Ирина Леонова. Жизнь по вертикали

Путь актрисы, актера не усыпан розами и премиями, он труден, извилист... Как  он не прям и не прост в любой профессии, в любом  деле, которое делаешь хорошо,  с открытой душой...
Л. А. Лужина

Мое блокадное детство

Лариса Анатольевна Лужина хотела стать актрисой всегда, с детства. Желание это было естественно, как воздух. Ведь когда ты дышишь, то это подразумевается как само собой разумеющееся?
Однако все по порядку.  Жизнь состоит и делится на дни, недели, годы.
«Было жаркое лето 1937 года, моя мама Евгения Адольфовна, а в те юные годы  просто  Женя,  загорала  с  подругой  у стен Петропавловской крепости, тогда это  считалось  модным  местом  для купания. И вдруг она замечает, как вдоль Невы идут два красивых молодых человека в белоснежных рубашках с короткими рукавами и в начищенных ботинках. Это был мой отец Анатолий Иванович Лужин».
Молодые люди познакомились и вскоре поженились. Семья мужа не приняла невестку. Все, не только отец с матерью, но и три брата и сестра, перестали поддерживать отношения с Анатолием. (Потом, когда Лариса станет известной актрисой, на одном из творческих вечеров в Риге к ней подойдет мужчина и представится: Павел Иванович Лужин. Это был брат Анатолия Ивановича, ее родной дядя. Она навестит его семью, они многое вспомнят, но душевного тепла так и не возникнет. Да и что может соединять родственников, которые долгие, долгие годы ничего не знали друг о друге?)
С другой стороны можно понять родственников отца. Каждая мать желает счастья своему ребенку. А тут молодая женщина, разведенная, без специальности (мама всю жизнь проработала простой рабочей), да еще с ребенком на руках. (Мама уже была замужем — выскочила в 16 лет, а чтобы расписали, даже два года себе прибавила! Родила от этого Володи Корсакова сына и дочь. Мальчик умер в годовалом возрасте, осталась одна Люся. Но муж пил безбожно, и мама от него ушла. Встретила папу. Ей тогда 23 года было, а уже сколько всего пережила! Из-за раннего брака и рождения детей ни профессии, ни образования.)
Одно достоинство — смазливое личико. Но Анатолий Иванович был непреклонен, и молодые люди вскоре поженились.
Отец Ларисы Лужиной был моряк, штурман дальнего плавания. Он ходил в загранплавание на корабле с гордым именем «Лахта», названном в честь исторического района Санкт-Петербурга на берегу Финского залива. Отец привозил маме красивые наряды, а детям удивительные игрушки. До сих пор сохранился плюшевый медведь с вращающимися черными глазками, как талисман, как память об отце и детстве.
4 марта 1939 года родилась Лариса.
«Блокаду я помню только  со  слов матери. Почему-то запомнилось окно,  на подоконнике которого стояла большая синяя банка, украшенная золотыми звездами».
Анатолий Иванович с первых же дней ушел в ополчение, а мать целыми днями работала на заводе, дома Лариса оставалась со сводной сестрой от первого брака мамы — Люсей. Когда началась война, Людмиле исполнилось шесть лет. Оставляя за старшую, девочке строго-настрого наказывали, чтобы она вместе с сестренкой спускалась в бомбоубежище при первых же звуках сирены, но ребенок боялся идти в подвал по длинным темным лестницам, и Люся вместе с Ларисой прятались под кроватью. Там сестренок и находила встревоженная мать.
Анатолий Иванович умер в начале 1942 года, но не от ранения, а от истощения. «…Он был ополченцем, защищал форт «Серая лошадь» недалеко от Кронштадта, его ранило, и он слег. Госпиталь оказался переполненным, и папочка долго и мучительно умирал дома — от ран и голода. Когда его не стало, под подушкой обнаружили несколько корочек хлеба, которые сам не ел, чтобы сохранить для меня. Мама зашила папу в одеяло, вытащила из подъезда. По сторонам дороги лежали трупы, которые несколько раз в неделю собирал грузовик и отвозил на кладбище, чтобы похоронить в общих могилах».
Вскоре умирает и сестренка Люся.
«…Только недавно я нашла могилу своего папы. Долгие годы меня мучило, что я не знаю, где он похоронен. Предполагала, что на Пискаревском кладбище, в братской могиле. Помощь предложил телеканал. Когда мы приехали на место, я заметила чайку, которая садилась на один из обелисков. Сразу подумала: это папа мне знак подает. Пошла туда, чтобы возложить цветы, как вдруг птица взлетела, и я увидела на земле рядом весенний крокус. Один-единственный, больше не было ни травинки! А через несколько дней мне позвонили поисковики и сказали, что отец захоронен именно там».
Погибает при обстреле бабушка, мама Евгении Адольфовны. Однажды, возвращаясь домой, женщины вошли уже во двор, когда начался обстрел, бабушка только успела сказать дочери: прижимайся к стене, — как вдруг упала. Вроде не было никакого взрыва, а бабушка лежала недвижима. Осколок снаряда попал ей в висок.
Ели все: варили кожаные ремни отца, клейстер с обоев, и вдруг… прорыв блокады 27 января 1944 года и неожиданно (Лариса Анатольевна до сих пор не может понять почему?) ее с мамой вывозят из Ленинграда.
Мама собирает самое ценное, и они  отправляются  в  теплушках  в  дальние странствия. Конечным пунктом их пребывания становится далекий город Ленинск-Кузнецкий  Кемеровской  области.  (Ленинск-Кузнецкий  —  город  [с 1925 г., ранее, в 1922—1925 гг. Ленино, в 1763—1922 гг. Кольчугино] в России, административный центр. Основное богатство города — уголь, запасы которого исчисляются миллиардами тонн.)
Людей высаживали просто на платформу, и местные жители подходили и разбирали эвакуированных в свои семьи.
«…И вот мы остались на перроне вдвоем, никто к нам не подошел, и так мне почему-то горько стало, что я почувствовала, как глаза наполняются слезами».
 Вот мимо этих глаз не смогла пройти их благодетельница — тетя Наташа, которая уже собиралась возвращаться домой.
«Смотрю, стоишь ты, такая худенькая, а в огромных глазах такая недетская печаль, что сердце у меня в груди похолодело».
Ощущение от города осталось, как от большой деревни, так как жили первое время почему-то в землянке, потом  перебрались в дом. Возле землянки росла ягода, похожая на чернику, со странным ругательным названием, но очень вкусная. Еще появился новый друг — собака по кличке Букет. Тетя Наташа подарила суконную куртку с большими накладными карманами, и надев ее на легкое платьице, Лариса вместе с другими ребятишками весело каталась с горок. Это занятие очень хорошо запомнилось еще тем, что не было теплых штанишек, и голая попка девчушки леденела в первую очередь.
Евгения Адольфовна устроилась на мясокомбинат, и на Новый год руководство предприятия устроило для детей работников праздник.
И вот тогда состоялся первый дебют юной актрисы.
Представляете, стоит маленькая худенькая девчушка и читает стихотворение Твардовского «Исповедь танкиста».
Чтобы понять, почему все слушатели плакали, привожу это замечательное стихотворение полностью.

«Что ж, бой не ждет, влезай сюда, дружище!»

И вот мы катим к месту вчетвером.

Стоит парнишка, мины, пули свищут,

И только рубашонка пузырем.

Подъехали. «Вот здесь». И с разворота

Заходим в тыл и полный газ даем,

И эту пушку заодно с расчетом

Мы вмяли в рыхлый, жирный чернозем.

Я вытер пот, душила гарь и копоть.

От дома к дому шел большой пожар.

И, помню, я сказал: «Спасибо, хлопец!» —

И руку как товарищу пожал.

Был трудный бой. Все нынче как спросонку.

И только не могу себе простить:

Из тысяч лиц узнал бы я мальчонку,

Но как зовут, забыл его спросить.

«Все женщины плакали, а директор взяла меня на руки и подарила мне котлету. Ее вкус и запах я запомнила на всю жизнь».

Спустя сорок лет на одном из творческих вечеров Ларисы Лужиной это же стихотворение прочтет ее внук Матвей, и у зрителей реакция будет та же. Видно, дети и война несовместимы в мирозданье, даже тогда, когда речь идет только о творчестве.
Наступила весна 1945 года, и Евгения Лужина решила возвратиться в родной город.
Ехали назад опять в теплушках, сидя на полу. У всех имелись узелки, кроме них. В первые дни по приезде в Ленинск-Кузнецк Лужиных обворовали. Унесли все: платья, белье, пальто, а главное — сахар, тогда это было печально, а сейчас обидно. Лариса Анатольевна четко помнит, как ранним утром распахнулась дверь теплушки и в солнечных лучах возник силуэт молоденького солдатика, который как закричит:
— Бабоньки, до Ленинграда осталось сорок километров!
«Находившиеся в вагоне женщины заволновались. Стали переодеваться, краситься, расчесываться. А мы с мамой как сидели на полу, так и не пошевелились, у нас же не было ничего нарядного».
Родной город их не ждал. В квартире на Нарвском проспекте жили другие люди, и Евгения Адольфовна с Ларисой отправились к своему ангелу-спасителю Анне Сергеевне Щербине, первой жене брата Карла-Густава.
В 1940 году Карла-Густава Трейера направили на работу в Эстонию, где он возглавил кафедру марксистско-ленинской философии в Таллиннском университете. Старый большевик, бравший Зимний, настоящий коммунист, твердо веривший в победу коммунизма на всей планете, он был не только образованным, но   и глубоко порядочным и ответственным человеком. И Анна Сергеевна, и КарлГустав были замечательными людьми, но совместная их жизнь не заладилась. По приезде в Таллинн умирает их новорожденная дочь. Может, по этой причине, ведь не каждая семейная пара может пережить столь страшное испытание, может, потому что молодая женщина так и не смогла полюбить старинный эстонский город, но перед самой войной она приезжает в Ленинград.
Ее возвращение, скорее всего, и помогло выжить Ларисе. Всю блокаду Анна Сергеевна проработала врачом в госпитале на Васильевском острове, скорее всего, она давала, может быть, какие витамины.
Маленького роста, плотненькая женщина была не съедена только чудом. Когда    она возвращалась с ночного дежурства, на нее из подворотни набросили лассо, и если бы не проходящий мимо патруль, неизвестно, что бы произошло с Анной Сергеевной в дальнейшем. Случаи каннибализма имели место среди обезумевших от голода людей.
Лариса помнит, как мама рассказывала о дворничихе с их двора, которая, когда умерли ее детки, сошла с ума. Женщина не похоронила их, а долгое время ими питалась.
(Лариса Анатольевна на протяжении многих лет состоит в обществе блокадников Ленинграда. Каждый год мэрия Москвы организует встречи в Центрах досуга для оставшихся в живых блокадников, которых с каждый годом становится все меньше и меньше… «…и если в прошлом году накрывали три стола, то в этом всего один».)
Карл-Густав, узнав об отсутствии жилья у сестры, послал приглашение поселиться ей с маленькой дочкой у него в Таллинне.
«…в Эстонии жил мамин брат. Во мне ведь столько кровей намешано! По маминой линии есть эстонская и норвежская. (Ее отца звали Адольф Густавович Трейер.) А родословная папы — вообще что-то потрясающее! Я совсем недавно ее узнала. Оказывается, Лужин он был по матери, а отца звали Иоганн Робертович Шведе. И по национальности он был швед. Но сначала — откуда взялась эта фамилия — Шведе. Мой прапрадед, некий господин Хамербаум, служил комендантом одной из шведских крепостей на территории нынешней Эстонии. И когда Россия начала воевать с Карлом XII, сдал эту самую крепость Петру I. Сам, без боя. Разумеется, Карл хотел его за такое дело повесить, и предок мой, деваться некуда, остался в России. Петр его прятал, при себе держал. А когда появлялся с ним на каких-нибудь ассамблеях, на вопрос «А это кто?»  отвечал:
«Да дер шведе!» — «какой-то швед». И вот когда у Хамербаума появились жена и дети, они стали носить фамилию Шведе, поскольку настоящая как бы оказалась замарана. Потом эти Шведе верой и правдой служили России. Среди них были адмиралы, контр-адмиралы, инженеры, художники... Картина одного из моих предков висит в Третьяковской галерее — я специально ходила смотреть. А прадед Иоганн Робертович строил железные дороги».
Тетя Аня сшила девочке чудесное платье в красный горошек, и мальчишки во дворе долго еще кричали девочке вслед: «Красный горошечек, в тебя все мальчишки влюблены!» Неудивительно, что на долгие годы Лариса сохранила любовь к материалу в горошек.

Жизнь в Таллинне

Ранним утром поезд прибыл на Московский вокзал в Вышгород. Странно было ехать в кэбе, и даже не смущало то, что каждая клеточка организма подпрыгивала в такт колесам, грохочущим по булыжной мостовой.
Они подъехали к четырехэтажному дому, горделиво возвышавшемуся среди огромных деревьев. Это был удивительный дом, построенный в 1937 году, под стать современным домам, с домофоном и телефоном.
Квартира дяди состояла из трех жилых комнат, и была еще четвертая для прислуги размером шесть метров, около кухни. Большая ванная с биде, на кухне электрическая плита, встроенная в деревянный шкаф. В подвале находилась общая прачечная для жильцов десятиквартирного дома, где стояли столы для глажки белья. А огромный чердак был местом для игр, где особенно удавались прятки среди сушившегося белья.
Ларису с мамой поселили в комнате для прислуги, в ней помещались стол, узкая кровать, на которой спала мама, девочка ютилась на трех стульях, составленных вместе. Это не было жестоко по отношению к сестре, просто в одной    из комнат жил еще один родственник по имени Август с женой — тетей   Катей.
В квартире был балкон, на котором стояло кресло-качалка, и Лариса, с удовольствием сидя в нем, любовалась городом и катала удивительную плетеную коляску для кукол, которая, по-видимому, ранее принадлежала дочери хозяина дома. Владелец дома, немец по национальности, бежал при наступлении Советской Армии.
В Таллинне находилось много пленных немцев, и Лариса вместе с детьми нередко бежала за колонной военнопленных,  когда  те возвращались после работы в казармы, задорно крича вместе со всей ребятней:
— Ein, zwei, drei! Фриц, не отставай! Котелок держи на пузе, кашу уплетай.

На ногах у многих девочек красовались босоножки-колотушки, подошва у них была сделана из дерева, она сгибалась только посредине, гром от них стоял по всей улице!
Детство в большинстве случаев помнится как самое счастливое время жизни, даже несмотря на голод, нужду и сиротство.
«До сих пор ем  мандарины с кожурками.  В детстве, когда у нас с мамой  не было денег, моей главной мечтой было попробовать этот фрукт. Помню,   их начинали продавать перед Новым годом, и мне казалось, что повсюду стоял мандариновый запах. Однажды я не удержалась и, пока никто не видел, подобрала валявшиеся возле урны шкурки. Съела их за секунды. Так сбылась моя мечта».
Избирательна человеческая память — все плохое постепенно стирается.
До седьмого класса обучение проходило раздельно, а потом школы объединили, и девочки стали учиться вместе с мальчиками.
Лариса с удовольствием занималась в драмкружке, которым руководил артист Русского драматического театра Иван Данилович Рассомахин. Вместе с ней играли в кружке Игорь Ясулович, Владимир Коренев, Виталий Коняев, Лиля Малкина. Лариса также посещала Академию художеств, где занималась прикладным творчеством — росписью по тканям. А еще они всем классом ухаживали за одинокими могилами на кладбище.
Евгения Адольфовна устроилась на работу на мясокомбинат. И Лариса на всю жизнь запомнила вкус жидкого гематогена и рыбьего жира, которые заставляла пить мама. Избавление от «витаминного счастья» наступило только тогда, когда Евгения Адольфовна устроилась работать на кондитерскую фабрику «Калев».
Несмотря на угрозу наказания, вплоть до тюремного срока, и что фабрика охранялась жесточайшим образом (у проходной всегда дежурил отряд конной милиции), работницы умудрялись выносить несколько конфет для своих детей. Наверное, с высоты прожитых лет это звучит ужасно, но глядеть в постоянно голодные глаза ребенка еще горше.
Там же, в Таллинне, их нашла Елизавета Ивановна Бридина, одна из сестер отца, которая, как и вся семья, противилась браку своего брата Анатолия с Евгенией. Она жила в Таллинне с тремя дочерьми, жила очень бедно, так как ее муж умер. У Елизаветы Ивановны в Таллинне никого не было, и нужда заставила обратиться к бывшей невестке. Евгения Адольфовна всю жизнь помогала родственникам чем могла.
А личная жизнь не складывалась у Евгении Лужиной, несмотря на то, что она была еще молода и привлекательна. Что-то неуловимо несчастливое присутствовало в ее судьбе. Одно время она встречалась с врачом из пленных немцев. Лариса помнит, как однажды тот, придя к ним в гости, подарил ей резиновый  мяч.
Только потом, когда Лариса уже выросла и уехала из Таллинна, мама стала жить гражданским браком с Михаилом В. Он работал дальнобойщиком, водил огромные фуры, чем вызывал восхищение всех мальчишек. Вскоре Михаил скоропостижно умер от инсульта.
«Я чувствую вину перед мамой. Мы с ней непростительно мало общались.  Я всегда была как бы сама по себе. До 80-го года она жила в Таллинне, а потом я перевезла ее в подмосковный городок Пушкино. Решила, что ей там будет лучше. Ошиблась. Не нужно было ее трогать, выдергивать пожилого человека из привычной среды. Мало того, что у нее здесь никаких знакомых, так и виделись мы редко — я приезжала к ней пару раз в году. Когда у мамы случился сердечный приступ, меня не было рядом. Ее не спасли. Приехавшая по вызову неопытная девочка не могла попасть в вену. А потом заставила маму спускаться пешком с пятого этажа по лестнице к машине. До больницы маму довезли, а вот помощь так и не оказали — она скончалась, пока оформляли бумаги.
Мамочку похоронила в Ивантеевке. Езжу туда раз в год, в конце мая, чтобы могилу поправить, положить букет, посадить цветы. Правда, там из-за тени и влажности ничего не приживается. Зато сами по себе растут ландыши и в мае покрывают ее могилу белым ковром…»
Женская судьба Лужиных-Трейеров вообще складывалась своеобразно. Это пошло со времен начала правления Николая II, когда мастеровой швед Иохан Шведе (их род осел в России еще со времен Петра) повстречал красавицу, тверскую крестьянку Анну. Не в силах противиться своему чувству, он обратился с просьбой к царю разрешить ему жить с оной девицей. И Николай II подписал документ, в котором значилось, что тот может жить гражданским браком и числиться супругом Анны сроком на десять лет. Дело в том, что Иохан уже имел семью — жену Матильду и детей, но как истинный католик он не счел себя вправе оставить семью.
Проживали они в Царском Селе, и за десть лет родилось четверо детей, по вышеназваной причине все они носили фамилию матери — Лужины.
Когда Лариса заканчивала школу, умер дальний родственник Август, и они перебрались в его большую светлую комнату, окна которой выходили на улицу Каупмехе, где в небольшом здании бывшего костела расположился филиал Таллиннской киностудии.
После окончания школы Лариса Лужина едет в Ленинград для поступления в Институт театра, музыки и кинематографии.
Может, волнение, может, то, что ее попросили спеть, а Лариса Анатольевна, смеясь, говорит,  что пение не самая лучшая сторона ее натуры, она не прошла    и первый тур. Ее не приняли, отказав с вежливой формулировкой, что девушка говорит с акцентом.
Дело в том, что акцент наверняка присутствовал, так годы, прожитые в Прибалтике, и общение дома на эстонском языке наложили отпечаток на чистоту речи.

Дебют в кино

Лариса возвращается домой и устраивается на фармацевтическую фабрику, но монотонная работа по упаковке медпрепаратов быстро наскучивает, и она переходит работать на фабрику «Калев», в цех, где производят зефир. Конечно, когда ты ешь это восхитительно воздушное лакомство, то не думаешь, в каких условиях оно превращается в кондитерское чудо. И поэтому Лариса, чтобы  удивить друзей на Новый год, сама изготовила две огромные зефирины и вынесла их, подложив под грудь. Никто же не будет искать в столь пикантных местах? Девушка выдержала только год в сахарной пыли, от которой закладывало легкие и слезились глаза. А долгие, долгие годы не только не могла есть зефир, но и смотреть в его сторону.
Помог Карл-Густав. По его рекомендации она стала работать секретарем у министра здравоохранения Эстонской ССР товарища Гольберга.
Работа может показаться несложной, но не для Ларисы. В обязанности входило отслеживать газетные материалы, отвечать на письма (почему-то в конце каждого месяца катастрофически не хватало почтовых марок, и приходилось докупать на собственные деньги), а в них иногда описывались душераздирающие истории, что производило тягостное впечатление на юную душу. Но, пожалуй, самым неприятным, что входило в обязанности девушки, было осуществлять правильной выбор посетителей, то есть определять, стоит того или иного страждущего пускать на прием в кабинет министра.
И раз Лариса ошиблась. В приемной работала еще одна секретарша, человек уже взрослый и состоявшийся, которая всегда четко знала, кого из посетителей можно пускать к министру, а кого направлять к его помощнику товарищу Побусу. И надо же было случиться, что именно в отсутствие опытного товарища в приемную пришла пожилая пара, вид у них был до такой степени беззащитно-несчастный, что Лариса разрешила им пройти в кабинет руководителя.
Оказалось, что «жалобщики» прибыли из лепрозория, который в те годы находился недалеко от Таллинна, в местечке Кууда. Министр Гольберг, конечно, их выслушал, но после того посещения Ларисе Анатольевне Лужиной был объявлен строгий выговор.
Как-то просматривая газеты, девушка увидела объявление об открытии в их городе Дома Мод, куда приглашались девушки для показа одежды.
Лариса решила попробовать и пошла на просмотр. Параметры требовались такие же, как и сейчас, только теперь рост около 190 см, а при росте 172 см (Лариса была тоньше требуемых параметров — узкие бедра, маленькая грудь) ее поставили на демонстрацию одежды для подростков.
В современном мире выходят глянцевые журналы, в которых описываются успех и красота топ-моделей, возводящих многих из них в ранг самых оплачиваемых, самых привлекательных, самых, самых... Создается нездоровый ажиотаж вокруг мира моды, который доводит многих девушек до нервного срыва. А в начале шестидесятых эта профессия называлась скромно — манекенщица, и выходили милые девушки не на подиум, а на «язык», и не походкой «от бедра», а просто красиво шли, с прямыми плечами и гордо поднятой головой. Теперь показ мод шоу, а тогда это была просто работа, которая требовала терпения, так как примерки проходили по 5—6 часов и в большинстве случаев — ежедневно.
Но Ларисе все нравилось, и она была беспредельно счастлива, когда ее перевели на демонстрацию вечерних платьев.
«…Вы представляете, когда у тебя нет ни лишнего платья, ни пальто, а тут выходишь на сцену в летящих шелках и изящных туфельках, то просто дух захватывает от того, что ты находишься в центре огней, что ты молода и красива. Для меня каждый выход был праздником и ощущением счастья. Сцена и аплодисменты! Меня так и звали “Улыбающаяся манекенщица”».

Новое увлечение секретарши не понравилось министру. В то время работа манекенщицы воспринималась негативно, и товарищ Гольберг объявил, что его секретаршей не может быть девушка «легкого поведения».
Но как гласит мудрая поговорка? «Что ни делается — все к лучшему!»
Как-то, возвращаясь домой, Лариса заметила, что у павильона киностудии толпится  много  народу.  Проходил  отбор  в  массовку  для  фильма режиссера Игоря Ельцова «Незваные гости», съемки как раз проходили именно в том здании, филиал которого располагался недалеко от дома Ларисы Лужиной, а сама студия находилась в центре на пл. Победы. Ктото увидел красивую девушку (тогда только прошел фильм «Колдунья» с Мариной Влади, и все девушки носили прически а-ля колдунья и облегающие платья, подчеркивающие фигуру) и пригласил принять участи в массовке.
Сюжет детектива о шпионах, и действие происходит в Стокгольме.
И вот как же бывает удивительно в жизни человека! Всегда представляется случай, когда может выпасть удача или появиться такой человек, который станет в твоей жизни ангелом-хранителем.
Лейда Лайус стала тем человеком, который связал судьбу Ларисы Анатольевны Лужиной с кинематографом.
(Лайус Лейда Рихардовна родилась 26 марта 1923 года в Хорошево, СССР. Окончила Таллиннский  театральный институт (1950) и ВГИК (1962). В 1951—1955 гг. — актриса Таллиннского театра имени Кингисеппа. С 1960 года — режиссер Таллиннской киностудии (ныне «Таллиннфильм»). Сняла документальные фильмы: «Родился человек» (1975), «Детство» (1976), «Следы на снегу» (1978) и др. Заслуженный деятель искусств Эстонской ССР (1979). «Игры для детей школьного возраста» (1985). Ушла из жизни 6 апреля 1996 года в Таллинне.)
Лейда училась во ВГИКЕ у Довженко, вместе с Ларисой Шепитько. Как фронтовичку ее направили от Таллиннской киностудии на учебу в Москву. А в фильме «Незваные гости» (1959) Лейда проходила практику в качестве ассистента режиссера.
«Она подошла и спросила, могу ли я петь. Я испугалась, помня свой неудачный опыт при поступлении в театральной институт, где я не пела, а кричала песню «Легко на сердце от песни веселой», но мне так хотелось играть, что я, конечно, утвердительно кивнула головой. Меня подвели к режиссеру, и он поинтересовался:
—    В какой тональности поете?
—    В своей, — невозмутимо заявила я.
И о чудо! Меня утвердили на эпизодическую роль — певицы кабаре.
Я вызубрила песню на английском языке и отправилась на съемки, трепеща от страха. Меня одели в красивое вечернее платье, натянули длинные перчатки, дали микрофон и сказали: открывай рот и говори текст. Оказывается, о счастье. Меня за кадром озвучивала профессиональная певица, притом иностранка. Я тогда еще не знала, что озвучивание происходит после съемки картины».

В это время со студии им. Горького в Таллинн приехал помреж искать актеров для фильма «Две жизни» режиссера Леонида Лукова.  Сюжет был таков.      В 1917 году князь Нащекин недооценил сильную любовь солдата Вострикова к своей сестре Ирине. Даже когда тот, раскрыв монархический заговор и посадив за решетку князя, дал возможность Ирине увидеть брата… А теперь в марсельском  порту случайно встречаются двое: турист, советский генерал Семен Востриков, и бывший князь белоэмигрант Сергей Нащекин, прислуживающий в портовом кабачке…
Сделали несколько крупных портретов, но пробы не утвердили, объяснив отказ молодостью актрисы. Главную роль, женщину-вамп, отдали Маргарите Володиной. В фильме присутствовали постельные сцены, и Лариса в душе была рада, что она не прошла. Хотя в картине играли замечательные актеры Николай Рыбников, Вячеслав Тихонов, Элла Нечаева, Станислав Чекан, Алла Ларионова, Маргарита Володина, Георгий Юматов, Людмила Чурсина, Любовь Соколова.
Да к тому же Лариса была влюблена. Первая любовь пришла к девушке в 16 лет. Ее любимого звали Павел Скороделов, он учился в Таллиннском мореходном училище. Они познакомились на танцах, которые каждые выходные проводились в мореходке. Молодые люди встречались около года, но до близких отношений дело не дошло. Потом Павел окончил училище и уехал в другой город. Перед отъездом он подарил Ларисе гитару, на которой играл на вечерах. Обещал писать, но свое обещание так и не выполнил. Лариса тогда не знала, что в родном Иркутске Павла ждала любимая девушка. Их любовь разрушилась в один день, когда на гитаре лопнули сразу все струны. Спустя несколько часов после этого Лариса узнала, что ее возлюбленный женился и у него родился ребенок.
«…Спустя много лет я приехала в Иркутск с картиной «На семи ветрах». И встретила там Пашу. После фильма он подошел ко мне, мы долго сидели за одним столиком, разговаривали. Внешне Паша почти не изменился, только стал малость пожухлым, потускневшим. Видно, судьба его не сложилась. В Иркутске ведь только речное пароходство, а Паша мечтал об океанских лайнерах. Подумала тогда: «Слава тебе, Господи, что до замужества дело не дошло!» А то бы я не добралась до столицы и не стала киноактрисой. И никто бы не знал Ларису Лужину…»

В это же время на Мосфильме приступали к съемкам картины «Мир входящему» режиссеров Александра Александровича Алова и Владимира Наумовича Наумова. Им требовалась девушка на роль немки. Тогда в Советском Союзе все ездили в Прибалтику снимать натуру для иностранных фильмов и искать актеров с «европейскими» лицами. Ларисе пообещали, что ее скоро вызовут на пробы в Москву.
Однако успех как-то обходил юную актрису стороной. Фильм «Незваные гости» был вскоре снят с проката (см. «О кино»), как и фильм гениального режиссера Герберта Раппопорта «Дождь и солнце» не имел большого успеха у зрителя.

Мастерская С. А. Герасимова и Т. Ф. Макаровой

Лейда вернулась на учебу во ВГИК. В этом же, 1959 году, Сергей Аполлинарьевич Герасимов набирал в свою мастерскую учеников, но зимой исключил двух девочек. По этому случаю делали объявление не только в газетах, но и по телевизору, о дополнительном наборе на курс мастера. Добрая Лейда, узнав об этом, примчалась к Герасимову и начала показывать фотографии Ларисы из фильма, где та с обнаженными плечами выступает в софитах ночного кабаре. Сергей Аполлинарьевич пожал плечами и сказал: «Ничего не понимаю. Пусть эта девушка на фотографиях приезжает, я на нее посмотрю».
Лейда звонит на студию в Таллинн, пока разыскивают Ларису и сообщают о том, что ей срочно надо приехать в Москву, пока она собирает деньги на билет, приходит телеграмма. Ее вызывают на пробы на «Мосфильм» к Алову и Наумову!
И вот юная актриса в столице! Поселили ее в гостинице «Украина», и Герасимов приглашает Лейду и Ларису прийти к нему домой на прослушивание, а жил он вместе с Тамарой Федоровной Макаровой в большом красивом доме в торце гостиницы, где и проживала Лариса.
«…Квартира была изумительной красоты. Тамара Федоровна Макарова сидела в большом кресле и куталась в большой пуховый платок. Сергей Аполлинарьевич сел на стул у рояля. Я все свое внимание сконцентрировала на прекрасном лице хозяйки. После просмотра фильма «Каменной цветок», где она играла Хозяйку Медной горы, я ее просто обожала.
А Герасимов какой-то лысоватенький, хмурый. Я стала читать монолог
«Тишина» о Зое Космодемьянской. Чувствую — не нравится. И в самом деле, Сергей Аполлинарьевич, не дослушав, сказал, чтобы я читала стихотворение.   И я начинаю: «Ландыши продают». А тогда появился шлягер «Ландыши», и его мотив и написание музыки, тогда почему-то очень критиковали.
Он: эта, что ли, песня «Ландыши»? Я: нет, другая.
А Герасимов был классик. В том смысле, что чтил, знал и любил классическую литературу, музыку, живопись. Очень любил Пушкина. Чувствую, что я ему не понравилась.
Лейда так волновалась, что все лицо покрылось красными пятнами. Понимаю, что я провалилась. Глаза непроизвольно наполняются слезами. Тамара Федоровна начинает ласковым голосом меня спрашивать, где я работала, чем интересуюсь…
И уже  отчаявшись, я спросила: «Можно, я прочитаю монолог Ларисы    из
«Бесприданницы»? Тогда этот фильм вышел повторно, где монолог блистательно исполняла Нина Алисова («Бесприданница», 1936 г., реж. Яков Протазанов. Фильм получил золотую медаль на Международной выставке в Париже  в 1937 г.).
Я села на стул у двери и представила, что я Лариса и гляжу вдаль за Волгу, и что у меня жизнь кончается, и все пропало… И так мне стало жаль себя, что даже не знаю, как я смогла дочитать монолог до конца и не разрыдаться на его середине.
—    А что ты такая рослая? Ну-ка, сними ботинки, — неожиданно говорит Герасимов.
И вот я стою перед ним в одних чулках, еле ноги держат.
—    Ладно, не реви, беру, — сказал Герасимов. Я как стала прыгать.
—    Ты что, спортсменка? — смеется учитель.
—    Да, я на коньках катаюсь и в волейбол играю.
—    Вот и хорошо, а то некому честь факультета защищать.
—    А волосы красишь?
—    Хной мою.
Так я стала студенткой ВГИКа.
Наверное, если бы я поступала на общих основаниях, не поступила бы, так как от волнения была очень зажата.
На следующий день я была зачислена в институт. Другие педагоги не возражали. Слово Сергея Аполлинарьевича Герасимова было законом во всем киноискусстве. Только во время учебы я поняла, почему Герасимов заставил  меня снять ботинки. У нас на курсе учились Галя Польских, Жанна Прохоренко, Николай Жариков, Сергей Никоненко, Николай Губенко, Жанна Болотова, Лида Федосеева-Шукшина потом к нам пришла. И все они были среднего роста, а мужчины еле до 170 см дотягивали. И старше я их была, так как школу окончила в 57-м году, на год позже, потому что осталась на второй год во 2-м классе. Кстати, у меня претензии к школе по этому поводу. Я думаю, маме некогда было за мной следить. Я у нее одна после войны осталась, она работала, чтобы меня поднять на ноги.…Надо было учителям не оставлять меня на второй год. А я пришла в третий класс, нормально занималась, а через неделю меня перевели обратно. Потому что я  осенью не написала какой-то диктант. Педагоги должны были понимать, что девочка теряет год. Поэтому я во ВГИК поступила, когда мне было уже 20 лет, а Жанне Болотовой было 16.
Помню, как она ко мне подошла и сказала: а ты  молодец,  что не красишь ресницы, Сергей Аполлинарьевич этого  не  любит. А я вообще их не красила, толь ко когда на подиум надо было выходить, а насчет челок Сер гей  Аполлинарьевич  говорил так:
«Чем больше у человека лоб, тем он умнее, и поэтому лоб нужно не закрывать, а развивать». Студенты ко мне сначала снисходительно относились, я пришла только на второй семестр, а потом все наладилось, у нас был очень хороший, дружный курс».

Сергей Аполлинарьевич был очень хорошим человеком, очень добрым, хотя иногда бывал резким.  Герасимов  любил учеников, всегда помогал им чем мог, а Тамара Федоровна незаметно подсовывала деньги  в карманы ребятам, которые жили в общежитии, таким, как Николай Губенко, Георгий Склянский и Владимир Буяновский, которые носили одну кожаную куртку на троих. Сергей Аполлинарьевич и Тамара Федоровна, словно родители, окружали ребят заботой и вниманием.
Николай Губенко рассказывал: «Мы были готовы работать 24 часа в сутки, лишь бы нас полюбили наши мастера, это была наша единственная цель, чтобы Тамара Федоровна и Сергей Аполлинарьевич нас полюбили». Он же вспоминал довольно забавный эпизод, связанный с женой режиссера, Тамарой  Макаровой:
«Нас было несколько человек на курсе, кто жил на одну лишь стипендию, конечно, мы временами голодали. И Тамара Федоровна специально для нас проводила уроки этикета. Выглядело это так — варилась огромная кастрюля сосисок, резался хлеб, и Тамара Федоровна учила нас пользоваться ножом, вилкой, учила правильно кушать. А на самом деле — так вот затейливо, не вводя нас в смущение, кормила голодных студентов». И для Тамары Макаровой, и для Сергея Аполлинарьевича было в порядке вещей заступиться за студентку, у которой страдала учеба из-за бурного романа: «А вдруг это большая любовь?!», — мимоходом сунуть студенту в карман денежную купюру или поехать навещать ученика на другой конец Москвы. Такое отношение выливалась в горячую любовь, обожание со стороны учеников и всяческое восхваление своих педагогов».
Как настоящий педагог Сергей Аполлинарьевич был и тонким психологом. На курсе учился студент Владимир Буяновский, и у него ничего не   получа-
лось, и каждый раз от отчисления его спасал Герасимов. Учитель ждал — год, ждал два, поддерживал Владимира. И вот наступает время выпускного спектакля, где  Буяновскому поручают сыграть роль дядюшки в одноименной   пьесе «Дядюшкин сон», и тот так играл, что вся Москва съезжалась на спектакль, а актеру было всего 20 лет! И больше такого «дядюшки» никто никогда не видел! Учитель дождался триумфа своего ученика.
«...Многие снимались — я, Жанна Болотова, Галина Польских, но только с разрешения Герасимова. Он не любил, когда без его согласия шли сниматься в кино, так как считал, что нерадивый режиссер не только не сможет на экране раскрыть юное дарование, а перечеркнет все усилия педагога. Сниматься надо только у хороших режиссеров, внушал он своим подопечным, и только там, где можно чему-то научиться».

«На семи ветрах»

В 1962 году Герасимов приступает к съемкам фильма «Люди и звери», в фильме принимают участие все его ученики, кроме Ларисы. Кто не получил  роль в картине были устроены на должности помощников, ассистентов, осветителей… Съемки шли год. Экспедиция направлялась и на Урал, и на Кубу. Ларису надо было тоже куда-то пристроить, а Герасимов знал, что Станислав Иосифович Ростоцкий( 21.04.1922—10.08.2001) вместе с Александром Аркадьевичем Галичем (19.10.1918—15.12.1977) приступают к съемкам фильма «На семи ветрах», и заставил взять Ларису на роль главной героини Светланы. Но Ростоцкий принял эту новость без энтузиазма, у него на примете была другая актриса, и отношения между юной актрисой и режиссером с первого же дня не заладились.
Чтобы понять сложившуюся ситуацию, надо немножко рассказать о выдающемся режиссере Станиславе Иосифовиче Ростоцком. Он был художник, скульптор своих героев, и во время съемок режиссер влюблялся в созданное им творение. Когда Станислав Иосифович снимал картину, ему важно было открыть новое лицо. Актрис он снимал только по одному разу. Исключение составили Светлана Дружинина, Ирина Шевчук, Ольга Остроумова. В первой картине — большая роль, а во второй — маленький эпизод.
Станислав Иосифович вообще не терпел, если ему не отвечали взаимностью, сразу же охладевал к объекту обожания. Он был очень обаятельный человек, начитанный, эрудированный, веселый, душа компании. Все его обожали, а Лужина не поддалась его чарам.
«А я не могла в него влюбиться, так как всю жизнь влюблялась исключительно в операторов, а Ростоцкий не мог этого пережить. Вот и на съемках этого фильма мне очень нравился Вячеслав Михайлович Шумский. Очень тонкий художник и замечательный человек. Ростоцкий только с ним снимал свои картины».
На съемочной площадке отношения получились натянутыми, при том, что при всей кажущейся мягкости Станислав Иосифович был очень требовательным человеком, да к тому же Ростоцкий и Тихонов были друзьями, и Галич тоже видел свою героиню совершенно по-другому…
«У меня было непонятное состояние. Ничего не выходило. Зачем-то выкрасили в блондинку. Видимо решили, что белый цвет делает образ более беззащитно-нежным, а мне этот цвет ну совсем не идет, и как оператор ни старался, на пленке образ выходил блеклым».
С отснятым материалом Станислав Иосифович поехал в Москву к Герасимову с требованием снять Лужину с главной роли. Но Сергей Аполлинарьевич не разрешил заменить актрису, обвинив режиссера в том, что тот плохо работает с актерами, не может, как скульптор, слепить свою Галатею.
Тамара Федоровна передала Ларисе большое письмо.
В нем мудрый педагог советовала думать только о роли, работать и не обращать внимания ни на что. К примеру, взять тетрадку и сочинить образ Светланы: откуда она родом, кто ее родители, о чем она мечтает.
«…и я почему-то решила, что Светлана приехала из Владивостока, очень долго добиралась до Сталинграда. Устала. Но каждый день приближал ее к встрече с любимым, и потому в душе у девушки горел огонек нетерпения от ожидания счастья… Я и сейчас так же готовлюсь к каждой роли. Я должна не играть, а жить своей героиней. Обязательно читаю сценарий, учу свои сцены наизусть, как правило, вечером, чтобы во сне словно «переспать» с мыслями своей героини».
Постепенно все наладилось, правда, с исполнителем главной роли актриса так и не смогла найти общего языка.
«Я, по-видимому, ему была неинтересна. Вячеслав Тихонов, слава которого тогда была уже огромна! Он был абсолютно впереди всех по популярности среди советских актеров! Его любили женщины. Тогда он уже снялся в фильмах «Дело было в Пенькове», «Чрезвычайное происшествие». И работать с Тихоновым было очень тяжело. На нем всегда лежал такой налет… превосходства. Он был таким снисходительным, что ли. Это очень раздражало! По сюжету мы играли тонкую любовную историю, а контакта между нами, актерами, совсем не было! Он даже не разговаривал со мной. И все замечания по моей работе говорил режиссеру. И хотя мы играли близких людей, вне кадра Тихонов со мной даже словом не обмолвился. Переговариваться предпочитал через режиссера. Помню, все шептал Ростоцкому: «Студентка не справляется». Однажды я не выдержала, обратилась к нему при всех: «А вы можете высказать мне все это в глаза?» В общем, расстались мы без малейшей симпатии друг к другу. Доиграв до конца фильма, мы так и не наладили отношения. Правда, уже по прошествии времени Вячеслав Васильевич через Тамару Федоровну Макарову передал в мой день рождения коробку конфет и открытку, в которой приносил свои извинения. Посмотрев фильм, он пришел к выводу, что я сыграла достойно. Все это в прошлом, но правда, когда спустя много лет мне предложили сняться вместе   с Тихоновым в одной картине, я отказалась, боялась, что все то тяжелое, что я пережила на съемках картины, может повториться, а мне не хотелось разрушать дружеские отношения, которые сложились спустя годы».
Фильмы в те годы снимались долго. Не было компьютеров, цифровых камер. Сейчас одну серию снимают за полтора часа, а в те годы снимали 6—7 меся-
цев. Очень долгий процесс. Экспедиции длились по 2—3 месяца.
Съемка картины — это целая жизнь. Все жили фильмом, судьбами героев, как говорится — все были в материале, даже осветитель мог написать целую историю к картине, не говоря уже о костюмерах и гримерах. Сейчас все по-другому.
И вот в 1962 году фильм «На семи ветрах» вышел на экраны. И несмотря на такое обилие статей и рецензий, критики встретили фильм холодно.
Особенно негативно о фильме писал Николай Николаевич Кладо, почитаемый и уважаемый в мире искусства критик.
Но зритель полюбил картину. Фильм и его создатели стали принимать участие в мировых фестивалях.

Легкой поступью по красной дорожке…

«…Это был 62-й год, существовал так называемый «железный занавес», поэтому мало кто выезжал за границу, исключением были киношники. Мы были в этом отношении счастливые — актеры же, творческие люди. Для нас «занавес» открывался.… Правда, я приехала из Эстонии. Таллинн тоже можно было считать заграницей. Я читала много книг, в основном французскую литературу, и поэтому мне очень хотелось попасть во Францию. И вот моя мечта исполнилась. Можете себе представить, что время было такое, еще   недостаточно хорошо было и с одеждой, и с продуктами. Обилие прекрасных вещей, удивительной архитектуры, да и сам Париж, который произвел завораживающее впечатление, и то, что все можно увидеть, потрогать, купить, конечно, потрясало. У нас проходили Недели французских фильмов, но то на экране, а то наяву. Но мы, молодые актрисы советского кино, тоже выглядели великолепно.
…Я жила в общежитии, а у нас было очень много иностранцев. Вместе с нами на курсе учились трое индонезийцев, и они привозили какие-то вещи, и мы иногда покупали у них красивые платья. А так как я в свое время работала в Доме моделей в Таллинне, то обратилась за помощью в Таллиннский дом моделей, и мне прислали два прекрасных вечерних платья. Так что у меня был хоть какой-то багаж. У нас в делегации, состоявшей из отечественных киномэтров, было две девушки. Возглавлял ее Сергей Аполлинарьевич Герасимов, а в состав вошли Владимир Александрович Познер, Райзман, Чухрай, Кулиджанов, Ростоцкий, которые не первый раз поехали за границу. А мы, я и Инна Гулая, попали впервые. У нее, в отличие от меня, имелась только пара ситцевых платьев, и все. И когда нас встретила Надежда Петровна Леже, то сразу же взяла нас под свое крыло (жена художника Леже, она сама русская, из Рязани, тоже художница), потому что, когда она нас увидела, то сказала: как же так, у Инны ничего нет, надо Инне купить платье. Я так расстроилась, подумав: ну зачем я взяла с собой вечерние платья, лучше бы у меня тоже ничего не было. Но Надежда Петровна мне тоже купила платье. Богатая женщина, у нее имелось, по-моему, шесть машин, одну из которых Надежда Петровна предоставила нашей делегации. А нам с Инной она подарила по платью. Ей — красное, яркое, с великолепным капроновым шарфом (тогда капрон только-только входил в моду). А мне — маленькое, в стиле Коко Шанель, только не черное, а голубое, кружевное, на бледно-голубом шелке. Очень красивое!
И вот в мой первый выезд за границу произошел конфуз, который мог мне стоить всей карьеры. Тогда в моде был твист, а у нас много ребят из Франции учились, и один из них мне говорит: «Лариса, ты едешь в Париж, а твист умеешь танцевать?» Я ответила, что не умею, а он: «Представляешь, а вдруг тебя там пригласят танцевать? Давай я тебя научу». И он меня научил. И  меня действительно пригласили. За мной ходил один американский журналист, который все время просил, чтобы я станцевала твист, почему-то на столе и в русских панталонах. Я никак не могла понять, при чем тут русские панталоны. Я сказала, что не танцую твист, тем более на столе. И все-таки, когда был прием, который устраивала наша делегация, он ко мне подлетел и пригласил танцевать. А я прижалась к стенке и говорю: я не пойду. А Сергей Аполлинарьевич говорит: Лариса, иди и танцуй. И я пошла и стала танцевать. Потом этот журналист исчез, и тут же появился какой-то латиноамериканец, который начал со мной танцевать. Все вокруг остановились, и этот американский журналист начал снимать. А потом мои фотографии появились в Paris Match, где было написано «Сладкая жизнь советской студентки». Хотя там приличные фотографии, ничего особенного. А когда мы вернулись в Советский Союз, то журнал тут же положили на стол Екатерине Фурцевой. А следующая поезд ка сразу должна была проходить в Карловых Варах. И наш фильм «На семи ветрах» должен был быть там представлен. Приходит Станислав Ростоцкий и видит список делегации, где Лужина вычеркнута жирной красной чертой. Он спросил у Фурцевой, почему не едет героиня фильма. «Она себя плохо вела во Франции, ей вообще нечего там делать больше», — ответила она. Если бы за меня не заступился Сергей Аполлинарьевич, который пришел и сказал, что это он виноват в «танцевальном инциденте», а также Григорий Чухрай, и Ростоцкий… Меня в состав делегации включили. Благодаря этому я побывала и в Осло, и в Иране. Видимо, министру надоело выслушивать просителей, и она сказала: пусть едет куда хочет».
Сергей Аполлинарьевич считал Ларису Лужину актрисой театральной и поэтому договорился на ее прослушивание во МХАТе, но тут ее включают в делегацию, которая должна принимать участие в фестивале в Каннах. Она не смогла устоять… Канны! «…а теперь жалею, может быть, это был бы очередной подарок судьбы, а я им, увы, не воспользовалась. А мне так нравится стоять на сцене, чувствовать живое дыхание зала, держать зрителя в напряжении…»
Но… побывать на красной дорожке мечта всех актрис и актеров! Триумф славы и признания!
«…Вот насчет того, когда мы были в Каннах. В то время нам вообще не разрешали ни с кем общаться. Нам сказали: из номера одним никуда не выходить. Герасимов, когда они уезжали, допустим, на встречу с Антониони, нас    с собой не брал, решив, что мы еще девчонки, ничего в этом не понимаем. Они сами ехали, а нас оставляли в номере. Правда, однажды, нас взял в гости режиссер Лев Кулиджанов к Марку Шагалу! Тот жил неподалеку от Канн, в городке Ванс. Жена его ушла по делам, и мы остались с Шагалом одни. У него были яркие голубые глаза и совершенно седые волосы. Мы долго разговаривали. Я запомнила одну историю, которую он рассказал. Как к нему в гости заходил немец, служивший во время войны в люфтваффе летчиком. Этот человек восхищался Шагалом как художником. Так вот, он не нашел ничего лучшего, чем принести в подарок Марку Захаровичу фотографию, которую сам снял с самолета, — разрушенный бомбами Витебск. А надо знать, как Шагал любил свой родной город и всю жизнь мечтал туда вернуться! На прощание художник подарил мне свой рисунок с автографом. Вот только в Москве я этот рисунок передарила — Александру Галичу. Вообще-то, я собиралась привезти Галичу из Парижа пепельницу — красивую, медную, которую можно класть на подлокотник кресла. Но когда я узнала, что Саша в больнице после инфаркта, мне захотелось прибавить к подарку что-то еще. И я отдала ему рисунок Марка Шагала. Наверное, сейчас я бы так не сделала. Но в те времена все виделось иначе. Ну подумаешь — Шагал и Шагал, зато Галич будет рад… Еще я там познакомилась с Робером Оссейном. Помню, в холле гостиницы подходит ко мне мужчина и говорит по-русски: «Привет, мамочка!» Его лицо мне показалось знакомым, и я начала гадать, кто же это, пока не вспомнила, что видела его фотографию дома у Жанны Болотовой. Портрет, вырезанный из журнала «Советский экран», висел у нее на стене, потому что Жанна была влюблена в этого актера — Робера Оссейна (вскоре он сыграет Жоффрея де Пейрака в «Анжелике, маркизе ангелов»). Русский Робер знал с детства, а «мамочками» почему-то называл всех женщин. И вот он меня спрашивает: «Русская?» — «Русская». Пару минут поговорили, после чего Робер заявляет: «Пойдем ко мне в номер». Я, конечно, отказалась. Он уговаривает: «А чего ты боишься? Я же не буду на тебя кидаться, просто поцелую...» Кое-как отделавшись от него, я подошла к Станиславу Ростоцкому и все рассказала, и тот за меня вступился: «Робер, это моя артистка, что ты к ней пристаешь?» А он в то время был мужем Марины Влади! Познакомилась с Натали Вуд и Моникой Витти. Но мы с ними особо не общались, к сожалению. Время такое было, нельзя было общаться. Иначе вообще бы никуда не выехала».
После Канн были Осло, Варшава… Последовали новые роли, новые интересные предложения.
В 1960-е годы Лариса Лужина создала на экране галерею образов романтических девушек, озаренных тихим и ясным внутренним светом. Таковы  Нина    в «Тишине» В. Басова (1963), Вера в «Большой руде» В. Ордынского (1964), которые являются олицетворением верности, честности, преданности людям и своему делу.

«Море Черное»

В замечательную актрису и красивую девушку Ларису Лужину влюблялись многие мужчины, среди них немало и знаменитых. Был у нее роман, если можно так назвать, с Булатом Окуджавой. Теплые отношения длились около года. До того как обратить внимание на Ларису Лужину, Булат Окуджава был увлечен актрисой Жанной Болотовой, около года она была его музой, но так случилось, что буквально за один вечер все изменилось.
«…4 марта 1962 года мы отмечали мой день рождения у нас в общежитии при ВГИКе, — вспоминает Лариса Анатольевна. — Среди моих друзей была и Жанна Болотова, которая сказала, что на праздник чуть позже придет Окуджава. И оставила для него место рядом  с собой…  Но когда он пришел,  то сразу подсел ко мне. И сказал, что восхищен моей героиней в фильме «На семи ветрах», который только что вышел на экраны. Возможно, его привлекло и то, что мы тогда были похожи с Жанной, я носила такую же челочку, у меня тоже  большие глаза… В общем, он влюбился». После того  вечера роман   с Болотовой ушел для Окуджавы в прошлое, и он начал ухаживать за Ларисой. Она стала его постоянной спутницей на всех вечерах с друзьями, на всех концертах «для своих» и посиделках на кухне. «Он водил меня за руку, как маленькую девочку, я ведь была еще совсем юной, в жизни ничего не видела. Он ввел меня в круг московской богемы. Например, помню, как отмечали день рождения писателя Юрия Нагибина. В гостях у Нагибина собрались люди, познакомиться с которыми было счастьем. Ахмадулина читала стихи. В то время на каждых посиделках кто-то обязательно читал стихи, и как правило — свои. Но Белла, конечно, ни в какое сравнение не шла с теми, кого я когда-либо слышала. Это было поразительно… А потом Булат поворачивается ко мне и спрашивает:
«Где наша гитара?» В тот вечер он был в ударе, много пел. Помню еще Лидию Вертинскую. Потрясающая красавица, которая для меня так и осталась Птицей Феникс. Она много рассказывала о своих дочках, тоже красавицах, помню даже ее фразу: «Марианна и Настя — вот мои произведения искусства!» Фильм «Человек-амфибия», где снималась младшая — Настя, тогда стал сенсацией.   А Настиным партнером был Володя Коренев, с которым у нас в десятом классе был полудетский роман — мы оба тогда жили в Таллинне, занимались в одном драмкружке. Помню, как ходили с ним на знаменитый Таллиннский мостик, который назывался «Горка поцелуев». А потом жизнь нас развела. Володя сразу после школы поехал в Москву, в ГИТИС, а я до того, как поступить во ВГИК, еще снималась в кино в Таллинне, так что на какое-то время мы потеряли друг друга... От Нагибина мы вышли поздно. Булат провожал меня до общежития, мы шагали по пустынной улице, такие легкие, веселые, чуть пьяные… О чем мы с ним разговаривали в тот вечер и вообще весь этот год? Как ни стараюсь воскресить в памяти — не помню. Наверное, по большей части сдержанно молчали. Нам было с ним о чем помолчать... Своим друзьям и знакомым Окуджава представлял меня так: «Это Лариса. Мой талисман». И никто ничего у него больше не спрашивал. Всем и так было понятно, что Булат Шалвович — человек увлекающийся. А меня вопрос моего статуса абсолютно не волновал. Я была молодой, наивной, думала: да разве что-то плохое происходит между нами? Я знала, что у него есть семья. И от знакомых слышала, что там все как-то очень сложно. Но я не думала на эту тему. Жена и сын — это все у Булата дома, на закрытой для меня территории. А моя территория — другая».
Как большой мастер поэт Булат Окуджава всегда находился в состоянии влюбленности. Увлекшись, он носился со своим «приобретением» и представлял новую даму сердца всем своим друзьям. Таких девушек поэт называл «мой талисман», но хоть и знакомил их со всеми друзьями, скрывал от семьи. «…И я на целый год стала таким талисманом. Но у нас были платонические отношения. Конечно, мы целовались, пережили немало романтических моментов. Ведь он обладал потрясающим обаянием. Эти глаза — большие, карие… Он внешне был очень интересным. Хотя и невысокого росточка, щупленький… А его шикарная шевелюра, вьющиеся густые волосы, полысел он уже позже. А еще когда гитару брал в руки… Но до более близких отношений у нас не дошло. Я не знаю, почему. Это ведь от него зависело. Он вел себя так деликатно, сдержанно, ко мне относился, как к драгоценному сосуду, оберегал. Сексуальных домогательств, как сейчас принято говорить, с его стороны не было. Только большая нежность».
А за Ларисой, чуть ли не с первого курса, стал ухаживать Алексей Чардынин.
«…из Таллинна я переехала в Москву и поселилась в общежитии ВГИКа в Ростокино. Рядом с общагой находилась железнодорожная станция «Яуза», и мы с ребятами часто садились на пригородные поезда и отправлялись путешествовать по Подмосковью. Чаще всего бывали в Загорске, в Троице-Сергиевой лавре. Помню, приехали на Пасху. А там народу целая толпа. Всех ребят из общаги я потеряла, рядом остался только Леша Чардынин, который учился на оператора. Я схватила его за руку и не отпускала, а потом почему-то стала плакать навзрыд. Так на меня подействовала служба. Чувствовала какое-то эмоциональное очищение и умиротворение. Так случилось, что мы с Лешей влюбились друг в друга и стали жить вместе».
Целый год Алексей терпел ухаживания Окуджавы, но потом не выдержал…
«…Леша был очень ревнивым человеком. Не верил, что между мной и Булатом нет близких отношений. И в итоге мне пришлось сделать выбор и порвать отношения с Окуджавой. Понимаете, тут надо знать Окуджаву. Для него наши романтические отношения еще не означали, что надо непременно переводить их во что-то реальное. Он не форсировал события. А я… Мне и в голову не могло прийти что-то решать в наших отношениях, вся инициатива исходила только от него. Я была молчаливо влюблена, а он черпал в своем чувстве вдохновение. Впрочем, я не знаю, чем бы все это кончилось, если бы я не встретила Алексея...
Я всегда была неравнодушна к высоким, фактурным красавцам. И как бы меня ни завораживал Булат, он все-таки не относился к моему типу мужчин. Да и отношения наши были какими-то неземными, неопределенными. В отличие от Булата, студент операторского факультета Алексей Чардынин не склонен был деликатничать. Его натиск был решителен, да и по возрасту, по внешним данным Леша мне куда больше подходил. И я подумала, что настоящая   любовь — это все-таки не совсем то, что происходит между мною и Окуджавой... Конечно, скрыть от Леши мою нежную дружбу с Булатом было невозможно. Поначалу Чардынин как-то снисходительно относился к его ухаживаниям, верил, что мы просто поехали на концерт, на выставку, в гости. Но потом все чаще стал раздражаться: «Что у тебя с ним?!» Да и от Булата утаивать такое событие, как появление в моей жизни Леши, не хотелось. Пришлось решать. И вот я набралась смелости объясниться с Булатом. Рассказала ему все. Мне казалось, что Окуджава отреагировал спокойно. Мы попрощались так же, как всегда. Но с тех пор он вообще перестал звонить. А поскольку с Алексеем у нас все шло по нарастающей, я почти из-за этого не переживала…
Но вот несколько лет спустя, уже выйдя за Чардынина замуж, я куда-то собралась ехать, села в поезд, выглянула в окно и… увидела Окуджаву на перроне. Я выбежала из вагона, бросилась к нему. Я ужасно рада была его видеть... Но Булат повел себя так, будто мы плохо знакомы и мой порыв неуместен. Просто сухо со  мной поздоровался и пошел дальше. Я ужасно расстроилась. Чуть ли  не в слезах вернулась в свой вагон. Думала: «Что же случилось? Почему такое отношение? Может, кто-то меня оговорил?» Только спустя годы, поумнев, я поняла, что Окуджаве было по-настоящему больно, когда его «талисман» предпочел спуститься с пьедестала на грешную землю. А может, просто оттого, что ему предпочли другого мужчину... И то, что в его отношении ко мне было много отеческого, тут решительно ничего не меняло...
О том, что Булат посвятил мне стихотворение, я долго не знала. Только спустя годы после нашего расставания Сергей Никоненко показал мне сборник стихов  Окуджавы,  где  у  одного  стихотворения  обнаружилось   посвящение:
«Л. Лужиной». Сейчас думаю: была бы в молодости умней — больше бы запоминала, записывала, находясь рядом с такими людьми».

Море Черное

Непокорная голубая волна все бежит,

все бежит, не кончается.

Море Черное, словно чаша вина,

на ладони моей все качается.

Я все думаю об одном, об одном,

словно берег надежды покинувши.

Море Черное, словно чашу с вином,

пью во имя твое, запрокинувши.

Неизменное среди многих морей, 

как расстаться с тобой, не отчаяться?

Море Черное на ладони моей,

как баркас уходящий, качается.

(Булат Окуджава родился в 1924 году. В 1937 году его отца расстреляли, а мать провела много лет в лагерях. В 17 лет Булат ушел на фронт добровольцем. После войны начал писать стихи. Популярность пришла к Окуджаве в 1961 году, когда он стал исполнять свои песни под гитару.)

Работа в кино

В 1964 году закончилось обучение во ВГИКе, и теперь подопечные Герасимова вступали в жизнь в другой ипостаси — не студенты, оберегаемые своим учителями, а актеры. Лариса в годы учебы много снималась и не задумывалась о практической стороне жизни, и поэтому после выпускного вечера у нее не оказалось ни прописки, ни постоянного места работы. И образовался замкнутый круг: нет прописки — нет работы, без прописки не брали на работу, хотя оставили на Мосфильме в Театре киноактера.
Только на съемочной площадке можно было передохнуть от всех житейских проблем. Съемки в фильмах: «Тишина», «Встреча в конце зимы» («Беларусьфильм»). И снова на помощь пришел Сергей Аполлинарьевич. Он прописывает Ларису в мужскую комнату в общежитие для актеров на Дорогомиловской улице. Сей факт очень будоражил обитателей комнаты, куда определили молодую девушку, хотя за многие годы она ни разу там не появилась. В этот же год Лариса Лужина поступила в Театр киноактера, в котором служит и по сей  день.
Личная жизнь была прекрасна. Лариса вышла замуж за Алексея Чардынина, и они сняли комнату на улице Горького у вдовы знаменитого актера Алексея Дикого, где прожили вплоть до 1966 года. (Алексей Денисович Дикий — советский актер, театральный режиссер. Народный артист СССР. Лауреат Сталинской премии — в том числе дважды за исполнение роли И. В. Сталина в кино. Родился 24 февраля 1889 г., в Днепропетровске, Украина. Умер 1 октября 1955 г., в Москве.)
В комнате стояла детская мебель, все очень миниатюрное. Повсюду висели уникальные картины, стоял дорогой фарфор, стеллажи были полны редкими книгами. А еще в квартире обитали два кота, которые почему-то терпеть не могли голые женские ноги. Набрасывались неожиданно, больно царапаясь. Лариса их очень боялась. Но все сглаживалось удивительной атмосферой, царившей в доме. Тетя Шура, так звали хозяйку дома, в прошлом из «балетных», служила в Большом театре. Поэтому к ней частенько заходили удивительные люди: профессор Генрик Томашевский (выдающийся польский артист, хореограф, педагог, основатель Вроцлавского театра «Пантомима»), Тимофеев (К. А. Тимофеев. Доктор филологических наук, профессор кафедры древних языков), приезжали артисты из Ленинграда, частенько бывал Евтушенко, и впервые Лариса услышала из уст поэта запрещенное для издания стихотворение «Благодарность». Профессиональная память позволила сразу его запомнить на долгие годы. Лужина читала его на творческих вечерах. Частенько наведывался Светлов Михаил Аркадьевич. Он почему-то совсем не любил мыться, а хозяйка всякий раз настойчиво просила:
«Миш, ну прими ванну!» Как-то раз он не выдержал: «Шура, я буду ее принимать только тогда, когда ее будут выдавать в таблетках!»
«…Удивительно, многих из тех, с кем виделась лично, разобрали на афоризмы».
Алексей дружил с Владимиром Высоцким, и тот частенько забегал к нам на огонек. Как-то раз он обратил внимание на гитару, которая висела на стене, ее подарили Дикому цыгане, инструмент был замечательный, знаменитой Краснощекинской фабрики, и Высоцкий загорелся ее приобрести. Володя долго уговаривал хозяйку, но кто мог устоять перед обаянием артиста. Наконец сдалась и тетя Шура, правда, за приличную сумму — сто рублей.
Однажды Володя говорит: «Леша, послушай, какую песню я написал твоей бабе!»
«…я много рассказывала Володе о своих поездках по миру, и в итоге он написал про меня песню под названием «Она была в Париже». Эта песня прозвучала на всю страну в фильме «Вертикаль», где я сыграла главную женскую роль. Все думали, что это песня про Марину Влади, но режиссер Станислав Говорухин рассказал всем, что это песня про меня. После этого и пошел в народе слух, что у нас с Высоцким роман! Избавиться от них я не могу до сих пор, так же как и от фразы, что фильм «Вертикаль» моя «визитная карточка», с чем я совсем не согласна. По поводу Марселя Марсо очень забавно было. Я ему показывала фотографии, и на них никакого Марселя Марсо не было, так как я не была с ним знакома. Но у меня была фотография, где Бернар Блие, французский актер, говорит мне что-то на ухо. И Володя, видимо, увидев эту фотографию, для пущей важности написал про Марселя Марсо. Конечно, тот известный мим, мировая известность».
В эти годы произошел еще один забавный случай.
«В 1964 году, когда мы находились в Париже, нашу делегацию пригласили на фестиваль в Варшаву. А в Париже мне подарили, не помню кто, замечательные духи Magriffe, я их обожаю всю жизнь.
И вот при встрече в аэропорту Богдан Порембо случайно выбивает мою сумочку, та падает на асфальт, и флакон духов, который находился без упаковки, разбивается. Богдан очень расстроился, не говоря уже обо мне. Стараясь загладить неловкость, Порембо говорит: «Не переживайте, я вам все компенсирую».
Проходит довольно много времени, когда раздается звонок из Бюро пропаганды киноискусства. Мы каждый год выезжали по стране на творческие встречи, и в этот раз мы выступали в Федоровском Городке, откуда, говорят, возили воду царям.
Звонит ассистент режиссера Богдана Порембо и извиняющимся голосом говорит о том, что режиссер Богдан Порембо предлагает мне всего лишь маленький эпизод и ей неудобно об этом даже говорить такой известной актрисе. Правда, съемки этого эпизода будут проходить в Париже. «О, если в Париже, так я вообще готова молчать и в эпизоде», — подумала я и дала свое согласие.
Примчалась в Москву, и вот я целых пять дней в прекраснейшем городе Европы. Поселили всю группу в небольшую частную гостиницу под названием
«Принц» неподалеку от Марсова поля. Спустя столько лет Богдан помнил о духах и так решил их утрату компенсировать.
Номера были удивительные, крохотные комнаты, где помещалась большая кровать, напротив огромное зеркало и биде. Потом мы узнали, что раньше здесь находился публичный дом. Но я была счастлива сыграть роль Елизаветы Дмитриевны в фильме “Ярослав Домбровский”».
 
Талант Ларисы Лужиной привлек внимание немецких кинематографистов. В 1965 году режиссер студии «ДЕФА» Иоахим Хюбнер увидел ее на телевизионном экране в картине «На семи ветрах» и пригласил для съемок в многосерийном фильме «Доктор Шлюттер». Лужина сыграла сразу две главные роли: антифашистку Еву и ее дочь Ирену, которая после гибели матери продолжает борьбу в антигитлеровском подполье.
За время работы в ГДР Лариса Лужина снялась в шести картинах, в том числе двух многосерийных. Здесь же актриса впервые сыграла роли из русской классики — Марью Николаевну в «Вешних водах» (1968) и Варвару Павловну   в «Дворянском гнезде» (1969), поставленных по одноименным романам Ивана Тургенева. Немецкие зрители высоко оценили работу Ларисы Лужиной: по опросу одного из журналов, она была признана популярнейшей актрисой в ГДР. Роли, сыгранные ею в телевизионных фильмах «Доктор Шлюттер» (1964—1967), «Встречи» (1968) и др., были высоко оценены: за участие в фильме «Доктор Шлюттер» актриса стала лауреатом Национальной премии ГДР; дважды получала награду «Золотой лавр телевидения», а также награду Общества германосоветской дружбы «Золотой знак». Актрисе предлагали остаться жить и работать в Германии, но она не согласилась. Четыре года съемок в Германии (помните,  как Алов и Наумов не утвердили Ларису на роль немки, так как посчитали, что у той славянский генотип?) не пошли на пользу отношениям двух молодых людей. Их брак шел к завершению. Это неправда, что разлуки укрепляют! Разлуки делают людей чужими. Лариса старалась при любом удобном случае вырываться в Москву хоть на пару дней, ну, а что делать молодому красивому мужчине, которого любили женщины, оставаясь на долгое время в одиночестве в большом городе?
Лариса знала об увлечениях мужа, да и у нее самой было небольшое приключение в ГДР — молодой красивый актер Клаусс Бамберг, а на съемках очередного фильма Лужина тогда была увлечена другим партнером Александром Фадеевым, сыном классика советской литературы и экс-супругом Людмилы Гурченко. Но эта тайная дружба принесла Ларисе немало неприятностей. Фадеев сильно пил и в периоды запоев становился неуправляемым. И в отличие от Людмилы Марковны, Лужина так и не решилась официально зарегистрировать свой союз с Фадеевым. И спустя время она благодарила небеса, что сделала такой выбор. «…Саша очень сильно пил — до такого состояния, что мне приходилось постоянно спасать его чуть ли не от смерти. Приезжаю как-то в Переделкино, смотрю — он, пьяный, от ревности или еще бог знает от чего, пытается застрелиться. Насилу ружье отняла. Теперь я знаю: если бы связала с ним судьбу, ушла бы из жизни точно». И при этом Лариса и Алексей ревновали друг друга страшно. Ни один ее приезд не обходился без конфликтов. И вот в один из приездов Лариса узнает, что у мужа появилась девушка, с которой он постоянно живет в ее отсутствие. Выяснять отношения начали в присутствии матери Евгении Адольфовны, и Алексей, не выдержав, ударил Ларису по лицу. А в это время в Москве находилась делегация кинематографистов из Германии, и бедная женщина должна была их сопровождать.
«…вот так и ходила в темных очках, так как под глазами образовались большие синяки. Стыд пережила ужасный!»
В 1970 году Лариса Лужина и Алексей Чардынин развелись. К сожалению, когда разводишься, не знаешь, чью сторону примут общие друзья. Так и в случае развода Лужиной и Чардынина многие остались с Алексеем. Владимир Высоцкий занял позицию друга, с которым они дружили на протяжении всей жизни, а с Ларисой обходился единственным словом «здрасьте» и проходил мимо, даже спустя много лет.
В эти годы на смену ее лирическим героиням приходят сложные и глубоко драматичные образы: Анфиса в картине «Любовь Серафима Фролова» (1968), Мария Макшеева в фильме «Жизнь на грешной земле» (1973). Особое место в творчестве  Ларисы  Лужиной  занимает  роль  Анны  Тимофеевны  Гагариной в фильме «Так началась легенда» (1976). Это была ее первая возрастная роль, сыграть которую — непростая задача для любого актера. Героиня впервые входит в кадр совсем молодой девушкой, а в финале предстает в образе пожилой женщины.

Испытание любовью

После первого развода актриса не разочаровалась в любви. Тогда она верила, что впереди ее обязательно ждет тот единственный, с которым она проживет всю свою жизнь. Вторым мужем Ларисы Лужиной стал Валерий Шувалов, тоже кинооператор, тоже выпускник ВГИКа. Он часто встречал Ларису в коридорах института, но влюбился в нее спустя несколько лет, когда они столкнулись на съемках фильма «Золото». Валерий посмотрел на Лужину через объектив и понял, что пропал.
Шувалов понимал, кто она, звезда кино, мечта миллионов мужчин, и кто   он. Прошло всего несколько лет, и он снял такие фильмы, как «Не может  быть»,
«Экипаж», «Интердевочка». Но тогда он был всего лишь вторым оператором на картине. Однако Валерий не сдавался, ухаживал за Лужиной несколько месяцев. И постоянно называл нежно — Ларочка. А когда актриса перенесла микроинсульт, Валерий Шувалов дни и ночи просиживал у ее больничной койки, не отходя ни на минуту от своей Ларочки.
Микроинсульт случился вскоре после инцидента на съемках фильма «Один из нас». Машина, в которой находилась актриса, на большой скорости врезалась в каток. «Может, от этого произошло, потому что через какое-то время, когда я уже приехала в Москву, мы с Валерой встречали Новый год, я выпила бокал шампанского, и у меня что-то с головой случилось, — вспоминает Лариса Анатольевна. — И потом выяснилось, что у меня кровоизлияние. Мы это установили только через пять дней».
После микроинсульта врачи предупредили: актриса может не перенести беременность и роды, не исключено, что кровоизлияние повторится. Это звучало как приговор, ведь Лужиной было уже 30 лет, она давно мечтала о ребенке, а тут… Но через несколько месяцев она узнала, что беременна. Все девять месяцев актриса молилась, чтобы ребенок родился здоровым. Все прошло благополуч но — в 1971 году на свет появился Павел. Кстати, расписались Валерий и Лариса уже после рождения сына. Они сохранили хорошие отношения после развода, несмотря на то, что с тех пор прошло очень много лет.
Иногда актрису спрашивают, почему у нее лишь один сын, и не жалеет ли она, что не родила еще. Никто и не догадывается, что Лужина счастлива, что перехитрила медицину хотя бы раз.
После родов у Лужиной совсем не было молока. Она просто не знала, что делать и куда бежать. Оказалось, решение проблемы совсем рядом, этажом ниже: соседка Галина Жданова тоже только что родила сына. Детский врач, узнав, что у Галины много молока, которое она даже выливает, предложила его ребенку Ларисы. Так Галина стала молочной матерью для Павла и подругой для Ларисы.
Этот брак продержался почти семь лет. Инициатором развода стала Лариса Лужина.
Галина Жданова первой узнала, что Лужина решила развестись с мужем. Лариса каждый раз бросалась в отношения как в омут с головой, не оглядываясь. И каждый раз искренне верила, что нашла, наконец, ту самую настоящую любовь.
В 1978 году она снималась в фильме «Встреча в конце зимы», сценарий которого написал молодой актер Владимир Гусаков. Он и пленил актрису. Когда спустя несколько лет Гусаков завел роман на стороне, Лариса едва не наложила на себя руки. По ее словам: «Володя был не таким удачливым, как его мать (писательница Лидия Вакуловская). Володины сценарии особо не шли, фильмы по ним уже не снимали. К тому же, я много ездила, подолгу отсутствовала дома. А муж часто оставался дома один. Но Володя — красивый мужик, на которого просто гроздьями вешались бабы. Ему было сложно устоять перед соблазнами. А я страшно переживала измены. Были моменты, когда мне просто не хотелось жить».

Новое кино

В конце 80-х, когда она переживала очередной кризис в семейных отношениях, в стране начались преобразования. Весь быт, все моральные устои, принципы стали рушиться на глазах. Везде царили хаос и неразбериха. Перемены коснулись и кинематографа. Денег не было, да и кино в одночасье стало никому не нужно.
«…никаких сбережений не было, да и самой сберкнижки как таковой не имелось. Кто бы мог подумать, что в один прекрасный день мы будем жить     в совсем другой стране, в стране с другими социальными ценностями?! Пришлось выживать. Мне всю жизнь везло на хороших людей. Я познакомилась     со Светланой Ефимовной Прониной, которая работала директором детского центра «Солнышко» в Перово, где для детей работало много различных детских студий. Вот и я долгое время вела театральную студию для ребятишек в возрасте от 8 до 12 лет. В течение трех лет ездила по всей стране с антрепризным спектаклем «Курица» Николая Каляды. Перед всей страной встала забота о куске хлеба. Мы вместе с Зинаидой Кириенко объездили с выступления весь Хабаровский край, БАМ…»
Жизненный путь народной артистки РСФСР Ларисы Лужиной, сыгравшей   в более чем 70 фильмах и сериалах, полон невероятных событий, счастливых встреч, взлетов и падений. Но образ романтической женщины, озаренной внутренним светом, всепобеждающей улыбкой и человеческим достоинством, она сумела сохранить и пронести через все.
«…В молодости цыганка нагадала мне много мужей, но сказала, что в конце жизни я останусь одна. Так и случилось. Я жалею только об одном браке, втором… у нас была крепкая, хорошая семья. От него у меня единственный сын. Мы могли бы и дальше жить, если б я не совершила глупость. Я влюбилась в актера Владимира Гусакова и забыла о семье. Просто обо всем забыла, даже  о том, что у меня есть ребенок! Я предала своего мужа, и судьба мне потом за это отплатила… Третий муж поступил со мной точно так, как я поступила с Валерием. Через десять лет меня бросили, и это было для меня катастрофой, ужасной трагедией. Спасительной соломинкой для меня стал концертный администратор Вячеслав Матвеев. В 90-е он устраивал творческие встречи актеров со зрителями, но этот брак большая ошибка: семья должна строиться не на дружбе, а на любви, а ее-то как раз и не было.
Я живу одна. Моя семья — это семья моего сына Павла. Он окончил Ленинградский институт киноинженеров (ЛИКИ), где познакомился со своей будущей женой Марией, в настоящее время работает звукорежиссером на «Мосфильме». Со многими режиссерами — Шахназаровым, Говорухиным, Хотиненко… Я стараюсь им помогать, ведь тяжело в наше время поднять троих детей. У меня трое внуков — Даниил, ему сейчас 17 лет, Матвей — 14 лет, и Прохор, которому пять лет. Вижу я их довольно редко, не чаще раза в месяц. Иногда старших внуков даже не узнаю, так быстро они растут и меняются. В общем, честно говоря, крайне редко вижу семью сына, я снимаюсь в сериалах, где идет беспрерывный процесс съемок. Я абсолютно четко осознаю, что это не шедевры, но зато благодаря этому могу зарабатывать сама, мне ведь нужно как-то жить… И я работаю честно. И в тех условиях, которые есть, стараюсь сыграть хорошо, насколько это возможно. А сериалы, в которые я ввязалась, страшно длинные — двести, триста серий… Сниматься тяжело! Тем  более что у меня проблемы    с ногами, точнее, с одной из них. Я уже совсем не могу ходить на каблуках, поэтому пришлось отказаться от работы в театре. Я и без каблуков-то хожу с трудом! Мне бы уже давно надо заняться этим вопросом. Правда, в одном сериале мне повезло  с ролью. Играю парализованную женщину в инвалидном кресле. Они мне даже стеснялись это предлагать, а   я очень обрадовалась. Самое то для меня! В общем, надеюсь в ближайшее время заняться здоровьем…»
«…Я жалею лишь о том, что молодость прошла, а я проводила очень мало времени с сыном, не замечая, как он растет, взрослеет. Ведь я бесконечно снималась, и Павел уже с одного годика находился то на попечении моей мамы, то двоюродных сестер. Только летом выпадало время побыть с сыном рядом. Летом формировалась актерская бригада, которая выступала в Крыму с   программой «Моя жизнь кинематограф». В нее входили звезды советского кино. Поездка длилась полтора месяца, и мы давали по два концерта в день, однако многие стремились стать участниками данного коллектива. Ведь, прежде всего, это был отдых на море, который и давал возможность побыть со своими детьми рядом. Паша даже подрабатывал, помогал звукорежиссерам на концертах. Мы там подружились с Евгением Моргуновым, Геннадием Корольковым, с нашим администратором Людмилой Бускевич…»
За годы своей кинематографической карьеры Лариса Анатольевна Лужина снялась в более чем 70 фильмах. Среди последних ее работ — роль Прасковьи Долгоруковой в картине Светланы Дружининой «Тайны дворцовых переворотов». Для актрисы это была первая костюмная роль. Затем были роли в сериалах «Нет спасения от любви», «Юнкера», «Охота на изюбря», «Возвращение Турецкого». В 2006 году на экраны вышел сериал Владимира Краснопольского «Любовь как любовь». Лариса Лужина и Сергей Никоненко сыграли в нем роли Платона и Татьяны Лобовых. Критики отметили необыкновенную достоверность, с которой актеры изобразили своих героев.
«Сериалы позволяют мне неплохо зарабатывать. Конечно, я бы хотела,  как раньше, сниматься в большом кино, где больше возможностей раскрыться. Но настоящий артист никогда не халтурит, даже в крошечном эпизоде.   Да и мне везло на партнеров. Может, мне не совсем повезло творчески, что у меня не много было значимых фильмов, но все равно у меня были и режиссеры интересные, и партнеры. С Анатолием Кузнецовым у меня были замечательные отношения, мы с ним в нескольких фильмах снимались. Я очень благодарна была Иннокентию Михайловичу Смоктуновскому в фильме «Исполнение желаний», где он мне просто помогал сыграть роль такой аристократичной женщины  из высшего света. У меня поначалу не очень получалось, потому что я всегда играла таких деревенских женщин, простых. Владимир Заманский, Игорь Ледогоров, Ленечка Куравлев, да, наверное, всех и не назовешь. Я же говорю — мне везет на встречи с прекрасными людьми».
У Ларисы Анатольевны много друзей и подруг, потому что она умеет дружить.
«Дружба с Аллой Ларионовой завязалась случайно. Мы не играли с ней в одних фильмах, она ведь начала сниматься гораздо раньше меня. Познакомились на гастролях, в концертной бригаде. И как-то так у нее легла ко мне душа, и  мы стали общаться все чаще и чаще… Ларионова помогла мне приобрести дачу на Истре, там мы до сих пор живем по соседству с ее дочерью Аленой, я поддерживаю с ней связь. Очень жаль, что Алла рано ушла из жизни… Я думаю, что ее сломала смерть Николая Рыбникова. Это очень тяжело — остаться одной после 33 лет счастливого брака. Она говорила: «Мне неинтересно жить. Я ничего не хочу». С таким настроем трудно жить на свете». Сейчас я дружу с Натальей Гвоздиковой, Юрием Черновым, Татьяной Конюховой».
Работу в театре и кино Лариса Лужина сочетала с педагогической деятельностью. В течение ряда лет она преподавала актерское искусство в Московской детской академии народного художественного творчества «Россия» при департаменте образования Правительства Москвы.
Лариса Анатольевна Лужина удостоена звания Народной артистки РСФСР (1989); награждена медалью «За трудовые заслуги», орденом Петра Великого  (2004). Кавалер ордена Дружбы.
В Свободное время Лариса Анатольевна любит бывать на природе, читать, шить. Увлекается музыкой, отдавая предпочтение классике и ретро. Среди любимых музыкальных произведений — опера Э. Грига «Пер Гюнт», вальс композитора Молчанова из фильма «На семи ветрах».
«…Два года назад у меня начались простои в работе — режиссеры не предлагали значимых ролей ни в кино, ни в театре. Кто-то из знакомых посоветовал помолиться святому Спиридону. К нему обращаются при материальных проблемах. Мощи этого святого находятся на Кипре, а в наших храмах отдельной иконы чаще всего нет. В церкви меня научили: нужно ставить свечу к иконе Всех Святых. Там обязательно есть и Спиридон. Я много раз молилась ему и почувствовала поддержку, предложения о работе стали просто сыпаться. Каждый день у меня чем-то занят. Считаю, все благодаря этому святому! А потом произошло еще одно небольшое чудо. В храме Святого Филиппа я нашла единственную в столице икону святой мученице Ларисе, под этим именем я и крещена. Теперь я нередко приезжаю к этой иконе, в тяжелые моменты жизни прошу поддержки. Тогда многие люди крестились в основном дома, просто приглашали священника. А покрестилась я, когда проводила сына в армию. Посадила его в автобус — и сразу в храм. Будто что-то привело меня туда! Сказала батюшке:
«Хочу поддерживать сына молитвами». И он тут же совершил обряд. В моем доме есть уникальная икона Иисуса Христа, которая была освящена в 1906 году. Подарили мне ее в 1982-м. Еще одно почетное место занимает в моей квартире изображение Матронушки, которая мне очень близка. Ее образок всегда со мной!»
«Улыбка — вот то, что меня выручает. Как-то шла по центру и увидела в витринах отражение грустной старушки. С ужасом поняла, что это я. Но как только улыбнулась, сразу вроде бы и ничего себе женщина стала. «Снимаю» улыбку только дома, на своей территории. И для меня лучшее средство от старости и болезней — работа».