«Добрый день. Я Саша, и мне срочно нужна помощь», — с такими словами два года назад обратился в городской клинический психиатрический диспансер Минска наш герой.
Словами не описать
Александр родился и вырос в небольшом промышленном городке Гомельской области. Мама — инженер, отец — тренер, а он — единственный ребенок в семье.
— У меня не было зависимостей от алкоголя, наркотиков, компьютерных игр. Все как у всех. Я был обычным школьником. Учился средне, тусовался с друзьями. Правда, они преимущественно были младше меня. С одноклассниками дела не вязались. Возможно, потому, что я очень хотел им понравиться, и это их отталкивало. А лет с 14-15 будто зациклился на идее стать популярным среди сверстников. Не знаю, откуда взялось это желание, но именно оно мной овладело и подтолкнуло к дальнейшим проблемам с психикой, — говорит Саша.
После школы парень поступил в БГУ. Первое время все шло нормально: новая среда, люди со схожими интересами, возможности большого города. Единственное, что немного выбивало Сашу из равновесия, — съемная квартира, где он жил.
— В одной комнате — я, во второй — бабушка лет восьмидесяти, которая любила показать свой характер. Она донимала меня по вечерам, когда я возвращался. К раздражению по этому поводу начали добавляться переживания по поводу отношений с одногруппниками. Ну кто в 17 лет не мечтает быть крутым? В какой-то момент я перестал контролировать свои желания и слишком у них углубился. Возможности достичь задуманного я не видел. Это угнетало и вызвало стресс. После зимней сессии стал отдаляться от университетских друзей. Мне казалось, если я изолируюсь от всех, это решит мои проблемы. Получилось, конечно, наоборот. Чудо, что меня за это время не отчислили из университета. Я мог ходить на занятия, но почти никогда к ним не готовился. Мог и не ходить неделями. Почему? Это сложно объяснить. Ты просто не видишь смысла. Отсутствует боязнь, которая обычно заставляет студентов засесть за книжки. Преподаватели почему-то меня жалели, хотя я никогда не жаловался и не выпрашивал оценки, — рассказывает парень. — в университете никто не называл меня психом-одиночкой. Хотя именно им я и был. Месяцами не разговаривал с одногруппниками, а им, кажется, было все равно.
За учебу и жилье Саши платили родители. Деньги на еду и личные нужды он тоже брал у них. Конечно, это были небольшие суммы. Парень понимал: надо искать работу, и время от времени даже пытался это сделать, но ничего не получалось. Недостаток силы воли и постоянные мысли о том, как его воспринимают другие, мешали налаживать контакты.
— Если начать описывать депрессию словами, то получится так: подавленность и меланхолия, въедливый тревожные мысли о прошлом и будущем, необъяснимая напряженность и тревога. Пик синтеза этих чувств — равнодушие ко всему и всем. Это невозможно понять, пока сам не почувствуешь. Хотя я никому не хочу через это пройти.
За помощью к специалистам Саша впервые обратился на третьем курсе, когда начал чувствовать, что мозговая активность резко пошла на спад. Не мог в течение 15-20 минут читать, слушать и даже думать — внимание постоянно будто рассеивалось. К тому же появились проблемы со сном.
— В студенческой поликлинике после нескольких классических тестов на выявление проблем с психикой мне поставили диагноз — смешанное тревожно-депрессивное расстройство. Предложили лечение — стационар в психдиспансере и платные индивидуальные сеансы с психологом. Первый вариант отпал после того, как я увидел решетки на окнах здания клиники, куда меня собирались отправить. С психологом дело тоже не заладилось. После одного посещения я почувствовал невероятный прилив энергии, будто гора апатии и грусти с плеч упала. Казалось, что депрессия отступила, и я решил к психологу больше не ходить.
Свое расстройство Саша сравнивает с американскими горками. Бывают подъемы энергии, когда ты можешь учиться, заниматься спортом, ходить куда-нибудь. Но потом снова опускаешься на самое дно отчаяния и интерес к жизни пропадает. Для парня тяжелейшим периодом стало лето 2016 года. Он должен был проходить практику, но по факту целыми днями находился в студенческом общежитии. В комнате, кроме него, никого не было.
— Я чувствовал абсолютное энергичное опустошение, будто погас огонь внутри. Физических сил не хватало даже на элементарные бытовые вещи. Я очень редко выходил в магазин за продуктами и мог неделями не принимать душ. Именно в тот момент появились мысли о самоубийстве, — вспоминает Саша. — Ближе к осени, когда в общежитие начали возвращаться другие студенты, я немного «ожил». Даже начал заниматься спортом, съездил в Вильнюс и наконец появился на практике. Казалось, что все в очередной раз наладилась. Однако стресс во время зимней сессии вновь отбросил меня на несколько шагов назад. После экзаменов соседи в общежитии обсуждали дипломные работы, практику и будущую работу. А я лежал на кровати и тихо собирал переживания внутри. Злился на себя, людей и весь белый свет. Если честно, я уже и не помню, как в один из дней добрался до психдиспансера и попросил помощи.
Посмотреть на себя со стороны
— Произошло то, чего я боялся больше всего. Меня положили в палату с решетками на окнах. На самом деле она предназначена для «военкоматчиков» (тех, кто «косит» от армии). Поэтому первые минуты пребывания там напомнили произведение Ярослава Гашека: вокруг было много симулянтов. Одни делали вид, что у них энурез, другие будто ходили во сне. Наблюдать за этим было и смешно, и грустно.
По словам Саши, лечение в стационаре чем-то похоже на отдых в санатории. Единственная разница — ты принимаешь лекарства и с тобой работают врачи-психотерапевты.
— В остальном чувствуешь себя пенсионером в "Журавинке". Кормят по расписанию, есть тихий час. А после завтрака — электрофорез и массаж, — с улыбкой говорит собеседник. — Если серьезно, то действительно полезной оказалась групповая терапия. Вместе с другими пациентами под руководством врача мы обсуждали свои проблемы в игровой форме. Часто приходилось примерять на себя разные роли. Я смог стать на место моих близких и посмотреть на себя со стороны.
Обязательная часть лечения — медикаментозная. Таблетки поддерживают сон, стимулируют выработку серотонина, пробуждают нейромедиаторы. Под наблюдением специалистов и благодаря воздействиям препаратов парню удалось нормализовать свое внутреннее состояние.
— Как бы странно ни прозвучало, на лечении я познакомился с классными людьми. На терапии рядом со мной сидели инженеры, рабочие, пенсионеры. Человек пять студентов. Была даже женщина, у которой дети учились в Оксфорде.
Маме о своей болезни и ее преодолении Саша рассказал через два месяца после диспансера. Отец и сейчас об этом не знает.
— В моем случае лечения в стационаре можно было бы избежать. Я не доверял своим близким и боялся открыться. Думал, что мама с папой не поймут мои проблемы. Не поверят, что они действительно есть. Зря.
Держи голову в руках
Сразу после лечения у Саши появилась чрезмерная активность и уверенность. Он с легкостью мог заговорить с незнакомцами на улицах, много читал, ему не сиделось на месте. Но через некоторое время смелость начала исчезать.
— Депрессивное расстройство невозможно вылечить одним махом. В стационаре меня избавили от видимых симптомов болезни: плохого сна, тревоги и опасений. Поработали с коммуникативными навыками и подняли самооценку. Вместе с врачом мы обнаружили личные причины возникновения расстройства. Но победить их я должен сам.
Процесс исцеления медленный и может занять несколько лет. Саша и сегодня продолжает принимать лекарства ежедневно. Главное сейчас — постоянно «держать голову в руках» и не давать ей окутаться меланхолией ни на день.
— Я не чувствую себя полным ничтожеством. Знаю, что могу быть оригинальным, имею неплохое чувство юмора и способности в изучении иностранных языков. В тот же момент понимаю: болезнь повлияла на мое говорение. Недели молчания не прошли бесследно. Во время разговоров мне бывает сложно выразить свои мысли. Надеюсь, со временем все придет в норму.
После выпуска из университета парень довольно долго искал работу. Расстройство ни при чем. Нигде не указано, что он лечился от депрессии в психиатрическом диспансере. Поэтому потенциальные работодатели о «депрессивном багаже» кандидата ничего не знали. Почти полгода Саша «дармоедил». Не мог найти место, где ему было бы интересно. В результате родителям надоело оплачивать жилье и еду взрослого сына, и они поставили ультиматум: быстренько устраиваешься куда-то или мы вернем тебя в родной город.
— Я благодарен им за этот шаг. Иначе продолжал бы лениться и вытягивать у них деньги. Стыд! — честно признается парень. — Сейчас работаю в сфере IT-маркетинга. Приходится много говорить и писать по-английски. Кстати, учить язык всерьез я начал в один из периодов, когда депрессия отступила. А в свободное время показываю иностранным туристам Минск: практикую английский и развиваю коммуникативные навыки. Два месяца назад и сам выбрался в небольшое путешествие — посетил знакомых в Берлине. Не даром говорят, что путешествие — лучшая терапия от хандры и апатии.
Компетентно
Наталья Березовская, заместитель главного врача по пограничной психиатрии психиатрического диспансера Минска:
— Депрессия — широкое понятие, объединяющее различные формы психических заболеваний. С хроническими к нам чаще обращаются люди в зрелом возрасте. Молодежь более склонна к так называемым адаптационным расстройствам. По сути, они являются реакцией на определенные изменения в жизни и носят временный характер. Однако это не означает, что такая депрессия пройдет сама по себе.
Если вы заметили симптомы депрессивного расстройства по близкого человека, ни в коем случае нельзя упрекать его, обвинять в чем-то или подбадривать фразами вроде: «Соберись!» Дайте возможность высказаться, создайте максимально доверительные условия, которые помогут раскрыться. Ваша задача — оказать поддержку и рекомендовать обратиться за квалифицированной помощью. Если человек наотрез отказывается идти к врачу, нужно выяснить, почему.
Существует много мифов по поводу препаратов и методов лечения психических расстройств. Люди полагают, что при первом обращении к психиатру их тут же поставят на учет, выпишут «волчий билет» и начнут давать через меру лекарства, которые превращают человека в овощ. Конечно, это не так. В настоящее время лечение адаптационных расстройств доступное и эффективное, направленное на индивидуальный подход. Одному будет достаточно психологического сопровождения, второму помогут медикаменты, третьему лучше обратиться к амбулаторному или стационарному лечению. Жестких рамок или рекомендаций здесь нет.
Анна КУРАК
Ссылки
[1] https://zviazda.by/ru/author/ganna-kurak
[2] https://zviazda.by/ru/gramadstva
[3] https://zviazda.by/ru/syamya-moladz-demagrafiya
[4] https://zviazda.by/ru/tags/molodezh
[5] https://zviazda.by/ru/tags/depressiya