Иногда даже один вопрос может завести туда, куда не заведет дюжина других. Нужно только, чтобы был он неотступным.
Помнится, Марк Твен своим путешествием в Рим возмущался так язвительно и талантливо, что это его возмущение вместе с сотнями страниц других путевых заметок распространялось по подписке. «Что я могу увидеть в Риме такого, чего не видели другие? - спрашивал он. - К чему такому я могу здесь прикоснуться, чего не касались до меня? Что я здесь могу понять, почувствовать, о чем узнать, чем увлечься раньше, чем это случится с кем-то еще?» И отвечал: «Ничего». Так как считал наслаждением видеть в путешествиях что-то такое, чего никто до него не видел. Любое другое наслаждение по сравнению с этим казалось ему пресным, любое другое счастье - дешевым.
Едем, господа, в Гродно - почти что Рим. Что мы можем увидеть в нем такого, чего не видели другие? К чему такому можем там прикоснуться, к чему не прикасались до нас? Что там поймем, почувствуем, чем восхитимся в эксклюзивном порядке?
Подготовившись к путешествию как следует, некоторые особенности этого города можно увидеть другими глазами. Прочитав, например, эссе «Гродно» польской писательницы Софьи Налковской – небольшое по размеру и очень весомое по содержанию.
Первый раз она увидела Гродно в 1922-м, еще не восстановленный после Первой мировой, да еще и в ноябре - в этот, образно говоря, поздний вечер года, когда мысли перенимают оттенки у объектов природы, в то время, когда, пожалуй, никакой город в нашей местности впервые лучше не видеть. Века рисовали на этом месте волшебные образы, писала она, веками они здесь менялись, а теперь царят беспорядок и грязь бедной современной улицы. Скорлупа повседневности завесила вывесками дверные рамы дворцов, закрасила ценные фрески в храмах, замуровала крыльцо, чтобы устроить здесь какую-нибудь лавочку.
Прожив здесь менее пяти лет, с «вечера» 1922-го до «утра» 1927-го, Софья Налковская приехала сюда еще на несколько дней в 1929-м, чтобы произнести красивую речь на открытии памятника Элизе Ожешко, а потом... Что бы она потом ни писала, было отражением времени, проведенного здесь. Еще и в самом конце 1954-го, за неделю до смерти, она вспоминала город, который дал ей сюжеты, героев, характеры, судьбы, эпитеты и сравнения.
Она его полюбила. Он напоминал ей прекрасный палимпсест. Пройдемся по нему, глядя на все ее глазами.
Вот старая знакомая тетя Коложа - «всегда странный, почерневший клейнот». Стоит «высоко на самом гребне берега, господствуя над околицей - сильно вцепившись в самый край бездны наднеманской кручи».
Самое красивое место в Гродно - Старый замок. От прежних его стен сохранились остатки черного кирпича и тяжелых валунов - «особенно там, где в развилине Немана и Городничанки возвышалась некогда внешняя башня». Вы знали, что Старый замок - не самый старый, что перестроенный Баторием, он сохранил в себе от предшественника только ворота, через которые во время жизни в Гродно Налковской попадали в замок на военные балы? Терраса замкового двора, окруженная некогда стенами и башнями, является местом «невыразимой красоты» - «чудом, которое будто парит в воздухе, открытое в волшебную даль». Взгляните сверху на «глубокий темный Неман»: вам тоже кажется, что он «на повороте делается серебристо-белым»?
Бросив взгляд на бывшие магнатские резиденции, «которые разрушила мелкая торговля», на которых «висят вывески магазинов», нет, нет да подумаешь: не современница ли нам Налковская? По крайней мере, с этим своим эссе госпожа Софья может стать для путешественника в Гродно лучшим экскурсоводом. Может, стоит уже напечатать его отдельной брошюрой и продавать вместо путеводителей?..
Но есть здесь место, где Софья Налковская присутствует буквально, - в рукописных страницах дневника и фотографиях, первопечатных оригиналах ее произведений и афиш спектаклей, поставленных по ее пьесам, во всем том, что собрано с любовью к ее личности и творчеству. Она поселилась навсегда в музее, который исследовательница ее слова и судьбы профессор Светлана Мусиенко создала на собственные средства, собрав в Беларуси и Польше не только документальные свидетельства, но и предметы быта, многие воспоминания, с которыми та эпоха - почти столетие назад - представляется гораздо легче, а писательница - видится, как живая.
Вот она - ее бронзовый бюст и черно-белые фотографии. Самая красивая писательница ХХ века. Настолько красивая (и при этом умная!), что ни один мужчина не способен не влюбиться. Жандармский подполковник Ян Гожеховский тоже не смог - ни перед красотой устоять, ни подчинить себе ее разум. Вопреки деятельности мужа, его должности и убеждениям, она защищает права заключенных местной тюрьмы, одной из самых страшных на нашем куске Европы. Она записывает в дневник их судьбы, переносить их истории на страницы произведений и делает такой вывод: не только преступники должны нести наказание за свои поступки, но и общество в целом – так как создало для этого предпосылки.
Вот кушетка - ведь пани Софья любила писать, положив на нее ноги, «как дама периода Директории». Вот будильник, сделанный в Гродно, - раньше здесь был часовой завод. Вот чашка для кофе - такая же, как тогда. И печатная машинка, и стулья, и шкаф, полный книг. Может, пани Софья ушла ненадолго, может, выбралась походить вдоль Городничанки, «что шаловливо петляет по городу, лишь бы добраться до Немана», или, шагая узкими улочками, подумать о непривычном переплетении «всех сил» и том, что «присуще только такому городу и поэтому кажется неповторимым». Она точно здесь, где-то рядом.
Последователям
Музей Софьи Налковской в Гродно - единственный такой в мире. В Польше, в Гурках Валоменских, где писательница родилась, существует музей семьи Налковских - отца, Вацлава Налковского, выдающегося ученого-географа, политика и публициста, и дочерей - Гани Налковской, известного скульптора, работы которой хранятся во Дворце на воде в Лазенках, и Софьи Налковской, писательницы и демократки. Отдельный ее музей существует только у нас. Почему? «Пять лет жизни Налковской в кресах нашли отражение в полувековом периоде ее творчества», - читаю в работе профессора Светланы Мусиенко, по приглашению которой и посещается упомянутый музей. «...Чем дальше в прошлое отходил гродненский период ее жизни, тем активнее его события использовались в ее произведениях», - читаю дальше. Это все, безусловно, ответы, но у людей любопытных всегда есть жажда различных уточнений.
Творчество этой писательницы, напрочь политизированное, имеет на удивление простую форму - почти что «пунктиры», но содержание, вложенное в «пунктиры», является образцом: учитесь - чем проще, тем сильнее. Но чтобы так писать романы - создавая в междустрочье психологические модели и философские символы, - надо пережить то, что пришлось пережить пани Софье. Даже за те неполные пять лет, прожитые ею в Гродно.
Экскурсия, организованная в музее Софьи Налковской профессором Светланой Мусиенко, напомнила захватывающую лекцию по истории, литературе, истории литературы и истории жизни великих женщин, судьбы которых с судьбой Гродно взаимопричастные, - Элизы Ожешко, Стефании Семпаловской, Софьи Налковской...
Музей расположен в здании университета имени Янки Купалы, но посещают его не только студенты-полонисты. Автор этих строк выражает огромную благодарность хозяйке музея - за дело, которое она ведет, за память, которую она хранит, за знания, которые она распространяет.
Романтикам
Что занесло Софью Налковскую, на то время уже довольно известную в Польше 38-летнюю писательницу, сюда, «в глушь»? Она вышла замуж (второй раз, так же неудачно и ненадолго, как первый, но не о том речь) и приехала в Гродно за мужем-военным. Их квартира занимала второй этаж в доме по сегодняшней Академической, 15. И стоит отыскать этот дом, так как дверь его, резная, деревянная, - та самая, что была и тогда. Здесь, возле дома, где жили жандармский подполковник Ян Гожеховский с женой-писательницей, останавливались кареты и первые в Гродно автомобили. Cамый первый, кстати, принадлежал им. Когда в Гродно приезжал Юзеф Пилсудский (кажется, 13 октября 1923 года), он гостил у Налковской и Гожеховского - входил в эти двери. Их стоит увидеть, как стоит видеть многие старые двери в Риме или Париже. Сфотографируйтесь около них на память о Гродно, которого раньше не знали.
Путешествовала Светлана ВОТИНОВА
ОВЕН. У вас явно остались нерешенные проблемы, желательно попытаться справиться с ними, не откладывая на потом...
Эксперты — о трендах в продовольствии белорусов и предпраздничной торговле.
«Машиной кто угодно может управлять».