Вы тут

Зинаида Красневская. Барбара Пим


Когда читают книги Пим, обычно не хохочут; это было бы слишком. Обычно улыбаются. Улыбаются и откладывают книгу в сторону, чтобы насладиться улыбкой. Затем снова берут книгу, а спустя несколько минут вновь улыбаются над неожиданно подмеченной человеческой слабостью.

Александр Мэккол Смит


Вот и завершается наш годичный марафон, посвященный 12 женщинам-писателям, оставившим свой яркий, незабываемый след в истории мировой литературы. Только вопреки всем традициям и логике, заканчивается он не в декабре, в преддверии столь любимого всеми нами Нового года, и даже не в сентябре, с которого, если помните, в старые добрые времена весь православный люд начинал отсчитывать очередной годовой цикл. И не весной, когда Новый год отмечают уже приверженцы всяких восточных календарей и религий. Мы же с вами, дорогой читатель, собираемся поставить точку в нашем разговоре о героинях из серии «Пантеон женских сердец» в самый разгар лета. И этому есть несколько объяснений, субъективных, но тем не менее, имеющих право на существование.

Начну с того, что я, как автор очерков, долго не могла определиться с кандидатурой именно для июньского выпуска. Претенденток было несколько, и все они в равной степени были (и есть!) дороги моему сердцу, но ни одна из них, пожалуй, за исключением одной, не вызывала лихорадочного рвения отложить в сторону все остальные дела и устремиться к компьютеру, чтобы тут же, незамедлительно, начать набирать текст. Такое состояние души, как известно, яснее всяких слов сигнализирует о том, что выбор твой точен и даже в чем-то безупречен, коль скоро тебя так внезапно накрывает волной, отдаленно похожей на вдохновение. Как это там у поэта? «…И пальцы просятся к перу, перо к бумаге…»

Но как на грех, та единственная, чье имя — Барбара Пим — постоянно крутилось в голове, тоже вызывала сомнения. И немалые! Пристало ли, размышляла я, с пафосом и восторгом рассуждать о писательнице, которая практически остается неизвестной даже у себя на родине? Удастся ли с первой попытки публично доказать свою правоту? Убедить читателя в правомерности своего выбора… То есть с ходу объявить эту женщину великой писательницей, и все тут! До сих пор такие рекламно-просветительские кампании удавались лишь Голливуду, а он как назло тоже пока упорно отворачивает голову от моей избранницы. Надеюсь, одумается, в конце концов! Впрочем, хватит пустых разговоров. Рискну, а там посмотрим. Как говаривал когда-то Наполеон, главное ввязаться в бой…

Однако самым весомым аргументом «за», перевесившим все остальные аргументы «против», стала коротенькая реплика, на которую я случайно наткнулась на одном из читательских форумов в интернете, где развернулось достаточно оживленное обсуждение романа Барбары Пим «Лекарство от любви» в моем переводе. Роман этот (в журнальном варианте) был опубликован на страницах журнала «Нёман» в 2013 году (№ 2, 3, 4), а потом кто-то разместил его, как самостоятельное литературное произведение во всемирной паутине, сделав текст доступным любому русскоязычному читателю на всем постсоветском пространстве. Да и не только на нем! Кстати, реплика на форуме, привлекшая мое внимание, была сделана читательницей откуда-то с Урала. По-моему, из Екатеринбурга, если мне не изменяет память. Реплику эту я старательно, буковка в буковку, выписала и привожу ее целиком.

«По всем параметрам средняя книга. Незабываемой ее, эту книгу, делает перевод».

Я не стала вступать в переписку с незнакомой мне женщиной. Терпеть не могу все эти «ники» и прочий анонимный флер, окутывающий тех, кто делится своими мыслями и доводами во всяких там чатах. Ведь порой именно маска, скрывающая истинное лицо, и делает человека таким необыкновенно смелым и умным. Словом, осознание того, что ты — это не совсем ты, развязывает язык лучше всяких призывов к свободе слова и мысли.

Так вот, отвечать я не стала, хотя слова неизвестной мне пользовательницы интернета оставили в душе двоякое впечатление. С одной стороны, чего уж там кривить душой! — столь комплиментарная оценка собственной переводческой работе была лестна. Как говорится, доброе слово и кошке приятно. С другой… А вот с другой, общая характеристика царапала своей несправедливостью и сильно огорчила. Все же мне стало обидно, что роман моей любимицы с легкостью подверстали под категорию «средних книг». А ведь в этом есть и доля моей вины, размышляла я уныло. Значит, не сумела сделать так, чтобы ироничный, а порой и искрометно веселый текст, написанный Барбарой Пим, воспринимался на русском языке не как чтиво, а как хорошая, как самая настоящая литература, без всяких там экивоков и поблажек.

Наверное, все дело в том, думала я, что сам роман пришлось изрядно, почти на треть, сократить для того, чтобы сделать из него приемлемый журнальный вариант. В результате многие сюжетные линии оказались попросту отрубленными. Появилась огорчительная скороговорка в изложении некоторых событий, которая всегда вредит хорошей литературе. Впрочем, о каких событиях я толкую! Господи Боже мой! В книгах Барбары Пим нет и не может быть никаких событий уже по определению. Вся жизнь ее героев (и героинь тоже!) соткана не из событий, а из мелкой повседневной суеты, из всего того вороха срочных и не очень срочных дел, обязательных и необязательных поступков, которыми мы заполняем неделю за неделей, жаждая побыстрее добраться до выходных, чтобы с очередного понедельника снова начать суетиться, куда-то бежать, что-то там искать, перед кем-то оправдываться, кому-то что-то доказывать, что-то успевать, что-то — нет, и так до самой смерти, безостановочно.

Невеселенький сценарий бытия, однако, вырисовывается, не так ли? Но оказывается, даже самая мелкая и незначительная жизнь самого мелкого и заурядного человечка, она тоже может быть значительной и интересной, если взглянуть на нее со стороны, да еще доброжелательным взглядом. Таким, каким был у Барбары Пим. Редкая способность, право же, увидеть разноцветие красок в обычной прозе бытия. И не просто увидеть, но и запечатлеть эту прозу на страницах своих книг. И сделать это весело, виртуозно и легко. Вот такая моя любимица Барбара Пим, как я представляю ее себе.

К сожалению, переводы ее книг на русский язык не всегда отвечают трем критериям, перечисленным выше. Юмор Пим — это чистейшей воды английский юмор: лично мне он очень напоминает язык, на котором разговаривают герои популярного в Британии сериала «Дживс и Вустер». Такой же утонченный, необидный и очень-очень смешной, то есть стопроцентный английский юмор, в основе которого лежит умение разглядеть за мелким и обыденным нечто из ряда вон, нечто такое экстраординарное… как у нас говорят, ни в одни ворота не лезет! А вот переводить его и отыскивать в русской лексике такие «ворота», в которые бы все влезло, — дело не самое простое. Отнюдь! Но будем считать, что по части юмора все о’кей. Зато с виртуозностью и легкостью точно возникают проблемы. Много проблем. Отчего и сам юмор порой неоправданно утяжеляется и перестает вызывать улыбку. А улыбка — это то главное состояние души, которое вызывает чтение книг Барбары Пим на языке оригинала. Недаром я вынесла в качестве эпиграфа слова известного английского критика Александра Мэккола Смита, написанные им в предисловии к, пожалуй, самому известному на сегодняшний день произведению Пим — ее роману «Замечательные женщины», увидевшему свет в далеком 1952 году.

Но прежде чем начать толковать о замечательных женщинах in general, то есть обо всех подряд, поговорим, хотя бы коротко, об одной из них. О самой Барбаре Пим.

Барбара Мэри Крэмптон Пим родилась 2 июня 1913 года в небольшом провинциальном городке Освестри, графство Шропшир, на самой границе с Уэльсом. Ее родители были типичными представителями так называемого среднего класса. Мать трудилась помощницей органиста в местной церкви, отец, мелкий госслужащий, всецело разделял профессиональные увлечения своей жены и до самой смерти был одним из самых активных участников церковного хора. Родители дали своим дочерям (в семье помимо Барбары росла еще одна девочка, ее младшая сестра Хилари) самое лучшее по тем временам образование. Девочки обучались в частной школе, потом посещали колледж, после окончания которого Барбара в 1931 году поступила в Оксфордский университет, где занималась изучением английского языка и литературы.

Интерес к изящной словесности проснулся в Барбаре очень рано. Еще в детстве она зачитывалась романами Харди, произведениями Шекспира, Мильтона, Поупа, очень любила поэзию Китса и Вордсворта. В школе возглавляла литературное общество, а в шестнадцать лет впервые попробовала себя в качестве автора, написав первый в своей жизни роман «Молодые люди в маскарадных костюмах». К великому сожалению для начинающей писательницы, жизнь не повернулась к ней своей светлой стороной, как это случилось с еще одной молоденькой дебютанткой от литературы, но только француженкой. Я имею в виду Франсуазу Саган и ее первый роман «Здравствуй, грусть», который был опубликован, когда начинающему автору едва-едва минуло восемнадцать лет. Роман этот тогда наделал много шума, в одночасье сделав юную парижанку всемирной знаменитостью. В этой категории «селебрити» она и просуществовала всю свою недолгую и довольно пеструю жизнь, в которой нашлось место и шумным разводам, и наркотикам, и автомобильным авариям, словом, всему тому, что составляет суть современного гламура.

Недавно я пролистывала книгу с повестями Саган и снова, уже в который раз (я писала об этом в свое время в предисловии к роману Б. Пим «Лекарство от любви») — удивилась тому, как странно и непредсказуемо складываются порой писательские судьбы, как многое в них зависит от госпожи удачи и от элементарного везения, типа: купил в киоске последний лотерейный билет и выиграл машину. Ведь при внимательном, непредвзятом прочтении произведений француженки понимаешь, что все это не более чем изящные финтифлюшки, такие милые «дамские кружева», которые едва ли можно отнести к настоящей литературе в высоком понимании этого слова. А вот поди ж ты! Миллионы почитателей и обожателей, всемирная слава и все остальное, что к этому прилагается. Разве что Нобелевской премии не удостоилась.

У нашей героини же везения не было ни на грош. Первый ее роман даже не был принят к печати. Но юная Барбара и не думала отчаиваться. Она продолжала упорно идти к своей цели, к одной из четырех, если быть точной, которые сформулировала для себя еще будучи тинейджером. Вот эти цели:

— заниматься писательским трудом,

— постоянно читать литературу,

— быть ревностной прихожанкой англиканской церкви,

— выйти замуж и обзавестись семьей.

Что ж, почти все эти цели (три из четырех) были достигнуты. Разве что своей собственной семьи Барбара так и не создала, несмотря на наличие поклонников и любовные романы. Свой не очень долгий век писательница доживала в обществе младшей сестры, тоже незамужней, в крохотной деревушке Финсток, графство Оксфордшир. К слову говоря, о собственной судьбе Барбара Пим, вольно или невольно, напророчествовала еще в 1934 году, когда 1 сентября сделала в дневнике запись о том, что начала писать новый роман о себе и о своей сестре и о том, как они коротают старость вместе. Пророчество — увы! — сбылось, а сестра Хилари стала для Барбары не только верным другом и помощником, но и тем человеком, которая должным образом распорядилась ее литературным наследием, основала мемориальный музей имени Барбары Пим и вообще сделала очень многое для увековечивания уже посмертной памяти писательницы. Хилари Пим пережила свою старшую сестру на четверть века: она умерла в феврале 2005 года и упокоилась, согласно ее воле, рядом с Барбарой на местном деревенском кладбище.

Итак, первая неудача отнюдь не остудила желания юной девушки продолжить свои литературные занятия. Но пока на первое место вышла учеба в университете. Нельзя сказать, чтобы Барбара Пим оставила заметный след в истории Оксфорда. Судя по всему, она была обыкновенной, вполне возможно, даже довольно средней студенткой. Но ведь все равно студенческие годы — это, пожалуй, самая незабываемая пора в жизни каждого, кто прошел через свои университеты. Если помните, то от сессии до сессии живут студенты весело. Универсальное правило! Вот и Барбара Пим в своих дневниках, опубликованных уже после ее смерти, в 1985 году, в книге «Очень личный взгляд», куда вошли не только отрывки из дневниковых записей, но и личные письма писательницы, тоже подтвердила это правило, охарактеризовав оксфордский период своей жизни как «самый счастливый и самый веселый».

Во время войны Барбара, несмотря на бурные протесты близких, пошла в армию — несла службу в Женском вспомогательном подразделении Королевских ВМС Великобритании. После войны долгие годы трудилась в Международном институте Африки, последние годы — в качестве заместителя главного редактора журнала «Африка», с этого поста она и вышла на пенсию незадолго до своей смерти. Вот, собственно, и вся биография писательницы в скупых фактах, коих не так уж и много.

Основная работа Барбары Пим была сопряжена с постоянными и продолжительными командировками на африканский континент, что оставляло лишь крохи времени на занятие уже непосредственно литературным творчеством. Но несмотря на столь высокую загруженность, Барбара Пим продолжала упорно писать и писать, очень часто в стол. Пожалуй, чаще всего в стол…

Первый роман, который, наконец-то, был принят к публикации и вышел в свет, назывался «Ручная газель». Случилось сие радостное для писательницы событие в 1950 году, хотя сам роман Барбара Пим начала писать в тридцатые годы, еще до войны. Какого-то крутого разворота в творческой судьбе Пим эта книга не сделала, оставшись практически незамеченной и критикой, и читающей публикой. Некоторый интерес к уже почти сорокалетней, но по-прежнему числящейся в категории «начинающих писателей», наметился лишь после выхода в свет второго романа Барбары Пим под названием «Замечательные женщины» (1952 год). Многие критики, в том числе и современные, и по сей день считают, что «Замечательные женщины» — это лучший роман Барбары Пим.

Так это или нет, судить русскоязычный читатель может вполне самостоятельно, ибо в 2015 году роман был опубликован издательством АСТ на русском языке. Во всяком случае, в этом романе четко обозначились все те грани таланта Барбары Пим, которые впоследствии снискали ей весьма своеобразную славу «специалиста по одиночеству». Так, во всяком случае, охарактеризовал писательницу один из критиков, ее современников, отметив несомненную тягу Пим рассказывать о судьбах женщин малозаметных, как правило, одиноких, но очень милых, славных, добрых, всегда готовых облегчить тяготы жизни своего ближнего. И при этом почти все героини Барбары Пим интеллектуалки (в пределах разумного, конечно), они хорошо образованы (в отличие от героинь Джейн Остин, с которой часто сравнивают саму Барбару Пим), они умны, остроумны, полны иронии и самоиронии, словом, все они без исключения действительно замечательные женщины, причем безо всяких кавычек.

Правда, как справедливо заметил все тот же Александр Мэккол Смит, героиням Пим «никогда не стать предметом большой любви для тех, за кем они так внимательно наблюдают. Теплая приязнь — возможно, но страсть — нет!»

Но это прекрасно знала и понимала сама Барбара Пим. Недаром она вложила в уста одной из своих героинь вот такой остроумный монолог.

«При этом позвольте добавить, что я совсем не похожа на Джейн Эйр, давшей надежду множеству некрасивых женщин, которые охотно принимают рассказанную историю, как свою собственную. Да я никогда и не считала себя на нее похожей».

Это уж точно! — добавлю я уже от себя, ибо неплохо знакома с творчеством Барбары Пим, а потому могу почти со стопроцентной уверенностью заявить, что такой ироничной саморефлексии, такого острого осознания всей ничтожности собственного существования, которое, не будь этой самоиронии, вполне можно было бы охарактеризовать как «прозябание», трудно, если вообще возможно, отыскать в женских образах, созданных писателями ХХ столетия.

Да! Трудно отыскать. Зато, как показала жизнь, легко не заметить и пройти, а то и просто проскочить мимо. Недаром сегодня многие критики называют Барбару Пим «самым недооцененным писателем ХХ столетия». Остается лишь надеяться, что XXI век окажется более милосердным к ней и к ее творческому наследию и расставит наконец все точки над «i».

Однако вернемся к «Замечательным женщинам». И воздадим этому роману должное устами известного американского писателя Джона Апдайка, который, как мне кажется, очень точно понял всю квинтэссенцию замысла Барбары Пим и не поскупился на щедрые слова в ее адрес. Вот его оценка.

«Замечательные женщины» (в некоторых вариантах перевода этой цитаты Апдайка роман фигурирует как «Превосходные женщины») — это поразительное напоминание о том, что одиночество может быть вполне осознанным выбором, и о том, что живой и цельный роман может быть построен вокруг столь устаревшей (допотопной) добродетели, как женское терпение».

Воистину так! Кстати, в оригинале, характеризуя понятие добродетели, Апдайк использует для нее достаточно необычное определение: regressive, то есть «действующий в обратном направлении», и многие переводчики, купившись на благозвучное иностранное слово, так и оставили в своем тексте «регрессивную добродетель». Но мы-то с вами, глубокоуважаемый читатель, прекрасно понимаем, что скрывается за этим авторским эпитетом, и назовем все вещи своими именами, но уже по-русски.

Прав Апдайк! Прав на все сто! Чего-чего, а уж терпения героиням Барбары Пим действительно не занимать. Всем без исключения! Сама, помню, веселилась от души, когда переводила роман «Лекарство от любви», особенно те эпизоды, в которых описывается, как безропотно сносила главная героиня Далси Манаринг все капризные выпады и выкрутасы своей взбалмошной, а порой и откровенно нахрапистой подруги Виолы Дейс, с которой ее угораздило познакомиться на одной научной конференции. И которая, поселившись в ее доме «на пару недель, не более», очень скоро почувствовала себя в этом доме полноправной хозяйкой и стала вести себя соответственно.

Да! Совсем забыла сказать о главном! О профессиональной занятости наших героинь. Весьма любопытный момент, кстати. Ведь если, скажем, мир героинь все той же Франсуазы Саган — страшно далек от нас, непривычен и почти незнаком нам (во всяком случае, так было тогда, когда на русском языке появились первые переводы ее повестей), ибо это мир высокой моды, роскошных шале, шикарных автомобилей, залитых светом прожекторов подиумов, по которым разгуливают в умопомрачительных нарядах небесные создания в облике манекенщиц, если Саган с упоением описывает нам разные фестивали, концерты, вернисажи, образчики утонченного искусства и прочее, если именно от нее многие из нас впервые узнали, что, оказывается, существует на белом свете и такая профессия, как дизайнер интерьеров, если на страницах ее книг постоянно мелькают модельеры, журналистки, артистки и прочее, и прочее, то героини Барбары Пим, все как на подбор, такие серые, незаметные мышки.

Подавляющее большинство из них трудятся в тиши библиотек, коротают рабочее время в научных залах и лабораториях, строчат рефераты, составляют каталоги, шуршат карточками, подбирая нужную литературу для очередной научной статьи своего заказчика, что-то там переводят или редактируют, компонуют, сортируют, наводят стилистический блеск на чужие рукописи. Словом, все они заняты очень важным и серьезным, а главное — интеллектуальным, хотя и второстепенным, делом. На худой конец, они помогают старым беспомощным леди, облегчая дамам быт и скрашивая им жизнь, смягчая, по мере сил, неизбежный процесс угасания и перехода в мир иной. Тоже весьма добродетельное занятие, доложу я вам, быть одновременно и нянькой, и наперсницей, а порой и домработницей, состоя на побегушках при капризной даме. А уж терпения для такой работы нужно поистине тонны! Да и без иронии, в том числе и без самоиронии, тут никак не обойтись. Как говаривала когда-то моя бабуля, «не пацешышся, дык павесiшся».

Ну, что еще можно сказать такого-этакого про всех этих симпатичных женщин, героинь Барбары Пим? Все они, как и положено женщине, мечтают о любви, о замужестве, о самом заурядном семейном счастье. Довольно часто объектами их чувств становятся неженатые священники (ведь героини Пим в своем подавляющем большинстве — ревностные прихожанки, впрочем, как и она сама), коллеги по научной работе или заказчики этой самой работы. Но все героини без исключения любят своих избранников как-то уж чересчур робко, с почти девичьей застенчивостью, явно не надеясь на взаимное чувство. Они лишь тихонько наблюдают за объектом своего увлечения откуда-то издали и всегда готовы отступить в сторону, сместиться, так сказать, на обочину дороги, открывая путь своей более удачливой сопернице.

Это несколько необычное развитие лирических переживаний героинь критики даже окрестили специальным термином: «пимовское явление». То есть, дескать, все нормально. Ничего экстраординарного в таком поведении женщин нет. Вот и Милдред Лэтбери, главная героиня романа «Замечательные женщины», она ведь тоже влюбляется безо всякой надежды на взаимность. Более того, она и не добивается этой взаимности. А стоят ли все мужчины мира того, чтобы тратить на них свое драгоценное время, которое можно с гораздо большей пользой израсходовать на что-то более полезное, размышляет эта трезвомыслящая, всегда практичная, но при этом сохраняющая невозмутимость в любой ситуации и ужасно милая женщина. Кажется, она умеет все на свете: провести благотворительный вечер, в случае чего не растеряться и даже принять роды, достойно выправить человека в мир иной, организовать «файф-о-клок-ти» на самом высшем уровне, устроить свадьбу всем на зависть, договорившись с самой небесной канцелярией, чтобы в день бракосочетания на молодых сверху не лило. А уж ирония, да еще в сочетании с практичностью, о! — она высекает такие искры, что обхохочешься, читая, к примеру, о том, как Милдред своим острым глазом отмечает, что ее соседка, с которой они делят места общего пользования, очень неэкономно расходует туалетную бумагу, а вот восполняет запасы этой самой бумаги лишь от случая к случаю, причем обходясь самыми дешевыми сортами.

Скажете, зануда? А если поворотиться и посмотреть на самих себя? Будто мы с вами не обращаем внимания на все эти прозаичные мелочи быта. Да еще, бывает, и ой как! — злимся, в отличие от героинь Пим. Или станете убеждать меня в том, что мы день и ночь размышляем о философских постулатах Спинозы или мыслим исключительно императивами Канта? Да нет же, право! Вопрос в другом. Можно ли каждую из нас, сегодняшних (имея в виду представительниц слабого пола), с ходу зачислить в категорию «замечательных женщин»? Едва ли! Ведь с такой действительно уже отживающей свой век добродетелью, как терпение, у большинства современных женщин большая «напряженка», как говаривала когда-то героиня всеми нами любимой кинокомедии.

А потому сильно повезло тем, у кого среди близких и друзей числится «пимовская» женщина. Что ж, как восклицал когда-то поэт, «Читайте! Завидуйте!», мой дорогой читатель! Ибо в моем окружении такая женщина есть. Нет, не близкая подруга! Я с возрастом вообще достаточно трезво отношусь к самому понятию женской дружбы. И не родственница… Обозначим сию особу просто инициалами «Г. А.», чтобы не сильно возгордилась… Итак, хорошая, добрая, сердечная, участливая женщина, которая присутствует в моей жизни вот уже скоро полвека. Эта женщина всегда готова откликнуться по первому же зову, она прибежит на помощь даже ночью, она не откажет тебе ни в чем, что в ее силах, на нее можно положиться и в большом, и в малом, ей с легкостью можно вручить пресловутые ключи «от квартиры, где деньги лежат», а заодно и сами деньги в придачу. Она никогда тебя не обманет, не покривит душой, не станет притворяться или лебезить. Она воистину, как сказал когда-то Апостол Павел, долготерпит, милосердствует, не завидует, не превозносится, не гордится, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла. И всему верит, всегда надеется, все переносит. Она стерпит твой сиюминутный гнев и не будет искать дополнительных поводов для нагнетания страстей, она все простит, все поймет и все примет как должное, эта истинно «пимовская» женщина, которая словно сошла со станиц ее романов. Хотя сильно подозреваю (то есть почти не сомневаюсь в том), что моя Г. А. ни сном ни духом не ведает о существовании Барбары Пим и о том, какую замечательную плеяду «замечательных женщин» вывела она на страницах своих книг.

Но тогда почему, быть может, спросите вы, столь восхваляемый тобою роман не стал событием в мире большой литературы, ознаменовав собой некий новый разворот в ее развитии. Наверное, потому, отвечу я, что никакого такого особого разворота и не случилось. Да, в общем и целом критика встретила роман благожелательно. Масса положительных рецензий, хорошие читательские отзывы. Казалось бы, впереди у Барбары Пим зажегся зеленый свет. Но издатели не торопились заключать новые контракты, не спешили вкладывать свои кровные в то, что они считали уже отработанным материалом. Ведь на дворе стояли совсем другие времена. Кому интересны все эти изящные виньетки, писанные на крохотных пластинках из слоновой кости? Все эти мелочи жизни незначительных людишек, не способных на протест, на ту самую «бурю и натиск», которые время от времени случаются в жизни любого общества. Ведь поколение битников уже вовсю дышало в затылок классикам и с презрением отворачивалось от их набивших оскомину сюжетов. В той же Англии подняли флаг так называемые «рассерженные молодые люди» (в некоторых учебниках по зарубежной литературе их именуют «сердитыми молодыми людьми»). Это, в первую очередь, Джон Осборн с его пьесой-сенсацией «Оглянись во гневе», это Джон Брэйн с его нашумевшим романом «Жизнь наверху», это, наконец, Кингсли Эмис, с которым нашей героине особенно не повезло. Ибо в самом конце 1953 года (то есть практически в одно и то же время с публикацией «Замечательных женщин») этот молодой преподаватель из Уэльского университета выпускает в свет свой первый роман под названием «Счастливчик Джим». Роман, имеющий явные автобиографические корни, ибо повествует о злоключениях молодого преподавателя тоже из провинциального университета, произвел эффект разорвавшейся бомбы. Только в течение последующего, 1954 года, роман был переиздан десять раз. Всемирная слава, материальный успех и все остальное прочее. Так кому нужны все эти непритязательные истории о замечательных женщинах? Получается, что на тот момент никому! Это невеселое открытие осенило и саму Барбару Пим.

«Боюсь, то, что я пишу, устарело», — сделала она очередную запись в своем дневнике. И далее: «Положение незамужней одинокой стареющей женщины не интересует современных авторов».

И Пим замолчала. Замолчала на целых четырнадцать лет, с 1963 по 1977 год. Но прежде чем погрузиться в это затяжное молчание (Как это там у Гамлета? «Дальнейшее — молчание…»), так вот, перед этим она, после многочисленных мытарств и безуспешных, почти всегда сопровождающихся отказами хождений по редакциям выпускает в свет роман под названием «Лекарство от любви» (“No Fond Return of Love”). Это случилось в 1961 году.

А ровно тридцать лет спустя мне выдали очередную стопку книг на английском языке в кабинете иностранной литературы тогдашней «Ленинки», где я просиживала сиднем целыми днями в поисках подходящей литературы для будущих переводов. И в этой стопке лежала скромная книжица, смахивающая, скорее, на брошюру небольшого формата in folio. Ни имя автора, ни само название ничего не сказали ни моему уму, ни моему сердцу. Я открыла брошюрку на первой странице и прочитала:

«Существует множество способов того, как лечить разбитое сердце. Но, пожалуй, самый неожиданный — это отправиться на научную конференцию».

Музыка слова зазвучала, буквально запела в моих ушах, и я в ту же самую минуту поняла, что мне уже не терпится и страсть как хочется перевести именно эту книгу и я не успокоюсь до тех пор, пока не сделаю этого. Вот с тех далеких пор я и нахожусь в плену обаятельной творческой манеры Барбары Пим, являясь ее самой пылкой почитательницей и поклонницей. Выстукиваю эти строки на клавиатуре и думаю: а вдруг случится некое чудо? Скажем, в положенный срок журнал разместит публикацию из серии «Пантеон женских сердец», посвященную Барбаре Пим, в интернете, и на нее случайно натолкнется та незнакомая мне женщина из Екатеринбурга. Быть может, прочитав мои хаотичные размышления о той, кого я так сильно и пылко люблю, она изменит свое мнение и о самой книге. Не станет больше называть ее «средней». Дай-то Бог! Потому что «средней» эту непритязательную, на первый взгляд, книжку можно назвать лишь только на том основании, что она появилась в середине века. ХХ века. Вот такой у нас несколько корявый каламбур вырисовывается.

А если серьезно, то вот прошло время, совсем немного, даже еще столетие не набежало, а кое-что уже стало на свои места. И про многих литературных кумиров этой самой середины прошлого века уже успели забыть начисто. Включая и «счастливчика» Кингсли Эмиса. А ведь какие большие надежды подавал, как будоражил общественное сознание и прочее.

Специально сняла со своего стеллажа книгу некогда маститого и авторитетного у нас специалиста по английской литературе Валентины Васильевны Ивашевой под названием «Английские диалоги». Эту книгу я приобрела в 1971 году: четырнадцать восторженных очерков, посвященных тогдашним современным писателям. Из женщин — лишь двое: Айрис Мэрдок и совершенно забытая ныне Памела Джонсон, которая, подозреваю, и при жизни была больше известна тем, что являлась женой еще одного тоже забытого на сегодняшний день писателя Чарльза Сноу, видного парламентария-лейбориста, политика, всегда лояльно относившегося к Советскому Союзу. Не потому ли его так охотно и много переводили у нас? Разумеется, такие персонажи, как Барбара Пим, не стали объектом научных изысканий Ивашевой. Вполне возможно, она на тот момент и не читала ее книг. Скорее всего, не читала! А зря!

Незлобивый, почти ласковый юмор Пим, немедленно вызывающий в памяти лучшие образчики классической английской литературы, такие, как «Записки Пиквикского клуба» Диккенса или «Сентиментальное путешествие» Стерна, пробился-таки сквозь толщу времени, словно весенняя трава, проклюнувшаяся через асфальт. Более того, он заиграл новыми красками, он стал созвучен уже нашему времени, изрядно подуставшему от всяких заумных новаторских приемов иных модных ныне литераторов. Сегодня нам все чаще хочется простоты, изящества, милых медитаций о пустяках на фоне такой сложной и такой напряженной жизни вокруг.

Четырнадцать лет молчания, и вот уже новый роман писательницы «Осенний квартет», увидевший свет в 1977 году, номинирован на Букеровскую премию. Благожелательные рецензии, хвалебные отзывы. Оказывается, во второй половине ХХ века наметился определенный спрос именно на такие непритязательные истории, которые так мастерски придумывала Барбара Пим. Четыре пожилых человека, две женщины и двое мужчин, делят на четверых крохотный кабинетик, по сути, досиживая до пенсии. Что может волновать это замшелое старье? Да все то же, что волнует и цепляет молодых. И те же чувства, и те же переживания, и те же робкие надежды на лучшее. Как говаривали древние, dum spiro, spero То есть пока дышу, надеюсь… Правда, у самой Пим оставались в запасе считанные годы. Всего лишь три года, если быть точной.

Промелькнули еще каких-то тридцать-сорок лет, и «пимовскими явлениями» запестрели многие книги современных авторов. Сама совсем недавно закончила перевод одного такого романа, принадлежащего перу молодой ирландской писательницы Роушин Мини под названием «Два дня в апреле». Роман повествует о непростых судьбах трех самых обычных, заурядных женщин — свекрови, невестки и падчерицы. Очень симпатичная история, почти в духе Барбары Пим. Разве что без юмора. Ну да жизненные коллизии, в которые попадают героини, и не предполагают избыточного юмора. А вот умение терпеть, достойно сносить удары судьбы и не озлобляться при этом на весь белый свет, бесценный дар прощать и принимать окружающих такими, как они есть, этого всего в романе в преизбытке. А еще очень понравилось авторское посвящение, предваряющее роман: «Книга посвящается всем хорошим людям, которые способны творить добро в любых обстоятельствах, всегда и везде». Значит, дух Барбары Пим жив, помнится, подумала я, прочитав эти строки. Поистине, он неистребим!

Время, время… Оно все и всегда расставляет по своим местам. Это — правда. И вот уже современные исследователи английской литературы заговорили о том, что имя Барбары Пим в каком-то смысле стало в наши дни нарицательным. Почти как имена Хемингуэя или Грэма Грина. А почему бы и нет? — воскликну я с нескрываемой гордостью за свою любимицу. Конечно, «замечательной женщине» Барбаре Пим еще очень далеко до всемирной славы двух общепризнанных классиков. Хотя, кто знает? Время, оно ведь обязательно все расставит по своим местам. Надо только запастись терпением и подождать еще немножко… каких-то сто лет, не более.

Выбар рэдакцыі

Грамадства

Час клопату садаводаў: на якія сарты пладовых і ягадных культур варта звярнуць увагу?

Час клопату садаводаў: на якія сарты пладовых і ягадных культур варта звярнуць увагу?

Выбар саджанца для садавода — той момант, значнасць якога складана пераацаніць.

Культура

Чым сёлета будзе здзіўляць наведвальнікаў «Славянскі базар у Віцебску»?

Чым сёлета будзе здзіўляць наведвальнікаў «Славянскі базар у Віцебску»?

Канцэрт для дзяцей і моладзі, пластычны спектакль Ягора Дружыніна і «Рок-панарама».