Последние дни один из редакторов подпольной «Звязды» провел в фашистском застенке рядом со своими соратниками.
Ночь на 26 сентября 1942 года для минских подпольщиков выдалась чрезвычайно тревожной. Пока одни с напряжением ждали последних данных в пятый номер подпольной «Звязды», их товарищи по подполью попадали в руки фашистских палачей...
Не повезло той ночью и одному из редакторов газеты. Вячеслав Никифоров должен был принести свежие сводки Совинформбюро, но коллеги не дождались ни новостей, ни его самого и на следующий день. Вскоре они узнали: той трагической ночью гитлеровцы схватили 21 патриота. Среди арестованных - и душа газеты, как называли Никифорова подпольщики. Пятый номер подпольной «Звязды» так и не увидел свет. Дальнейшее существование редакции в оккупированном Минске было уже невозможно...
Мало кто из арестованных той сентябрьской ночью вернулся домой. Многих замучили до смерти. Что стало с другими подпольщиками, неизвестно и по сей день... До недавнего времени можно было только предполагать, как после ареста сложилась судьба Вячеслава Никифорова. Он мог погибнуть в Тростенце. Или, не выдержав издевательств, его сердце остановилось в СД? Какими были последние дни отважного борца за свободу и справедливость?
Стрелку часов отмотали назад воспоминания одного из подпольщиков, найденные в Национальном архиве Беларуси. Оказывается, Георгий Сапун, которому просто чудом удалось избежать расправы, содержался в одной камере с Вячеславом Никифоровым!
Георгия Павловича среди нас уже давно нет. Зато живут и еще долго будут жить его воспоминания. Перечитывая написанные после войны листы, понимаешь, что часы, проведенные в тюрьме, тот помнил до мелочей. Не удивительно! Каждое мгновение для подпольщиков могло быть последним... Я ловлю знакомые мне фамилии - Ковалев, Короткевич, Хмелевский, Герасименко, Шугаев, Никифоров, - и те ужасные события предстают перед глазами.
Тростенец подождет
«Осматриваю всех и делаю вывод, что настроение почти у всех бодрое, ни тени страха или отчаяния, - пишет Георгий Сапун. - Один только Шугаев стоял, опустив глаза, и вид у него был подавленный - он был болен».
...Из СД подпольщиков выводили под усиленным конвоем. Загнав в черную крытую машину, которую заключенные называли «вороном», за ними закрыли дверь. Узники были убеждены - их ожидает Тростенец. Но несмотря на то, что машина двигалась быстро, по ее маневрах подпольщики догадались: везут их в направлении тюрьмы.
«Когда открыли дверь и высадили нас из машины, мы действительно оказались на уже знакомом мне тюремном дворе, - вспоминает Сапун. - Снова построили нас лицом к стене, начали обыскивать и проводить регистрацию. Обыск был тщательный, и казалось, что можно было искать у нас, уже несколько раз обысканных до этого? Но просмотрели все, что только можно было, - отобрали даже подвязки, огрызки карандашей, клочки бумаги, щепотку табака, у некоторых срезали пуговицы».
Семерых их поместили в подвальную камеру под номером 10. Камера была пуста: только каменный пол и такие же стены. Стекло в единственном маленьком окне было выбито. Отсюда - жуткий холод. Стены и пол настолько остывали, что сесть на последний или даже опереться о стену не представлялось возможным. Ситуацию осложняло то, что все были одеты по-летнему. У некоторых отсутствовало нижнее белье: оно попросту сгнило от незалеченных ран...
Борьба с холодом
Они встретились в одной камере после нескольких месяцев допросов в СД. Уже даже и не надеялись увидеть кого-то живым. Товарищам хотелось, не откладывая на потом, поговорить, расспросить о многом. Все смотрели друг на друга и, наверное, думали: кто это тот, из-за кого привели их всех сюда со связанными руками?
Пока, вспоминая подробности того ужасного дня, они делали первые выводы, холод незаметно сковывал их движения. Чтобы хоть немного согреться, начали ходить по камере. Один Коля Шугаев, свернувшись клубочком, сидел на каменном полу в углу.
«Камера была маленькая, и в темноте при хождения толкали друг друга, - рассказывает Георгий Сапун. - Через час-полтора все устали, а теплее не становилось. Стало понятно, что не хватит сил продержаться всю ночь на ногах. Решили всей группой разместиться у двери, прижаться плотнее и греть друг друга собственными телами. В это время, когда начали располагаться, послышался стук флуоресцентной решетчатой двери, и кого-то подвели к нашей камере».
Этими «новичками» были подпольщики Иващенок, Цветков и Гришин - тот самый, в чьей комнате в доме Татьяны Яковенко, что по Издательской улице, печатались 2-й и 3-й номера подпольной «Звязды». Почти последними из гестаповского подвала их троих, а также еще несколько человек в крытой «душегубке» везли в Тростенец. Подпольщики уже готовились к смерти, но, простояв там долгое время и поморозив них, машина повернула назад, и все они оказались в тюрьме.
«Пользуясь присутствием троих охранников, которые сопровождали заключенных, Хмелевский и Ковалев заявили, что в камере ужасный холод, - вспоминает подпольщик. - Один из охранников с польским акцентом ответил: «Время сейчас позднее, начальства нет, а вас до утра черт не возьмет, а завтра все равно всех повесят».
Маленькая победа
На рассвете с охранниками пришел переводчик - и подпольщиков перевели в камеру номер 13. Размером она была значительно меньше, чем предыдущая. Выбитые окна - заклеены картоном и заткнуты грязными тряпками. Правда, стояла кровать, на которой лежали две узенькие дощечки. И это на десять заключенных!
«Пользуясь своей маленькой победой, мы начали требовать, чтобы нам дали хотя бы еще несколько досок, - пишет в своих воспоминаниях узник. - Переводчик отправил охранников посмотреть, где еще есть доски, и принести нам. При этом сказал: «Кто их знает, может, кто-то и останется жив?»
Еще три доски, принесенные охранниками, подпольщики положили около стены. Все же сидеть на них было более приятно, чем на голом каменном полу!
...Шел первый день Рождества. Все тюремное начальство праздновало. Заключенных никто не беспокоил. Этот день подпольщики посвятили наиболее злободневному для них вопросу - кто мог их выдать?
«Начались короткие воспоминания бывших основных руководителей организации, - рассказывает Георгий Сапун. - Выяснилось, что первыми (в одну ночь) были арестованы Ковалев, Шугаев, Сержанович, Никифоров и ряд других товарищей. Однако когда те были приведены в СД, то там уже встретили Котика (Котикова. - Авт.)».
Ища предателя, узники сошлись в одном: действительно, Котиков мог выдать многих, но подозрение от него отводил тот факт, что он не знал всех членов Минского подполья.
Побег! Другого выхода нет
Первые два дня пребывания в 13-й камере подпольщиков никто не беспокоил. В 10—11 часов утра они обычно получали свой суточный рацион: по 80—100 граммов хлеба, который готовился из отрубей гнилой свеклы, и пол-литра баланды. Остальное время посвящалось воспоминаниям и уточнению, кто еще арестован, а кто мог уцелеть и спастись от лап гитлеровцев.
«Вечером у Ковалева созрел план побега, - пишет Сапун. - Он убеждал всех, что другого выхода нет. Если даже нас всех не расстреляют или не перевешают, то через месяц-два мы, наверное, передохнем с голоду. Он считал, если из десяти человек девять погибнут, а один сможет убежать, то и тогда стоит бежать».
План Ковалева был нехитрый. Он предлагал, чтобы кто-то из заключенных попросил у охранника сходить за водой. И когда дверь камеры откроется, несколько человек должны были напасть на охранника, убить и, захватив его оружие, бежать напролом...
Такой план подпольщики не одобрили. Но Ковалев не успокаивался. Он внимательно осмотрел решетку окна и, убедившись в ее надежности, сказал, что достаточно было бы удалить две штанги - и можно пролезать. Только и тут ничего не получилось.
Фамилии на доске
Благодаря Георгию Сапуну, которому удалось выйти на связь со своей женой, половине заключенных стали приносить передачи. Ребята мечтали о крошке табака, но передавать его узникам категорически запрещалось. Правда, за особую плату делались исключения. Но какими скромными ни были бы те передачи, охранники систематически обворовывали заключенных.
Однажды Короткевичу передали записку, в которой просили сообщить, кто с ним сидит. Это была провокация. «Проклятые гады, не смогли узнать издевательством и пытками, так они хотят заставить хитростью. Не выйдет»- сказал Вячеслав Никифоров.
«Часов в 11 дня назвали Ковалева и Никифорова и повели, - рассказывает Георгий Сапун. - Целый день прошел в напряженном ожидании их возвращения. Каждый шорох или стук в коридоре приковывал наши взгляды к двери камеры... Каждый из нас знал, чем обычно заканчивается вызов на допрос в гестапо: страшными, бесчеловечными, зверскими пытками диких и пьяных вандалов и садистов».
Прошел день, а они все не возвращались. Некоторых еще не покидала надежда: может, ночью? Наступило утро, прошел день, снова ночь, а Ковалев с Никифоровым так и не появились...
«Все были уверены, что с ними покончили, - вспоминает подпольщик. - Близкая смерть витала над всеми. Все говорили о смерти, как о чем-то обычном. Ни у кого не появилось даже небольшого страха перед ней. Ее ждали с полным спокойствием».
Арсений Гришин выцарапал на доске фамилии всех, кто сидел в камере. Напротив Ковалева и Никифорова обозначил дату выбытия. Утром его самого вызвали с вещами на выход...
«Он все время был уверен, что его ждет еще не один допрос, поэтому это удивило как его, так и нас, - рассказывает Георгий Сапун. - Взволнованный, он начал прощаться с нами и раздавать свое «имущество». Не зная, кому дать персонально, так как нуждались многие, он снял овчинную шубу и положил на пол, полагая, очевидно, что его освобождают. Но мы посоветовали ему оставить шубу себе, потому что неизвестно, куда вызывают. Договорились, что в случае освобождения он при первой же возможности передаст ее нам».
Но на другой день после ухода Гришина передачу передали не от него, а ему. Подпольщики ее не взяли, хотя, конечно, имели в этом потребность: так они хотели сообщить родным, что Гришина здесь уже нет...
* * *
В начале января 1943 года из камеры №13 один за другим выбыло шесть человек. Двое (Никифоров и Ковалев) были вызваны в СД. Гришин - неизвестно куда. Трое заболели тифом. Остальных, в том числе автора этих ценных воспоминаний, ждал Освенцим...
Вероника КАНЮТА
Фото Евгения ПЕСЕЦКОГО
Бюллетени по выборам Президента Республики Беларусь уже готовы.
Практика комплексного благоустройства населенных пунктов на Гомельщине дает новую жизнь райцентрам региона.
