Репортаж из колонии, где сидят осужденные за наркотики

«Помогите нашим детям выйти отсюда», — с отчаянием обращаются к нам женщины, когда подходим к мужской исправительной колонии №22. В «Волчьих Норах» (Ивацевичский район) отбывают наказание осужденные за потребление, сбыт и хранение наркотиков. В основном это молодые ребята: 7 из 10 заключенных нет и 30 лет. Поэтому под стенами колонии всегда много мам.

Работают все, учатся — по желанию

В «Волчьих Норах» находятся те, кто осужден впервые. Сначала мужчины попадают на карантин — в отдельный блок. Здесь они живут до двух недель: готовятся к отбыванию наказания, привыкают к распорядку дня.

Сейчас на карантине человек пятнадцать. В серо-черной одинаковой форме, все выстроились в прогулочном дворике.

— Есть те, кому еще 18?

Две руки.

О том, как много здесь молодых, не думать невозможно. В кладовке, где хранятся личные вещи заключенных, читаешь ярлыки, наклеенные на сумках: 1992 год рождения, 1995-й...

— Сейчас в колонии под тысячу осужденных. Примерно 60 из них — до 20 лет, 660 — от 20 до 30, — приводит статистику начальник исправительной колонии №22 Андрей КВАШЕВИЧ.  

Все осужденные работают — на территории содержится филиал государственного предприятия, которое производит мебель из массива. Зарплаты разные. У кого-то 15 рублей в месяц (столько стоит неквалифицированный труд), у кого-то — 100. Десять процентов этой суммы заключенным оставляют на поход в магазин (он находится здесь же), из остальных может исчисляться материальная и моральная компенсация пострадавшим, затраты на содержание в колонии . Месяц содержания обходится примерно в 100 рублей.

— Но ведь зарплаты осужденного не хватает на это. Кто тогда компенсирует, семья?

— Нет, никаких денег из родных не взимается. Содержание оплачивается государством, — объясняет Андрей Квашевич.

Некоторые в колонии получают образование. Так, 20 человек дистанционно обучаются в университете (доступны такие профили, как менеджмент, маркетинг, экономика и управление на предприятии, транспортная логистика). Три группы осваивают рабочие специальности — столяр-станочник, портной, газоэлектросварщик. 

Решетки в кабинетах и ​​лучшая столовая

Идем смотреть медицинскую часть на территории колонии. Здесь есть стоматологический кабинет, кабинет психиатра-нарколога, небольшой стационар. — Финансирование на лекарственные препараты у нас достаточное, — рассказывает начальник медчасти Дмитрий ТЕСЛЮК. — С какими болезнями чаще обращаются? В настоящее время у 60 процентов пациентов обычные ОРВИ, даже не грипп.

В медчасти, кстати, работают не только мужчины. Есть среди врачей и несколько женщин. Для безопасности в кабинетах, где они ведут прием пациентов наедине, установлены решетки.

В столовой тем временем готовят обед. На первое — суп, на второе — картофельная бабка с фаршем. Хлеб «кирпичик» — с пекарни пятой колонии.  

— Среди арестантов говорят, что в 22-й колонии самая лучшая столовая, — замечает повар Юрий.

Юрий и еще несколько осужденных помогают на кухне с готовкой. О себе юноша рассказывает немного. Профессию повара получил еще на свободе. Почему оказался здесь? «Ошибка молодости», — объясняет вкратце. За эту ошибку парню дали восемь лет. Говорит, уже немного отсидеть осталось. 

— Здесь библиотека есть, читаем. На свободе столько времени на это не было, — ищет Юрий утешительные плюсы в новой жизни.

Несколько цифр. Из тысячи осужденных, находящихся в колонии, около 600 получили срок от пяти до десяти лет, 290 — от 10 до 15, 17 человек — от 15 до 20. Выйти раньше можно.  

— Осужденный должен отбыть половину срока, чтобы ему заменили наказание на более мягкое, или три четверти, чтобы иметь право на условно досрочное освобождение, — отмечает Андрей Квашевич и описывает, как решается этот вопрос в каждом конкретном случае:  

— Собирается комиссия, читает характеристику осужденного, смотрит, какие у него социальные связи, готов ли он вести на свободе нормальный образ жизни. Важно, чтобы человек признал вину и погасил иск.

С начала года только двум заключенным «Волчьих Нор» заменили наказание на более мягкое.

Не виноватый я...

«Мне 35 лет, и здесь я считаюсь старым», — грустно улыбается Сергей. «На зоне» он почти четыре года. Сидит за спайсы. Как и 75 процентов осужденных.

— Если коротко, то помог приятелю купить наркотики. Приятель не попался, гуляет... Я помню хорошо, до секунды, как попал сюда. Самые тяжелые воспоминания — когда ты еще дома: ребенок у тещи на руках, жена плачет...

Детей у Сергея двое — 5 и 10 лет. «Вчера у них день рождения был: сын и дочь появились в один день с разницей в пять лет. Жена привозит их ко мне раз в год, чтобы не травмировать: колония не то место, где детям следует бывать. А с женой я вижусь каждые три месяца. Письма ей пишу, считаю, сколько дней осталось до встречи: только этим и живу... Я еще пою здесь, играю роли в театре».

Свой срок Сергей не озвучивает, но считает, что наказание очень строгое. По его мнению, двух лет на зоне вполне достаточно, чтобы все понять.

— А есть среди осужденных те, кто считает себя виновным?

— Таких мало.

Но мужчина не отрицает: на здоровье молодежи, которая гонится за модой и употребляет спайсы, многие зарабатывают.

Минчанину Максиму 23. В колонию его отправили вместе с братом.

— Нам нужны были деньги, десять тысяч долларов, — начинает свою историю юноша. — Мне — на операцию, удалить доброкачественную опухоль, брату — на лечение жены. Ее укусил энцефалитной клещ. Пока поняли, что случилось, ее состояние серьезно ухудшилось.

Через интернет ребята нашли «работу» — делать «закладки». Кто поставлял тот спайс, не знают, их задачей было перекладывать фасованные дозы в другие места. Занимались этим пару месяцев. Если спрашиваем, много ли заработали, Максим избегает ответа.

— В 2015 году я поступил сюда. Мы с братом выходили из подъезда дома, и нас задержали, — вспоминает парень.

Братьям дали по 14 лет лишения свободы. Интересуемся у Максима, как он относится к тому, что осужденные за наркотики сидят в одной колонии. «С одной стороны, это хорошо. Мы изолированы от насильников, — рассуждает юноша. — С другой, постоянно слышать разговоры о наркотиках уже невозможно».

Сам парень, до того как попасть в «Волчьи Норы», вел нормальный образ жизни. Занимался спортом, учился в двух университетах — на дневном и заочном отделениях. В БНТУ Максим получал специальность инженера, в БГУ осваивал внешнеэкономическую деятельность. Меньше года оставалось, чтобы получить дипломы. Сейчас дистанционно учится в колонии.  

— Думаю, сейчас сделал бы иначе, — возвращается юноша к ситуации, которая привела его на зону. — Взял бы кредит, продал бы что-нибудь. Но почему-то в тот момент мы с братом решили, что так достать деньги будет быстрее.

— Чего в колонии не хватает больше всего?  

— Родных и близких ...

— Знаете, я уже 15 лет работаю с осужденными, — делится начальник колонии, когда направляемся к выходу. — Слышу их истории, стараюсь понять. А потом смотрю приговор — и там все совсем в другом цвете...

Наталья ЛУБНЕВСКАЯ

lubnеuskауа@zvіаzdа.bу

Фото Вячеслава ЦУРАНОВА

Бывших заключенных — в колхоз 

Во время пресс-тура, посвященного 97-й годовщине со Дня образования уголовно-исправительной системы МВД, о достижениях и планах системы рассказал начальник департамента исполнения наказаний МВД, генерал-майор милиции Сергей ДОРОШКО.  

— Мне кажется, мы многое сделали в плане создания надлежащих бытовых условий для осужденных. Отремонтировали помещения. За 2018 год приведем в порядок Брестский следственный изолятор, а к концу этого года — Бобруйский. Да, есть проблема с перенаселенностью исправительной колонии №22, в некоторых комнатах проживает по 20 человек. Но скоро это решим. Принято решение о перепрофилировании одного лечебно-трудового профилактория в Новополоцке в колонию. К сентябрю все будет готово, и нормы по площадям будут выполнены.

При этом, по словам начальника департамента, речь не идет о том, что у нас растет количество наркоманов.

— Практика по содержанию осужденных за наркотики отдельно существует два года. Мы считаем, что достигли должного эффекта. Основной целью было — ограничить поступление наркотических веществ. Но результаты еще изучим, надо посмотреть, что будет с рецидивами.  

Кстати, о рецидивах. Если анализировать общее количество преступлений, то за первое полугодие правонарушений, совершенных ранее судимыми, на 7,7 процента меньше, чем в аналогичный период в прошлом году.

Коснулся Сергей Дорошко и проблемы получения медицинской информации о заключенных и соответственно их своевременного лечения. «Это наша беда, — признался он. — Пока получим медицинскую карточку, справки осужденного, проходит одна-две недели. Это долго. Чтобы это время минимизировать, внедряемся в единую электронную систему здравоохранения. Думаю, за 2018 год все сделаем».

Важный момент — социальная адаптация осужденных.

— Психологи говорят, что в закрытом учреждении человек не должен находиться более пяти лет. Существуют «социальные лифты», которые позволяют через определенное время претендовать на смягчение наказания. За первое полугодие, например, в Беларуси 457 человек вышли по условно-досрочному освобождению. Практически во всех местах лишения свободы есть возможность получить образование. Многие осужденные стремятся к этому.

В планах МВД — создать специализированное сельскохозяйственное предприятие, куда будут устраивать бывших заключенных. Базой выбрали хозяйство «Хутор-Агро» под Светлогорском. Предполагается, что там построят комбикормовый завод, линию по пастеризации молока, расширят колбасный цех, увеличат поголовье свиней и рогатого скота.

— Мы дадим рабочее место человеку, поможем с документами, жильем. Чем плохо? Такие предприятия есть в Венгрии, Германии. Никто не говорит о принудительном труде.

Если эксперимент окажется удачным, подобные колхозы будут созданы и в других регионах. Кроме социальной адаптации осужденных предприятия помогут решить и еще один вопрос — вывести уголовно-исполнительную систему на самоокупаемость.