Заяц возле Дворца Независимости в Минске, лось в центре Гомеля, лиса в Витебске, бобры на реке в столичном парке — такие новости все чаще и чаще появляются в информационных сводках. Сегодня им уже никто не удивляется. А еще несколько десятилетий назад заходы диких животных в города были скорее исключением, чем обыденностью. Чем же вызваны такие частые встречи? Куда делся страх перед человеком и когда медведи будут гулять по нашим улицам? Об этом наш сегодняшний разговор с научным сотрудником ГНПО «НПЦ НАН Беларуси по биоресурсам» Павлом Велигуровым.
— Действительно, раньше появление диких животных в городах, как правило, было случайностью, — рассказывает Павел Велигуров. — И такие визиты привлекали немалое внимание. Например, один из магазинов в Минске до сих пор называют «Лосиным». Думаю, старшие минчане помнят эту историю: тогда, утром 27 мая 1975 года, в дежурной части раздался сигнал тревоги. Сработала сигнализация в гастрономе № 12, что на улице Калиновского, 81. оказалось, что в торговый зал зашел молодой лось. Затем он попал в комнату бухгалтерии и не смог самостоятельно выбраться из-за закрытых дверей. Пришлось организовывать спасательную операцию, чтобы дикое животное отпустить на свободу. Сегодня в связи с ростом численности и плотности животных происходит их естественное расселение на не занятые этим видом территории, к которым также относятся и населенные пункты. В первую очередь дикие животные осваивают малонаселенные ландшафты, после доходит очередь и до крупнейших населенных пунктов, включая Минск. Также процессу освоения новых для проживания территорий способствует установление запрещенных для охоты зон вокруг населенных пунктов. В этих местах животные испытывают малейший фактор тревоги от человека.
— Насколько серьезно можно воспринимать мнение о том, что выход диких животных к людям обусловлен сокращением мест их обитания?
— Возможное сокращение мест обитания, на мой взгляд, вряд ли сильно влияет на частоту выхода диких животных к поселениям человека. Более важный фактор — увеличение плотности животных. Если их делается много, то на определенном этапе включается механизм эмиграции и часть из них отправляется осваивать новые территории. Наиболее ярким тому примером может служить образование устойчивых поселений бобра в городах. Если самих зверей встретить довольно сложно, то вот увидеть следы их жизнедеятельности в виде характерно обглоданных стволов и поваленных деревьев — не проблема.
— Сейчас довольно распространенный тренд, что зверей должно быть много. А много — это сколько? Тем, что сейчас живут на наших просторах, хватает «жилплощади»?
— В охотничьем хозяйстве существует такой термин «оптимальная численность». Это количество охотничьих животных (в интервале), определенное документацией, при которой эти животные в течение длительного времени могут жить в охотничьих угодьях, естественно восстанавливаться, эффективно использовать кормовые ресурсы, а также обеспечивается наибольший выход качественной продукции охоты без существенного вреда компонентам природной среды, жизни, здоровью и имуществу граждан, имуществу юридических лиц. Его можно использовать как критерий для определения достаточного количества охотничьих животных.
Данный термин коррелирует, но не соответствует экологической емкости среды обитания. Применительно к популяции это максимальное количество, которое в данной среде не ведет к негативному воздействию как на саму популяцию, так и на среду обитания. Установление экологической емкости среды обитания для каждого вида животных — очень трудоемкий процесс, который на практике почти никогда не применяется. Как правило, в случае наличия негативных тенденций в динамике экосистем делается вывод о превышении экологической емкости среды обитания каким-либо видом.
Что касается охотничьих видов, то сумма оптимального количества охотничьих животных для всех хозяйств дает возможность определить ее для каждого вида в пределах Беларуси. В целом по стране оптимальное количество еще не достигнуто, поэтому в среднем «жилплощади» зверям хватает. Есть отдельные хозяйства, где количество выше оптимального, но их немного, а количество контролируется конфискацией. Расселение же животных не свидетельствует о превышении экологической емкости среды обитания. Это естественный механизм избежания внутривидовой конкуренции.
— Как я понимаю, достаточно долго основным сдерживающим фактором, который препятствовал более тесному и близкому общению человека с дикими животными, служил естественный страх, причем нередко взаимный. Что же такое произошло, отчего многие звери перестали бояться человека?
— Естественный страх, несомненно, остался, но животные приспособились к совместному поселению. Более того, стресс от контакта с человеком стал меньше, чем стресс от внутривидовой или межвидовой конкуренции. Взять того же бобра: эти животные очень активно защищают свою территорию, что вынуждает молодых особей покидать ее и искать необитаемые участки водных объектов. При этом они все равно стараются избегать непосредственной встречи с человеком, но готовы селиться в непосредственной близости от домов.
И все же людям следует помнить, что стрессовое состояние может привести к непредсказуемому поведению животных вплоть до агрессии, поэтому близких контактов лучше все-таки избегать.
По моим наблюдениям, наиболее приспособленными к жизни в урбанизированном ландшафте оказались околоводные грызуны — бобр и ондатра. Это может быть связано с тем, что водные объекты мало трансформированы. А вот наименее пластичными являются крупные хищники, такие как волк или рысь. Они практически никогда не заходят в поселения человека. Исключение — больные бешенством. Да и для наших копытных появление в городах до сих пор остается случайностью. Все-таки это не их среда обитания.
— Насколько серьезно влияют на поведенческие реакции диких животных более тесное общение с людьми?
— Специальные исследования по синантропизации диких животных в Беларуси не проводились. Но понятно, что при расселении животные выбирают территорию, наиболее похожую на их обычную среду обитания и с учетом того, к чему можно быстро адаптироваться. Больших проблем с кормовой базой у них не наблюдается. Часто сельские населенные пункты даже привлекают копытных: например, косулю урожаем плодовых деревьев.
Животные приспосабливаются под синантропные условия. Птицы-дуплогнездники выбирают для размножения чердаки и ниши домов, летучие мыши отдают предпочтение подвалам со стабильным температурным режимом и влажностью, как в пещерах, чердакам под шифером или обшивкой. Предпочтение получают животные с вечерней и ночной активностью, поскольку это время наименьшей деятельности человека.
— Что же, присутствие белок или лесных голубей в городских парках, скажем честно, факт интересный, но особенно на нашу жизнь не влияет. Однако стремление к увеличению численности не только мелких, но и крупных животных, включая хищников, их способности к приспособленности, пластичности, невольно заставляет задуматься о будущем. Неужели у нас на улицах свободно будут разгуливать медведи и волки?
— Заходы хищников в населенные пункты пока еще очень редки. Как минимум, это можно объяснить их гораздо меньшей плотностью по сравнению с теми же копытными. О больших населенных пунктах речи не идет, но в деревнях и на хуторах уже отмечали встречи с волками и медведями. Медведя тянет к жилищу обилие пищи и отсутствие опасности со стороны человека, поскольку это защитный вид. Волк, в свою очередь, в голодный период также ищет в небольших поселениях человека пищу. Несколько лет назад на хуторах Налибокской пущи с ними была проблема: они таскали домашних собак, зачастую «вместе с будкой». Конфликт удалось разрешить только после проведения мероприятий по регулированию распространения и численности хищников.
Иногда регистрируются случаи нанесения ущерба домашним животным от неустановленных видов хищников. Так, в одной из деревень Минской области неизвестный зверь периодически разрушал клетки с кроликами и убивал находящихся в них зайцеобразных, резал овец. Точно установить видовую принадлежность вредителя не удалось. Зато появились слухи о таинственной «чупакабре» в белорусских лесах.
Самыми же опасными являются случаи захода в населенные пункты бешеных животных. Напомню, бешенство могут переносить все виды млекопитающих — от безобидной мышки до хозяина леса — медведя. Возможное заражение бешенством — серьезная причина не вступать с диким животным в близкий контакт. Совместные же прогулки рядом с крупными хищниками по улицам наших городов из-за объективных биологических закономерностей, думаю, вряд ли возможен даже в далекой перспективе.
— Так к какой модели взаимосуществования человека и диких животных мы должны стремиться?
— Идеальной моделью мне представляется взаимное проживание на одной и той же территории без существенного вреда друг для друга. Очевидно, что достичь этого практически невозможно. Поэтому в наше время наиболее оптимальной видится наличие рядом с нами видов, не приносящих вреда хозяйственной деятельности, и одновременное регулирование количества тех, которые вред наносят. Не стоит забывать и о естественной трансформированной среде обитания, которая подвергается прессу со стороны домашних животных. Необходимо ограничивать и контролировать это влияние. Нельзя пускать на самотек проблему одичавших собак, которые, сбиваясь в стаи, могут охотиться на копытных, а также проблему домашних и одичавших кошек, которые ловят птиц и разрушают их гнезда. Все это свидетельствует о том, что выстраивать отношения с дикими животными необходимо на разумной основе с учетом интересов людей, актуальных задач и перспективных целей. Природопользование должно быть рациональным и бережным.
Андрей КОРАБЕЛЬНИКОВ
Идентичность через наследство.
Василевские такие: на Земле и в космосе лихие!
Беларусь — в тройке лидеров по заболеваемости.
