Мир по­сле Украины

Но­вая ситуация и ста­рые проб­ле­мы Каков результат последних 12 месяцев для Европы? С од­ной сто­ро­ны, изменилось мно­гое — да­же политическая кар­та региона. С дру­гой сто­ро­ны, принципиально рас­клад ос­тал­ся тем же.

Бо­га­тые стали бо­га­че, а бед­ные — бед­нее

Нынешний конфликт вок­руг Украины привел к углублению расслоения го­су­дарств и группировок в регионе и мире в соответствии с ра­нее обозначившимися тенденциями. Украина ока­за­лась са­мой проигравшей сто­ро­ной. Она по­те­ря­ла часть территории, вступила в экономическую ка­та­стро­фу и находится се­год­ня на­кан­уне но­вых социально-политических потрясений. Единственный позитивный вариант вы­хо­да из ны­неш­не­го кризиса для Киева — стать антироссийским ле­до­ко­лом США и их союзников в регионе Цент­раль­ной и Вос­точ­ной Ев­ро­пе. Но, во‑пер­вых, для реализации дан­но­го сценария есть серь­ез­ные препятствия. Во‑вто­рых, даже если он будет реализован, та­кой до­ле, по­жа­луй, позавидовать слож­но.

США укрепили свои позиции в регионе, а так­же усилили свой контр­оль над Европейским со­ю­зом.

Еще бо­лее активно ситуацией вос­поль­зо­вал­ся Китай, использовавший украинский кризис для рез­кой активизации свое­го присутствия как в Вос­точ­ной Ев­ро­пе (вклю­чая Россию), так и в Цент­раль­ной Азии.

А что же Россия?

Россия проиграла

По­жа­луй, впер­вые за период президентства Владимира Путина Россия по­тер­пе­ла столь яр­ко вы­ра­жен­ное поражение. Это поражение состоит из следующих эле­мен­тов:

1. Ог­ром­ные экономические потери с перспективой перерастания в по­лно­масш­таб­ный экономический кризис.

2. Закрытие до­сту­па ко многим технологиям и кредитным ре­сур­сам для российского бизнеса.

3. Бо­лее сотни ты­сяч бе­жен­цев из Украины, о ко­то­рых Россия до­лжна позаботиться.

4. Рез­кое ухудшение внешнеполитического имиджа, ситуация, близкая к политической изоляции.

5. Ослабление позиций пе­ред давлением со сто­ро­ны Китая.

6. По­те­ря доверия и да­же имевшегося не­вы­со­ко­го уров­ня консолидации союзников по евразийской интеграции. По­лная по­те­ря возможности евразийской интеграции Украины в обозримом будущем.

7. Проявление неспособности России противостоять санкциям, использовать их для экономического рыв­ка, проводить мобилизацию и, таким об­ра­зом, быть по­лно­цен­но су­ве­рен­ным го­су­дар­ством.

Эти существенные минусы не уравновешиваются, но не­мно­го скрашиваются небольшими приобретениями: Россия получила Крым и продемонстрировала мощь и профессионализм своих Во­о­ру­жен­ных Сил.

Осо­бен­но важ­ным с точки зрения негативного эф­фек­та для России яв­ля­ет­ся реализованный сценарий поражения в украинском кризисе. Исходно Моск­ва опиралась на договоренности с США по украинскому воп­ро­су и до фев­ра­ля 2014 го­да практически не поддерживала Виктора Януковича, фактически вносила свой вклад в его смещение. За­тем, по­сле бег­ства украинского президента, российское ру­ко­вод­ство посчитало се­бя об­ма­ну­тым и предприняло не толь­ко операцию по присоединению Кры­ма, но и действия в отношении юго-вос­то­ка Украины. Последние, ве­ро­ят­но, выходили да­ле­ко за рамки российско-американских до­го­во­рен­нос­тей. Бо­лее то­го, вый­дя из дан­ных до­го­во­рен­нос­тей, Моск­ва по­пы­та­лась заключить «се­па­рат­ный» (в об­ход США) мир по украинскому воп­ро­су с европейскими державами. Од­на­ко по­сле инцидента с падением «Боинга», под ошеломляющим давлением санкций со сто­ро­ны Вашингтона и Брюс­се­ля, а так­же мировых СМИ, российское ру­ко­вод­ство вы­нуж­де­но бы­ло вер­нуть­ся к российско-американским до­го­во­рен­нос­тям.

Не исключено, что последний шаг или пе­ре­ход к но­вой стратегии все еще мо­жет привести Моск­ву к боль­шой по­бе­де в регионе. Од­на­ко по состоянию на сегодняшний день Россия — пока проигравшая сто­ро­на.

Примечательно при этом, что описанная вы­ше схе­ма бы­ла хо­ро­шо видна всем бо­лее-ме­нее информированным субъектам на меж­ду­на­род­ной аре­не. И эта очевидность событий, без­услов­но, сде­ла­ла всеобщим и глав­ный вы­вод по­сле украинского кризиса: Россия сла­ба.

Но­вый мировой по­ря­док. Практические ас­пек­ты

Из вы­во­да о слабости России сле­ду­ет фун­да­мен­таль­ное изменение са­мо­го понятия суверенитета в сов­ре­мен­ном мире в понимании элит «ма­лых го­су­дарств». Пос­коль­ку России как мирополитического цент­ра боль­ше нет, а Китай на та­кой ста­тус не пре­тен­ду­ет, пост­оль­ку суверенитет те­перь пред­по­ла­га­ет обя­за­тель­ное выстраивание соб­ствен­ных отношений с мировым ге­ге­мо­ном — США. И это осо­бен­но ак­ту­аль­но для пост­со­вет­ско­го прост­ран­ства в силу вро­де бы как очевидной «агрессивности» России (ко­то­рая на са­мом де­ле вы­те­ка­ет из не­рав­ноп­рав­но­го и ущербного для Моск­вы со­ю­за части российских элит с американскими).

Пра­вда, отношения с ге­ге­мо­ном, во‑пер­вых, яв­ля­ют­ся серь­ез­ным бре­ме­нем, требующим не­ма­лых ре­сур­сов для их поддержания. Справиться с та­кой за­да­чей весь­ма не­прос­то.

И во‑вто­рых, отношения с ге­ге­мо­ном вов­се не яв­ля­ют­ся гарантией безопасности и стабильности не толь­ко ситуации в стра­не, но и да­же конк­рет­но­го политического режима.

Это свя­за­но с дву­мя причинами. Во‑пер­вых, США, будучи ге­ге­мо­ном, ме­ня­ют правила и содержание до­го­во­рен­нос­тей, исходя из своих интересов. Стра­на, парт­нер Вашингтона, мо­жет ока­зать­ся раз­мен­ной фигурой и уз­нать об этом лишь пост­фак­тум (если не­до­ста­точ­но эффективно ра­бо­та­ют ее аналитические служ­бы). При этом апеллировать к справедливости и до­го­во­рен­нос­тям становится не­воз­мож­ным: у парт­не­ра все рав­но нет вы­бо­ра. Усу­губ­ля­ет дан­ную картину то, что Вашингтон принял в ка­чест­ве официальной доктрины минимизацию пря­мо­го вме­ша­тель­ства в меж­ду­на­род­ные конфликты и максимизацию своих воз­мож­нос­тей кос­вен­но­го управления регионами. А лучшим и са­мым пред­ска­зу­е­мым механизмом управления ситуацией в регионе яв­ля­ет­ся, как правило, за­пуск конфликта, ко­то­рый свя­зы­ва­ет в единой системе деятельности сра­зу боль­шую груп­пу субъектов. Сеть таких конфликтов дополнит трансформирующуюся ны­не сеть пря­мо­го присутствия США в различных регионах

Во‑вто­рых, США, будучи ог­ром­ным политическим организмом, не мо­гут бо­лее обеспечивать до­ста­точ­ную сте­пень консолидированности своих элит по широкому спект­ру воп­ро­сов. Там есть свои груп­пы, лоббисты и прочие субъекты, ко­то­рые мо­гут существенно повлиять на про­цесс. И в силу пер­вой причины — необязательности до­го­во­рен­нос­тей для США — именно на усиление фрагментированности политического про­цес­са в Вашингтоне склон­ны ра­бо­тать все ма­лые стра­ны-парт­не­ры. Хо­тя это, в свою оче­редь, усиливает за­кры­тость американской политики, а значит, и ее не­пред­ска­зу­е­мость для внешних субъектов.

Кризис гло­баль­ной повестки

Пос­коль­ку США реализуют но­вую стратегию гло­баль­но­го доминирования, то мировая по­вест­ка дня се­год­ня ока­зы­ва­ет­ся как никогда пус­той. Российско-американская пе­ре­заг­руз­ка 2008—2012 го­дов ос­тав­ля­ла не­ко­то­рое прост­ран­ство для словоупражнений на те­му развития или хо­тя бы модернизации. Се­год­ня же для этих конструкций мес­та нет. Бо­лее то­го, что важ­но для нас, украинский кризис и российское поражение в нем обнулили по­вест­ку развития и для пост­со­вет­ско­го прост­ран­ства. Се­год­ня вмес­то развития воп­ро­сы для различных субъектов сто­ят о национальном суверенитете и многовекторности, «рус­ском мире» и «российской угро­зе». Примечательно при этом, что объективные основания для апелляции к дан­ным кон­струк­там пост­оян­но сокращаются, а практический смысл та­кой апелляции и вов­се от­сут­ству­ет. Например, Россия проиграла Украину именно под лозунги о «рус­ской вес­не», которые погребли под со­бой так и не родившиеся лозунги о рус­ском развитии; а большинство «ма­лых го­су­дарств» региона бу­дут «рас­ша­ты­вать­ся» именно за счет спекуляции на их многовекторности и мест­ном национализме.

Отсутствие гло­баль­ной повестки губительно ска­зы­ва­ет­ся на ма­лых стра­нах, ко­то­рым те­перь не к че­му апеллировать в отстаивании своих прав. Бо­лее то­го, оно спо­соб­ству­ет рез­ко­му усилению риторики национальных интересов и, как следствие, рос­ту напряженности и конфликтности меж­ду­на­род­ных отношений. Да­же в деятельности США национальные и груп­по­вые интересы все труд­нее становится прикрывать благовидной риторикой о пра­вах че­ло­ве­ка и демократии. Ко­неч­но, здесь не­ма­ло­важ­ную положительную для Вашингтона роль мо­жет сыг­рать конфликт с Россией как но­вой ста­рой «империей зла», наличие ко­то­рой поз­во­ля­ет на­вя­зы­вать по все­му миру выигрышные для США схе­мы. Но это не ме­ня­ет общей картины.

Ситуация для Евразии

Для Беларуси, Ка­зах­ста­на и России сложившаяся меж­ду­на­род­ная ситуация оз­на­ча­ет примерно следующее.

Во‑пер­вых, для Беларуси и Ка­зах­ста­на исчерпаны возможности классической мно­го­век­тор­ной политики. Внеш­няя политика до­лжна учитывать иерархию власти и функциональных ро­лей на меж­ду­на­род­ном уров­не. В том числе но­вая ситуация оз­на­ча­ет не­ак­ту­аль­ность на не­оп­ре­де­лен­ный срок концепции Боль­шой Ев­ро­пы от Лиссабона до Владивостока.

Во‑вто­рых, внутри формирующегося Евразийского со­ю­за пришло вре­мя переходить от фор­маль­но­го к со­дер­жа­тель­но­му су­ве­рен­но­му ра­вен­ству сто­рон. Пос­коль­ку Бе­ла­русь и Ка­зах­стан имеют свои системы коммуникаций с США, то Россия до­лжна рас­стать­ся с ролью посредника меж­ду «малыми странами» региона и Вашингтоном. Од­на­ко и выстраивать конфигурацию «двух хо­зя­ев» бы­ло бы разрушительно. Уже в ближайшем будущем по­тре­бу­ет­ся единая система внешнего действия Евразийского со­ю­за, в ко­то­рой бу­дут предс­тав­ле­ны (в том числе — в пла­не пер­со­наль­но­го участия) и учте­ны интересы Беларуси и Ка­зах­ста­на. Фактически это оз­на­ча­ет формирование единой внеш­ней политики со­ю­за и в це­лом обретение им политических функций.

В‑третьих, ост­ро необходимо восстановить и повысить ста­тус общей про­ект­ной и цен­ност­ной рамки меж­ду­на­род­ных отношений, если не сра­зу в мире, то хо­тя бы в Евразии. В ос­но­ве этой рамки лежит цен­ность развития как политики, ос­но­ван­ной на максимально эффективном и широком использовании потенциала го­су­дарств региона для улучшения жизни их на­ро­дов. Та­кая политика до­лжна быть за­креп­ле­на на уров­не гарантий пра­ва на­ро­дов на развитие в рам­ках региональных, а в перспективе — и гло­баль­ных соглашений.

Не ме­нее важ­но и то, что­бы евразийское развитие ста­ло практической политикой но­во­го Евразийского со­ю­за, воплощенной в про­мыш­лен­ных, инфраструктурных, кад­ро­вых и иных прог­рам­мах.

Перечисленные задачи предс­тав­ля­ют со­бой серь­ез­ные вы­зо­вы для су­ве­рен­но­го развития Беларуси. И от­ве­чать на них на­до уже се­год­ня.

Юрий ЦАРИК.