Это сегодня в Беларуси о Скорине и значении его просветительской деятельности для нашего народа, которую иначе чем подвиг и не называем, знают все. И юбилей его первой книги отмечаем как национальный праздник. Сложно поверить, что еще сто лет назад имя Франциска Скорины было для белорусов фактически неизвестным...
А оно на самом деле так и было. Первая публикация про Скорину по-белорусски появилась в 1909 году — это была небольшая зарисовка Сергея Полуяна в «Нашей ниве» под названием «Когда печаталась первая белорусский Библия». Зарисовка по сути своей небольшая и никакого открытия для современного читателя не содержит. Но откуда Полуян, по сути, семнадцатилетний юноша, пусть и достаточно образованный, обладавший даже такой, с точки зрения сегодняшней, небольшой, информацией?
— Полуян мог узнать это из нескольких источников, и здесь мог приложить руку Вацлав Ластовский, который очень интересовался данной темой и заказывал статьи на нее различным авторам, — объясняет заместитель директора Национальной библиотеки, скориновед Алесь СУША. — Точно известно, что именно он заказал статью про Скорину Максиму Богдановичу. Результатом стала обстоятельная статья «Белорусское возрождение» — это было своеобразное вступление к теме собственно книгопечатания, которое можно считать началом белорусской культурологии. Богданович, как известно из документов, написал статью и собственно про Франциска Скорину. Эта работа не была опубликована, рукопись хранилась в Институте белорусской культуры, а затем в Академии наук, но в настоящее время её местонахождение неизвестно, скорее всего, она была уничтожена во время войны... Писал материалы про Скорину и сам Ластовский, и Максим Горецкий, причем они упоминали, что в 1917-м — 400-летний юбилей белорусской книги ... Но это была мелочь по сравнению с теми научными работами по жизни и деятельности Скорины — монографиями, диссертациями, — которые уже существовали за рубежом, — в Польше, России, Чехии. Белорусы начали открывать для себя Скорину в то время, когда вся Европа уже давно о нем знала.
Когда же настал собственно 1917-й — было не до юбилея книги, пусть и четырехсотлетнего. После гражданская война, Рижский мир, который разбросал народ по различным государствам. Но последователи национальной белорусской идеи не забыли об имени человека, который мог стать основной фигурой этой идеи. В 1924 году, как известно, начался недолгий, но очень важный для нашей истории период белорусизации. Здесь же и возникла мысль на самом высоком уровне почтить имя Скорины и его просветительскую деятельность, чтобы народ, который еще до недавнего времени считали забитым и неграмотным, гордо поднял голову, узнав, что одним из первых в Европе получил когда-то свою печатную книгу... но ведь такой красивый и редкий юбилей уже семь лет как прошел...
Решение нашлось, и вполне логичное. Решили отмечать юбилей первой белорусской книги в 1925 году. Довольно убедительно было обосновано, что пражские издания — это не совсем белорусское книгопечатание. А вот книгопечатание на белорусских землях — это издание в Вильнюсе «Малой подорожной книжки» и «Апостола». (В 20-е годы точно была известна только дата издания «Апостола», замечает Алесь Суша).
Научную конференцию в декабре 1925 года проводил Инбелкульт, и она была настолько яркой, что даже годовщина Октябрьской революции праздновалось в рамках юбилея книгопечатания. Прошла конференция на самом высоком уровне, все руководство БССР принимало в ней участие. Благодаря этому событие получило широкий резонанс в тогдашней прессе. Результатом ее стал сборник «Четырехсотлетие белорусской печати» — комплексная работа нескольких ученых. Темы исследовали специалисты в своей области. Владимир Пичета написал статьи о Полоцкой земле во времена Скорины, о белорусском возрождении, о печати на Беларуси в XVI-XVIII веках. Николай Щекотихин исследовал гравюры в изданиях Скорины. Иосиф Волк-Леонович — язык его книг...
— Настолько основательной коллективной монографии, посвященной Скорине, после этой, пожалуй, и не было, — считает Алесь Суша. — Конечно, некоторые тогдашние гипотезы не подтвердились, обнаружились и фактические ошибки. Но это работа с общей концепцией, с законченной композицией. Многие из вопросов, изученных в ней, до сих пор глубже не анализировались...
Держу в руках это издание, датированное 1926 годом. На пожелтевших страницах — немного непривычный язык дореформенного правописания. Действительно, работа основательная: не только о Скорине, но и о времени, в котором он жил и работал. Здесь и гуманизм в Италии, и статья о Падуанском университете, и о тогдашних Полоцке и Вильнюсе — словно попадаешь в скориновскую эпоху. Скориниана — история изучения скориновского наследия зарубежными, в частности российскими, исследователями. Интереснейшие факты узнаешь: например, как нашелся оригинальный «Псалтырь», тот самый, 1517 года, — его московский коллекционер Хлудов купил на нижегородской ярмарке...
Особое внимание привлекают иллюстрации. В качестве украшения каждой новой работы использованы фрагменты гравюр Скорины с дорисованной... советской символикой. Статья Антона Ясинского о культурной жизни Чехии венчает известное «Солнце новолуния», которое плечами подпирают белорусские крестьяне — девушка в поневе и парень в лаптях. Следующую работу — Матвея Любавского о Литовско-белорусском государстве XVI века — те же парень с девушкой около серпа и молота. А «Skоrіnіаnа» Владимира Пичеты имеет «в головах» и солнце с месяцем, и серп с молотом.
Наверное, такая стилизация была приемом отвлечения внимания цензоров от главного — от настоящих гравюр книг Скорины, которые в качестве иллюстрации к работе Николая Щекотихина помещены в большом количестве и без «фотошопа» — на них во всей красе и библейские герои, и рогатый бес с хвостом , и светлый, с лучами вокруг, лик Христа...
В общем, то, что празднование, связанное с именем Скорины, отмечалось на высоком государственном уровне в то время, как по стране гулял воинствующий атеизм, — факт, если задуматься, уникальный... Ведь Скорина, конечно, личность, но какие книги он печатал? Библию! В те времена одно это слово вызвало соответствующую реакцию... Но внимание на религии вовсе не акцентировалось, обращались прежде всего к книжной теме. Основным посылом сделали просветительство Скорины, что во время борьбы с неграмотностью было чрезвычайно актуальным.
Надо сказать, что «четырехсотлетие» отметили и по другую сторону границы — в Каунасе, тогдашней столице Литвы, на деньги литовского правительства Вацлав Ластовский выпустил сборник «История белорусской (кривской) книги». В 1926 году он уже возвращался в БССР с тиражом этой книги, как раз под празднование, так как оно началось в конце 1925 года и продолжалось весь 26-й... Был объявлен и конкурс среди художников (знаменитый портрет Скорины Язеп Дроздович написал в 1925 году как раз для него).
А в советской Беларуси юбилей книгопечатания был фактически кульминацией белорусизации. К юбилею в ленинградского коллекционера Комарницкого купили десять книг Скорины. В 1925 году в Минске появилась улица имени Скорины (переименовали Козьмодемьяновскую, она была между Верхним и Нижним городом, теперь не существует). БГТ-3 поставил пьесу Михаила Громыко, посвященную Скорине, текст которой, к сожалению, не сохранился до наших дней. В Полоцке даже поставили фундамент памятника, но сам памятник отлить не успели...
...А потом наступили другие времена. Уже в 1927 году Вильгельм Кнорин, который в то время был первым секретарем белорусского компартии, назвал Скорину церковником, чуть не монахом. Минскую улицу очень быстро переименовали в улицу Демьяна Бедного. Ученые, которые писали книгу, уже в начале 30-х оказались в ссылке или лагерях...
Но для следующих поколений осталось главное знание: у нас есть Скорина. У нас есть своя книга на нашем языке, которая у нас была намного раньше, чем у многих соседей. Мы — европейский народ, который издавна жил принципами просвещения и гуманизма.
И это знание — важный повод вспомнить добрым словом тех, кто дал нам это «четырехсотлетие». Вспомнить как раз сейчас, когда 500-летие книгопечатания отмечаем на государственном уровне как национальный праздник.
Елена ЛЕВКОВИЧ
Козерогам важно на этой неделе закончить неотложное дело, которое уже давно не дает покоя.
Мероприятие проводится на добровольной основе.
