Игорь Золотусский: «Свет просвещения — это смирение и любовь»

Критик и писатель о цен­нос­тях в жизни и литературе.

Он любит жизнь и любит литературу. Нет, мож­но ска­зать иначе: любит жизнь, от­ра­жен­ную в литературе. Он любит живую литературу, ко­то­рая говорит с че­ло­ве­ком о времени, прост­ран­стве и смыс­ле жизни. Та­кое впечатление ос­та­лось от встречи с Игорем Золотусским, гос­тем организованной в Минске «Пра­вос­лав­ной гостиной» при хра­ме в честь Всех Свя­тых. Известный литературовед, автор прог­рам­мы «Прощай, ХХ век!» российского те­ле­ка­на­ла «Куль­ту­ра» рас­су­ждал о мес­те литературы в сов­ре­мен­ном мире, о том, что сде­ла­ло великими таких писателей, как Николай Го­голь, Алек­сандр Солженицин, Василь Бы­ков, Алесь Адамович... Многих из тех, чье твор­чест­во вы­па­ло на ХХ век, он знал лично, посвятил от­дель­ные прог­рам­мы в рам­ках телевизионного цикла. Для не­го это по­пыт­ка ог­ля­нуть­ся в прош­лое, что­бы вычленить в ве­ке минувшем те явления и идеи, ко­то­рые возвеличивали че­ло­ве­ка, приводили его к ду­хов­но­му очищению. Именно по­то­му, что они были, у ХХ ве­ка нуж­но просить прощения — мно­гое в нем хо­те­лось бы вы­черк­нуть, но он вписал свои страницы в историю воспитания че­ло­ве­чест­ва, в том числе че­рез литературу. «Прощай» — сло­во мно­гоз­нач­ное, оно звучит, ког­да с чем-то хо­тят рас­стать­ся, но так­же призывает к прощению.

]

 Первый гость «Православной гостиной» Всесвятского храма в Минске – Игорь ЗОЛОТУССКИЙ (слева)

Спасение

Для са­мо­го Игоря Зо­ло­тус­ско­го прощение начиналось со спасения. Пра­вда, тог­да все, что происходило вок­руг, мог­ло вы­зы­вать лишь ужас. Маленький ре­бе­нок из хо­ро­шей семьи (отец был разведчиком) по­па­да­ет в дет­дом — родители были репрессированы еще до вой­ны. Но то, что происходило с ним, сы­ном «вра­гов на­ро­да», то­же бы­ло по­хо­же на ка­кое-то чудовищное наказание. Дет­дом, по его сло­вам, ока­зал­ся тем же свое­об­раз­ным ла­ге­рем, толь­ко без ко­лю­чей проволоки, где были свои жесткие порядки. Кро­ме то­го, такие, как он, домашние дети терпели еще и обиды и жес­то­кость со сто­ро­ны других детдомовских воспитанников.

— ...Но нас ведь там кормили. Мы пережили вой­ну, ког­да вок­руг бы­ла раз­ру­ха и го­лод — нам помогли прос­тые люди. Как это ни па­ра­док­саль­но, но дет­дом мне дал воз­мож­ность выжить, стать сильным, — вспоминал Игорь Петрович. — Я сей­час ду­маю, что тот период в мо­ей жизни был не слу­чай­ным: че­ло­век в жизни учится прощать. Я, как шекспировский Гам­лет, до­лго жил чув­ством мести: за родителей и за се­бя. Но про­шел свой путь прощения — а это ведь и есть путь к миру и Бо­гу в ду­ше.

Для не­го дет­дом стал отп­рав­ной точ­кой на пути к ве­ре, ко­то­рая избавляет серд­це от страс­тей и обид, по­сле че­го все происходящее в жизни видится це­поч­кой не­слу­чай­ных событий. Сей­час, с вы­со­ты прожитых лет (84 го­да) и по­лу­чен­но­го ду­хов­но­го опы­та, он рас­су­жда­ет о «пу­тях Господних», о су­дьбе, ко­то­рая, воз­мож­но, бы­ла пре­доп­ре­де­ле­на: дет­дом рас­по­ла­гал­ся в Даниловом мо­нас­ты­ре. На его территории до 1931 го­да находилась могила Николая Го­го­ля. С твор­чест­вом это­го писателя удивительным об­ра­зом ока­за­лась свя­за­на су­дьба Зо­ло­тус­ско­го-литературоведа.

Прозрение

По­сле окончания Ка­зан­ско­го университета он ус­пел по­ра­бо­тать школь­ным учителем, журналистом, преж­де чем заявил о се­бе как о литературном критике. Этот та­лант отметил в нем Кор­ней Чуковский на Всемирном семинаре мо­ло­дых критиков — столь­ко страсти бы­ло в статье «Рапира Гам­ле­та» (ко­то­ро­го автор по-человечески понимал, ему ничего не пришлось из се­бя выжимать искусственно). Пра­вда сло­ва всег­да ощутима. Да­же тог­да, в со­вет­ском прош­лом, ко­то­рое се­год­ня ок­ра­ше­но в цве­та правильного социалистического реализма (или по­то­му?) все были осо­бен­но чувствительны к пра­вде твор­чест­ва и пра­ву твор­ца быть со­бой.

Эта чувствительность про­яв­ля­лась по-раз­но­му по отношению к современникам и к классикам литературы. Последние — признанные, с ними приходится считаться, как-то объяснять странности в их биографии. Вот, например, Го­голь со своим вто­рым то­мом «Мерт­вых душ» — видимо, что-то случилось с че­ло­ве­ком, не иначе как ду­шев­ная бо­лезнь...

Ничего под­об­но­го не бы­ло, уве­рен автор книги «Го­голь» из серии «Жизнь за­ме­ча­тель­ных лю­дей» Игорь Золотусский. Эта книга вы­шла в свет в кон­це 1970-х и ста­ла серь­ез­ным исследованием для авто­ра, в ко­то­ром он по­пы­тал­ся объяснить суть так на­зы­ва­е­мо­го «мистицизма Го­го­ля». Го­голь был глу­бо­ко верующий че­ло­век. Для не­го всем в мире ве­да­ет Бог. Че­ло­век, познавший Бо­жест­вен­ную Бла­го­дать, именно че­рез нее бу­дет мерить все свои поступки, в том числе и соз­дан­ные произведения. Го­голь был тре­бо­ва­те­лен к се­бе, и то, что не со­от­вет­ство­ва­ло его высоким ду­хов­ным требованиям, что бы­ло не­со­вер­шен­но, не приближало к Бо­гу, он не мог принять сам. Уничтожение вто­ро­го то­ма «Мерт­вых душ» — это приношение писателя на ал­тарь ве­ры, ко­то­рая бы­ла для не­го су­тью жизни и твор­чест­ва.

«Оправдание Го­го­ля» — так на­зы­ва­ет­ся десятисерийный до­ку­мен­таль­ный фильм, под­го­тов­лен­ный Игорем Золотусским к 200-летию писателя. Оправдание — это ско­рее объяснение, что сам Го­голь всю жизнь искал оправдания у Бо­га. Что­бы это по­нять, съемочная груп­па по­бы­ва­ла практически во всех мес­тах, свя­зан­ных с именем великого писателя. В том числе и в Иерусалиме, ку­да тот ездил молиться. Он над­еял­ся, что там произойдет его встре­ча с Бо­гом, что он ста­нет чище и луч­ше, проверит подлинность сво­ей ве­ры. Но, на­хо­дясь у Гро­ба Гос­под­ня, участ­вуя в Литургии, он не по­чув­ство­вал то­го, что ожидал, его серд­це ос­та­ва­лось чер­ствым, это его поразило.

— Снимая фильм, мы шли бук­валь­но «по сле­ду» Го­го­ля, — вспоминает Игорь Петрович. — Этот след привел ме­ня к Гро­бу Гос­под­ню. Там вне­зап­но на­хлы­ну­ло чув­ство неимоверного счастья, я испытал то, че­го, воз­мож­но, так жаж­дал писатель.

Случилось так (слу­чай­но ли?), что он изучал Го­го­ля, но луч­ше по­нял са­мо­го се­бя. И литературу, ко­то­рую Го­голь считал сту­пень­кой к ве­ре.

Служение

И тог­да литература служит лю­дям. Она говорит с ними о че­ло­ве­чес­ком в че­ло­ве­ке — о той ду­ше, ко­то­рую носит в се­бе каж­дый, ко­то­рую спа­са­ет или уничтожает своими поступками — честными или бесчестными. Именно о та­кой литературе и ее лучших представителях ХХ ве­ка за­хо­тел поговорить Золотусский: они вели борь­бу с со­бой, пы­та­ясь не под­да­вать­ся лжи; против кле­ве­ты, ко­то­рую на них обрушивали. В ряд великих писателей литературовед поставил Константина Симонова, Алек­санд­ра Солженицина, Василя Бы­ко­ва...

Фильм, посвященный Бы­ко­ву (российского те­ле­ка­на­ла «Куль­ту­ра») на­зы­ва­ет­ся «Знак вой­ны». Этим зна­ком от­ме­че­но рождение писателя. Он был сов­сем мо­ло­дым па­рень­ком, ког­да его приговорили к рас­стре­лу на вой­не, заподозрив в нем не­мец­ко­го шпиона. По­жа­лел пожилой сол­дат, ко­то­рый шеп­нул: «Беги, я вы­стре­лю в воз­дух...». За­тем тя­же­лое ранение и — имя в списке погибших, по ошибке.

— «Убитое» поколение — на­зы­вал Василь Бы­ков поколение, про­шед­шее че­рез Великую Оте­чест­вен­ную вой­ну. Но Бы­ков писал о вой­не и не о вой­не — он писал о че­ло­ве­ке. Мож­но ли оп­рав­дать вой­ной пре­да­тель­ство и попрание совести? — рас­су­жда­ет автор фильма.

Золотусский уже был известным критиком (по­ра­бо­тал, в частности, в «Литературной га­зе­те»). Бы­ков — известным писателем, ко­то­ро­му, впро­чем, это сов­сем не по­мо­га­ло жить спо­кой­но. Да­же на от­ды­хе в Ял­те в До­ме твор­чест­ва он находился под бдительным контр­олем ор­га­нов. И в мирное вре­мя он жил слов­но на пе­ре­до­вой. «Но­вый мир» под ру­ко­вод­ством Твар­дов­ско­го, где он пе­ча­тал­ся, превратился в «литературную Брест­скую кре­пость». Его печатали, его читали. Его пра­вде о вой­не верили читатели. По­это­му были попытки под­ор­вать репутацию чест­но­го и не­удоб­но­го Бы­ко­ва. С ним случилась бе­да (именно так он об этом говорил): его имя появилось в числе подписей под стать­ей в «Пра­вде», осуждающей Солженицина (это был ловкий, хо­ро­шо про­ду­ман­ный ход). Он глу­бо­ко переживал. Но с воодушевлением воспринял лом­ку ста­рой системы. Об этом периоде жизни Василя Бы­ко­ва, видимо, в России известно мень­ше, если судить по фильму, где писателя на­зы­ва­ют эмигрантом. Но на са­мом де­ле он всег­да ос­та­вал­ся гражданином Республики Бе­ла­русь.

— Он был луч­ше ме­ня... — подытожил автор фильма на встре­че. — Он был скром­ный че­ло­век. Но это был писатель, ко­то­ро­го сохранила су­дьба, ко­то­рый пришел не­слу­чай­но: он был свя­зан со сво­ей род­ной зем­лей и че­рез ее очень драматичную историю поставил воп­ро­сы, важ­ные для все­го мира: как сохранить че­ло­ве­ка.

И в продолжении те­мы литературовед Золотусский добавил:

— Я был зна­ком со многими белорусскими писателями, они вызывали у ме­ня уважение. Это были настоящие дети сво­ей земли: Ян­ка Брыль — настоящий бо­га­тырь в жизни и в литературе. С Але­сем Адамовичем мы мно­го ездили вмес­те. Я знаю, как он переживал чер­но­быль­скую трагедию, писал письмо Гор­ба­че­ву с прось­бой по­мочь его на­ро­ду. Это были мощные личности, ко­то­рые понимали истинное призвание литературы — служить лю­дям.

Любви к че­ло­ве­ку, милосердию, по мнению Игоря Зо­ло­тус­ско­го, учила великая литература. Свет просвещения — это смирение и лю­бовь. Есть ли это в литературе сов­ре­мен­ной? — за­да­ет­ся воп­ро­сом он. Яв­ля­ясь одним из чле­нов жюри премии «Яс­ная По­ля­на», прочитывает мно­го предс­тав­лен­ных произведений, от­ме­ча­ет все бо­лее за­мет­ную тенденцию нигилизма, отрицания, неверия в че­ло­ве­ка. Вот по­че­му «Прости, ХХ век!» Ког­да люди про­сят прощения, они понимают, что нуж­но ме­нять­ся. Ведь пра­вда?

Лариса ТИМОШИК.