высоком уровне и об идеологии, и о традиционных ценностях. И то, что мы постарались это сохранить, решающий для государственности момент сыграло свою положительную роль.

При всех минусах, которые, несомненно, есть, большинство нашей молодежи нормально, правильно ориентируется. И события 20-го года помогли молодым людям определиться и осознать, чего они хотят от жизни. Могу сказать о своем учебном заведении. В последние два года к нам поступают молодые люди, которые отличаются не то что мотивацией — ответственностью. Они активны в плане созидательных инициатив. Они всем интересуются, им везде хочется участвовать: от спортивных секций и кружков самодеятельности до студотрядов и волонтерских сообществ...

Ирина Калачева: На нашем факультете в плане прикладной науки сейчас разрабатывается немало интересных тем. Я, например, занимаюсь темой исторической памяти как базовой ценности в системе межпоколенных отношений, являюсь руководителем научного коллектива. Для исследования мы взяли четыре поколения: послевоенное (1943-1963 год), советское (1963-1983), поколение перестройки (1983-2003) и так называемое поколение Z (с 2003). Опрашивали по анкете, проводили заданные диалоги в фокус-группах. Результаты получились очень интересные, очень много собрано материалов, которые еще требуют обработки. Но несколько примеров приведу.

Вот отношение к информации и к пользованию интернет-источниками. Человек из советского поколения поделилась своими наблюдениями из детского летнего лагеря, где ограничено пользование гаджетами. Она даже записывала высказывания поколения Z по этому поводу: «У меня нельзя забирать телефон, потому что он — это продолжение моей руки». А когда молодым задавали вопрос о том, чему они предпочтут: гаджет или библиотеку, — звучал ответ: «В библиотеку же надо собираться, идти, тратить время, а тут пару раз на экран нажал — и читай». «Это невозможно — вернуться в жизнь без телефона, это был бы полный регресс. Я даже час не могу прожить без гаджета», — еще одно красноречивое высказывание. Подобные мысли звучат прежде всего от самой молодой группы.

Павел Алексо: Конечно, молодые люди не могут быть в изоляции от глобальных процессов. Поэтому даже у самых умных и патриотически настроенных вы будете наблюдать и клиповость мышления, и потребительские интересы. Это не хорошо и не плохо, новое поколение просто другое. Впрочем, даже в древнейших письменных источниках можно найти нарекания старших в адрес молодых: мол, все делают по-своему, совсем не чтут традиции...

Сергей Сыранков: Сегодняшняя молодежь отличается от вчерашней тем, что еще те, кому сегодня плюс-минус сорок, поэтапно выстраивали стратегию своей жизни, ставили цели, задачи, которые надлежит решить, и шаг за шагом направленно шли к исполнению заветной мечты. Сейчас же молодежь хочет все и сразу, здесь и сейчас, считая, что, чтобы не отстать от жизни, нужно брать от нее все мгновенно, не откладывая на потом. Правы ли они в этом максимализме? Учитывая темп современной жизни и динамичность общественно-политических процессов вообще во всем мире, их сложно в этом обвинить. В этой связи и выстраивать работу с молодежью мы должны и в онлайн-режиме, а не в каком-то светлом будущем.

Ирина Калачева: В нашем исследовании был вопрос о ценностях. Некоторые базовые ценности для молодежи остаются теми же, и это радует. Здоровье физическое и ментальное и семья, преемственность поколений. Но что отличает их от старших поколений, для которых характерно именно ценностное осмысление жизни, есть в приоритете молодых еще одно понятие — цель. А цель какая — материальная. Хорошая работа, высокая зарплата, собственная квартира, машина... Ну, что же, такое у нас сейчас общество — потребительское. Но радостно читать именно от молодых такие высказывания: «Для меня главная ценность — любовь, она спасет мир...», «Для меня очень важны мои близкие люди, мои друзья....», «Считаю важным взаимопомощь, приносить пользу людям, порядочность...», «Я бы выделила для себя свою страну, себя и семью...» Их никто не заставлял говорить так. Но, попав в это поле оценивания и осмысления, они задумались, что для них на самом деле важно.

А вот что говорили самые молодые о себе самих. «Мы чувствуем себя более свободными, толерантными по сравнению со старшим поколением, в частности с поколением перестройки...» «Наше поколение более смелое в самовыражении...» «Наше поколение очень талантливое, это самородки, новые люди с новыми идеями...» И то, что они такие — самородки — здорово. Вопрос — как их удержать такими, как им не дать разочароваться в реальной жизни.

Звязда: Здесь следовало бы ответить что-то о роли организационной работы, общественных организаций. Но наши оппоненты тут же начнут говорить: мол, все идет по принуждению, молодежь на мероприятия загоняют...

Павел Алексо: Ну, мы слышали это не раз. На это есть что ответить. Как председатель Белорусского комитета молодежных организаций могу сказать, что 20-й год действительно повлиял на гражданскую активность нашей молодежи, притом совсем не так, как хотелось бы нашим оппонентам. Если говорить юридическим языком — и это подтвердит Министерство юстиции, с которым мы плотно работаем, — наметился большой всплеск количества молодежных общественных организаций и объединений, подающих заявки на регистрацию. У молодежи назрела потребность реализовать свои интересы именно путем членства в той или иной общине. И имеется в виду не только БРСМ. События 20-года, всколыхнувшие наше общество, а где-то и разделившие его относительно мнений и взглядов на происходящее, показали в том числе и молодым людям, насколько важна гражданская активность, насколько пагубна пассивность и наблюдение со стороны. Как результат — на сегодня в Беларуси зарегистрировано 186 молодежных объединений. Вместе с тем, когда я называю эту цифру, выступая перед какой-либо аудиторией, люди очень удивляются: никто не думает, что их так много. Мало кто знает об их деятельности... Плохо это или хорошо, что не знаем? Это факт, который имеем сегодня. Может, не очень активно позиционируют себя эти организации. А может, еще потребность общества не вышла на тот уровень, чтобы интересоваться и владеть этой информацией.

Насчет «загоняют» с полной ответственностью могу сказать, что это ошибочный стереотип. Он сформировался, наверное, в том числе и потому, что подобный стереотип был и о комсомоле, по крайней мере в последние годы его существования, когда организация уже теряла свои идеалы и позиции... Наша организация самодостаточна и многочисленна — около 350 тысяч. И активных молодых людей, которых не надо «загонять», у нас действительно хватает. Более того — они и сами, являясь настоящими лидерами, притягивают молодежь к себе как магнит и аккумулируют идеи и инициативы.

Вячеслав Данилович: Стереотип, что якобы вся молодежь в Советском Союзе была в комсомоле, тоже ошибочен. Только на финальном этапе, в брежневские времена, процесс вступления в комсомол начал приобретать формальный характер. Гнались за количеством, а не за качеством. Но ведь так было не всегда. Работая над докторской диссертацией, я исследовал участие белорусской молодежи в общественно-политической, социально-экономической и культурной жизни советской Беларуси в 20-30-е годы прошлого века. Так вот, в то время количество комсомольцев среди юношей и девушек, избранных в местные Советы, не превышало тридцать процентов. Поэтому и сегодня тот же БРСМ следует считать площадкой именно для активной молодежи, которая хочет вести созидательную работу и подавать пример другим молодым людям. И, на мой взгляд, фактически так у нас и есть. Самое главное — чтобы не было формального подхода...

Звязда: Но 186 организаций на такую небольшую страну — не есть ли это тот самый подход?

Сергей Сыранков: Если их столько — значит, в этом есть запрос общества. Если они конструктивны, исповедуют нормальные общечеловеческие ценности, не вступают в противоречие с нашими законами — почему бы и не 186?

На примере нашего партийного молодого крыла — Лиги коммунистической молодежи, могу сказать, что мы никоим образом не гонимся за численностью и никого не загоняем, так как это не самоцель. Члены ЛКМ — социалистически мотивированные молодые люди, которые осмысленно сделали свой выбор и пришли в организацию, чтобы внести личный вклад в строительство общества социальной справедливости и прогресса. Кстати, идеи социализма снова становятся все более популярными в обществе, особенно среди молодежи...

Еще необходимо отметить, что во время многочисленных диалоговых площадок, на которых обсуждались изменения в Конституцию, от многих молодых людей приходилось слышать: у нас столько толковых инициатив. А почему у нас не создана система их государственного стимулирования? Это замечание было зафиксировано, и благодаря поддержке нашего Президента сейчас эти инициативы и проекты отслеживаются на республиканском уровне, участвуют в конкурсах, побеждают и, соответственно, организационно и материально стимулируются из бюджета. В общем, молодежи нужно больше доверять и верить, но при этом возлагать на нее определенный уровень ответственности. Молодые люди должны знать, что если государство доверяет и тратит на какой-то проект средства, то не на спонтанные идеи или чьи-то «хотелки», а на полезную для местного сообщества инициативу, которую потом сами молодые люди,  ее предложившие, и будут реализовывать... Здесь нужно смотреть и на зарубежный опыт. Например, россияне уже который год проводят конкурс «Лидеры России», в ходе которого проводится чрезвычайно серьезный отбор и соответствующая работа с перспективной в кадровом плане молодежью. Благодаря ему, молодые люди, которым чуть за тридцать, имеют реальные шансы стать, например, губернатором или министром. А смена поколений именно в госуправлении — тема сегодня чрезвычайно актуальная для любой страны.

Звязда: Но стоит ли молодежь, которая, как вы сказали, хочет все и сразу, допускать к государственному управлению? Не наломает ли она дров?

Сергей Сыранков: Если она понимает, чего хочет не только для себя, но и для страны, если для нее это «все и сразу» исключительно в конструктивном русле — почему и нет? А наша задача, людей взрослых, опытных, этот конструктив и здоровые амбиции вовремя заметить и развить.

Вячеслав Данилович: Молодые люди изначально энергичны, и наша задача — направлять их энергию в конструктивное русло. Я абсолютно согласен с тем, что важно не только слышать и иметь в виду идеи молодых, но и самих молодых вовлекать, подключать к реализации замыслов.

В прошлом году мы совместно с горисполкомом возродили проект «Минская смена». Молодые люди предлагают варианты совершенствования городской среды, презентуют свои идеи, и горисполком на конкурсной основе отбирает те, которые поддержит, в том числе и финансово. Начинали мы только со студентов вузов, в прошлом году было 47 участников, а сейчас присоединилась и рабочая молодежь, заинтересовались предприятия... И заявок уже более 240.

Звязда: Так все-таки заинтересовались предприятия или молодежь, которая там работает?

Вячеслав Данилович: А без молодежи ничего бы не получилось. Если человека заставлять, даже если он подаст заявку, он все равно в конце концов заниматься реализацией этого проекта не будет... Я не могу сказать про все двести сорок с чем-то заявок, как и в каких условиях они подавались. Но многое пришлось видеть непосредственно, и заинтересованность молодых людей очевидна. Впрочем, если кого-то на предприятии и подтолкнули — в этом я тоже не вижу ничего плохого, если у человека найдется отклик. Считаешь, что что-то нужно менять, — не только декларируй, а придумай, как сделать это, и сделай — вот что должно быть главным. Важно поддержать творческое начало и помочь в осуществлении задуманного.

Вот, например, в нашей академии студенты недавно сами вышли с идеей создать студенческое научное общество. Мы эту идею с удовольствием поддержали. Сначала в нем было сорок человек, сейчас уже — 120.

Ольга Рацевич: А в лингвистическом университете есть кружок, в котором студенты занимаются переводом художественных произведений с английского языка на белорусский. Мы познакомились с ними и публикуем их переводы. А у них заинтересованность — увидеть востребованность своей работы, еще и получить материальное поощрение в виде гонорара.

Звязда: Но ведь именно творческая молодежь всегда считается менее управляемой и более протестной...

Ольга Рацевич: Возможно, у меня какое-то такое радужное представление о нашей молодежи... Авторы журнала «Маладосць» — молодые люди старше 15 лет. Вдохновленные, творческие, заинтересованные. Мне кажется, что молодежь, которая приходит к нам в редакцию, никогда не пойдет «на плошчу» — они в другой теме... Приходят к нам со своими пробами пера сами, кого-то приводят родители или учителя.

Если говорить о влиянии интернета — оно, конечно, сильное, но, пока ребенку не исполнилось 12-13 лет, думаю, главным образом влияют на него родители и школа, в том числе и осуществляя контроль контента, который ребенок просматривает в сети. Интернет — это, конечно, мусорка, но ведь в нем много и полезного. Мы, например, тоже устраиваем свои презентации, включая онлайн-формат.

Звязда: А на офлайн-презентации молодежь не сгоняют?

Ольга Рацевич: Нет, что вы. Недавно устраивали презентацию «Маладосці», куда пришли двадцать человек авторов и выступающих. Люди, которые присутствовали на встрече в качестве зрителей-слушателей, после нее подходили и говорили: «Нам тоже хочется писать»... Пока есть такие заинтересованные молодые люди, их заинтересованные учителя — не думаю, что все потеряно...

Вячеслав Данилович: А на такие мероприятия, которые носят духовно-просветительский характер, неплохо будет и организованно направить студентов. Не каждый вначале воспримет и поймет, но, если мероприятие будет подготовлено, пройдет интересно, молодой человек впоследствии еще и «спасибо» скажет. Молодые некоторое время нуждаются в помощи... Снова приведу параллель с 20-30-ми годами ХХ века. Те же самые писатели-молодняковцы ездили по предприятиям, выступали перед молодежью, которая была даже не всегда грамотной. И это было и воспринималось нормально. Ведь то, что способствует духовному и культурному росту молодого человека, никогда ему не повредит.

Ольга Рацевич: Даже если на наши встречи кого-то и «приводят», я вижу у этих молодых людей интерес, им интересно. Мы всегда на этих встречах советуем студентам и школьникам как можно больше читать: тогда и говорить будут правильно, и думать самостоятельно. И, мне кажется, многие прислушиваются.

Звязда: Мы вот здесь общими усилиями нарисовали довольно оптимистичную картину... Но, согласитесь, разрыв между поколением Z и другими гораздо больше, чем было до сих пор... И это касается в том числе традиционных, базовых ценностей нашего общества…

Олеся Конькова: Ценности, правила и нормы вообще передаются по вертикали — от родителей детям, и это характерно для любого общества. Но ребенок может усваивать что-то от другого человека только тогда, когда он по-настоящему к нему привязан. Если же этой привязанности с родителями не случается — в жизнь ребенка или молодого человека приходят конкурентные люди и общины (ровесники, группы в социальных сетях), и уже они влияют на его сознание и мировоззрение. Это как птенец, который, пробивая скорлупу яйца, запоминает образ мамы-птицы и копирует ее поведение. Если же мамы рядом не оказывается, он будет ходить вслед за тем, кто окажется рядом, — человеком, собакой, механической игрушкой, — и копировать их поведение. Только вряд ли от этого ему будет польза... Поэтому связь с родителями, со старшими поколениями семьи очень важна. Если фундамент — семья — прочный, любая надстройка над ним будет правильной.

Ирина Калачева: Во время исследования мы задавали вопрос: как ваше поколение относится к гостевым гражданским бракам, однополым союзам, семьям чайлдфри (те, что сознательно живут без детей). Если у старших поколений ответы у большинства отрицательные (чем старше — тем более категоричные), то у самых молодых часто встречались ответы вроде: «Пусть делают все, что захотят, мне вообще без разницы», «Только бы не трогали меня, в общем без разницы», «Если эти ценности не пропагандируются в радикальной форме, то в принципе они могут существовать», «Если людям комфортно, пусть они делают, что хотят». К семьям без детей многие из опрошенных относятся «нейтрально» и «нормально». Короче, толерантно. А что такое толерантность в этом случае? Равнодушие, инертность, отсутствие собственного мнения...

Получается, что часть нашей молодежи даже не задумывается о том, чтобы создать полноценную семью. И здесь вырисовывается еще одна проблема для старших: многие из поколения перестройки могут вообще не дождаться внуков. Функция этих людей будет не завершена, нарушится исконный уклад жизни человека в пожилом возрасте...

Вячеслав Данилович: В общем, термин «толерантность» нам подбросили в 90-е годы, и мы за него радостно ухватились, сделав чуть ли не национальной чертой, хотя обозначает он прежде всего безразличие. Это вообще медицинский термин, который изначально обозначает неспособность организма противостоять вредному внешнему влиянию... И очень хорошо, что мы перестаем считать себя толерантными, что даже в Конституции прописали: брак — это союз мужчины и женщины.

Олеся Конькова: И исследования показывают, что ценность семьи и брака для нашей молодежи очень важна. 80 процентов от опрошенных молодых людей в возрасте до 30 лет хотят жить в длинных, прочных отношениях. И жить счастливо.

Звязда: В белорусском менталитете всегда были сильны семейные традиции, они считались основным фактором единения поколений. Но эта связь, кажется, сейчас становится все тоньше. Причин много, но одна из основных — урбанизация. Нет у молодежи деревенских бабушек — не у кого учиться традициям, языку, культуре поведения...

Вячеслав Данилович: Да, здесь вы правы. Город все же — искусственная среда. Когда были дедушки-бабушки в деревне, даже у городского ребенка была возможность увидеть вживую, откуда берется еда на столе, сколько в это вкладывается сил... Мы в этом году отправляли студентов «на яблоки». Они спрашивают: зачем нам? Отвечаем: поезжайте, посмотрите, поймите, что они не в магазине выросли.

Олеся Конькова: А я считаю, что независимо от места проживания у бабушек и дедушек действительно в семье особая роль — как хранителей семейных традиций.

Ольга Рацевич: Ко мне каждый год на Рождество приходят дети-колядовщики. И это в столице. Молодежь заинтересована нашими традициями, старается их сохранять, даже с городскими бабушками. А сколько молодых краеведов, интересующихся историей родных мест...

Звязда: И все же этих самых молодых мы называем поколением Z, не задумываясь особо, что это последняя буква латинского алфавита. Мы должны что-то делать, чтобы они не стали действительно последним поколением? Или все проще: идет исконный естественный процесс «Отцы и дети», в который не стоит и бесполезно вмешиваться?

Ирина Калачева: А поколение Z — это уже студенты 4-5 курсов, которые завтра придут в профессиональные сферы. И из этой группы, согласитесь, нет ни одного, у кого бы в руке постоянно не был зажат смартфон. И именно он определяет не просто часть жизни молодых людей — фактически всю их жизнь... Это надо иметь в виду, и думать, какая сегодня должна у нас быть система образования, как работать с дистанционным способом образования.

Мы должны сегодня учить родителей, а те в свою очередь учить своих детей, как обращаться с гаджетами. Не забирать, не запрещать — именно учить. Даже термин для этого есть особый — киберграмотность. Помните, как лет десять назад о финансовой грамотности многие говорили «зачем», а сейчас это неоспоримая данность нашей жизни. Так и здесь должно быть. Причем с самого раннего возраста, как только у ребенка в руке появляется гаджет, который сам по себе сильный инструмент, в том числе и манипулирования сознанием.

Когда-то информационные технологии — радио, телевидение — не были так включены в личность. Они способствовали формированию личности, а не разрушали ее, что можно наблюдать сегодня.

Вячеслав Данилович: И мы должны понимать, что эта зависимость используется оппонентами нашего государства в определенных целях. Гаджеты — инструмент тотального контроля над обществом, его разделения. Гаджет отупляет, изолирует и контролирует. Если пользоваться им, как уже сказано, без той самой киберграмотности. Система образования не должна стремиться к цифровизации. В элитных школах на Западе гаджеты вообще запрещены. Нужно учить детей общаться с людьми вживую... Цифровизация хорошо для киберобразованного общества. Нам над этим еще много работать.

А еще молодежь нужно учить преодолевать трудности, исправлять ошибки. Ведь, если будем рассказывать им только, какие они самые лучшие, — ничего хорошего не получится.

Олеся Конькова: К сожалению, сегодня дети приходят в мир, где им нередко нет должного внимания со стороны семьи. Родители много работают, ориентированы на материальное благополучие, мало участвуют в жизни детей. В школе нередко то же самое — учителя не проявляют личной заинтересованности в жизни детей. Причем это касается именно молодых учителей — они просто зарабатывают деньги.

Ольга Рацевич: Да, от учителей тоже очень многое зависит. Для примера расскажу эпизод. Возвращаюсь недавно и вижу: идут наши дети из школы. И поют... гимн Беларуси. Знаю, что урок музыки у них был первым. Это же как надо заинтересовать детей! Кстати, моя дочь, если у нее хорошее настроение, тоже поет гимн. Я спрашиваю: «Почему?» — «А ведь очень красиво поет его учительница», — отвечает...

Олеся Конькова: Я очень люблю нашу молодежь. Она рефлексирующая, впечатлительная... Родители всегда хотят, чтобы дети поблагодарили, а дети всегда хотят, чтобы перед ними извинились — и нередко эти, по сути, взаимоисключающие требования и есть причины недоразумений между родителями и детьми. Так вот современные молодые люди стараются найти выход — они даже приводят родителей на совместный сеанс психотерапии, они готовы договариваться, они ищут связь с родителями... Наши дети должны быть похожими на нас, но не быть такими же, как мы.

Павел Алексо: Надо с молодыми работать и при этом осознавать, что воспитательный процесс не даст сиюминутных результатов. Это может казаться сложным и даже тщетным, но ради перспективы нужно делать. А еще для молодых нужны лидеры мыслей именно из их молодого окружения. И для поиска и выдвижения таких лидеров и нужны общественные молодежные объединения.

Ирина Калачева: В нашей стране много сделано для молодежи, процветания ее талантов и развития. Но много добрых дел еще впереди. Необходимо укреплять связи между поколениями, учитывать запросы представителей разных возрастных групп, ведь только в диалоге и взаимопонимании мы сможем достичь прогресса. Исключительная роль в этом отводится образованию и, конечно, семье и родителям.

Вячеслав Данилович: Это наша молодежь, наши дети и внуки, с ними надо работать, чтобы они и правда не стали последним поколением белорусов. Мы должны заниматься с ними, транслировать наши традиционные духовные ценности, поддерживать их идеи, приобщать к созидательному труду на благо общества. И здесь, считаю, перспективы у нас есть. И 2020-й год — тоже свидетельство того, что перспективы не утеряны. Самое главное, что и на самом высоком государственном уровне у нас эти проблемы осознаются. «Z» — последняя буква не нашего алфавита. Пусть она у них будет последняя. У нас свой алфавит и много интересных букв впереди.

Сергей Сыранков: Наша первоначальная задача как взрослых — молодежь направлять. И поэтому, как бы это ни недемократично из моих уст ни звучало, — на мероприятия патриотической, воспитательной, духовной направленности будем и «загонять», если надо. И направлять в нужное русло, чтобы не быть в этом случае «толерантными», в смысле равнодушными, к их судьбе и будущему нашей страны.

Круглый стол провела Елена ЛЕВКОВИЧ

Фото Виктора ИВАНЧИКОВА