Вы здесь

Лето, как маленькая жизнь


«Скоро осень, за окнами август...» А пока...

Жара, деревня. В центре ее останавливается огромный МАЗ. От него в сторону почты идет водитель. Из одежды на нем — только майка и шорты, из обуви — сланцы.

Из кабины вылез, а словно из-под одеяла.


Дорогая дорога

...Как нам жениться, то и ночь мала, это значит, если времени нет, то нужный троллейбус (на табло написано) придет аж через десять минут.

Чтобы не тратить их, перебегаем на остановку трамвая.

Он (что, конечно же, хорошо) подъезжает быстро, что плохо — недалеко везет. Где-то на полдороге открывает двери: мол, извините, машина дальше не идет. Впереди у нее — надо понимать — какая-то авария или затор, у нас же — две остановки пешком, до метро.

Однако мы добегаем и на нем таки доезжаем — минута в минуту, не опоздав, но утомившись, изнервничавшись и трижды (на троллейбус у нас проездные) оплатив проезд...

Копейки, как будто, взимать не будешь... Или, может, надо было бы?


Урок

Пока однокурсники делали карьеры, Рома строил дом и растил-воспитывал детей, причем — не только своих.

На штукатурные работы он мастеров нанимал. Хорошие ребята попались — ничего не скажешь. Единственное...

Дней через пять Роману позвонил сосед, сказал, что штукатуры с «объекта» как будто съехали, а дверь закрыть забыли — ветром гоняет... «Так я подойду, запру, пока никто не влез», — предложил Михайлович. — «Спасибо... Не надо, — не согласился Роман. — Я сейчас бригадиру позвоню. Пусть сам подъедет». — «Так ему же далеко: и время потратит, и бензин», — пожалел беднягу сосед. — «Зато наука будет», — ответил хозяин.

Как в воду смотрел: почти месяц эти ребята работали у него на дому. Ни с дверью, ни с чем другим проблем больше не было.  


Кто старается...

Пятница, сумерки, людей в метро почти как сельдей, но как-то шевелятся — выходят, заходят, с сумками, с рюкзаками.

У женщины, стоящей впереди, он за спиной, верхний кармашек открыт.

— Не боитесь, — тихо спрашиваю, — что-то украдут?

Та мигом снимает ношу, заглядывает в кармашек и тут же белеет лицом:

— Так же украли!

— Кошелек? Много денег было? — сочувствующие люди.

— Да нет, он почти пуст и на дне, — чуть не плачет женщина. — Очки стащили, а я без них — как без рук... И футляра жалко.

...Вора, между прочим, тоже: он, бедняга, разжиться хотел, а тут — кукиш, можно сказать, хотя и в футляре


Типичный портрет

К деду Матвею внучки приезжают редко. Он не обижается: минчанки, студентки, красавицы — множество мест, куда можно пойти и поехать. И к нему можно. Да даже нужно, но в августе, или осенью, когда пойдут грибы. Девушкам только шепни тогда, — как видишь туда доберутся, чтобы пособирать, чтобы трофеи свои поснимать на мобильники и потом похвастаться, чтобы как-то (к слову пришлось) деду сказать, что в лесу дядю встретили.

— И что? — насторожился тот.  

— Да ничего: мы с ним поздоровались, он с нами.

— А кто же такой? Как выглядел?

— Ну, немного младше тебя, небритый, беззубый...

— То, наверное, Лешка.... Или Игорь Василев или Витька Молоток...

В деревне, помимо деда, — трое мужиков (чужие в их лес ни ногой). И, кажется, все они подходят под описание девушек.  


Две стороны медали

Столица, оживленный перекресток. Однако он, вот такой — для машин, так как для людей там — подземный переход.

А в девять утра он почти пуст. И тем не менее рядом, на коленях стоит мужчина (дородный и совсем не старый), в молитве, надо понимать, шевелит губами, изредка поднимает глаза и креститься — просит... Шапка — рядом, к сожалению, пуста.

А впрочем, уже нет: нашлась таки добрая душа, что-то в ее положила.

Мужчина поблагодарил, покрестился — подождал, пока добродетель исчезнет в глубине перехода, и тогда уже громко позвал:

— Люд, а Люд...  

Та — молодая, резвая — только этого, по-видимому, и ждала, так как выросла, как из-под земли, о мусорку потушила сигарету, схватила деньги и нырнула в переход.

Мужчина остался стоять — на коленях, остался попрошайничать.

...Как же надо любить ту Людку (сожительницу или дочь?), чтобы на это пойти?

И как же надо не любить (сожителя или отца?), чтобы такое позволить?


Под страхом смерти. И только?

...Если верить очевидцам (а не верить им нельзя) первый цветной номер газеты (что важно, «Звязды»!) вышел в Беларуси 3 июля 1945 года.

В Гродно была литография. Туда самолетом завезли бумагу, на первой странице отпечатали большой портрет Сталина, потом, и уже в Минске, добавляли текст.

Как раз тогда, во время набора, кто-то заметил, что в отдельных номерах руки у Сталина слишком красные — словно в крови.

В результате журналистам пришлось перебирать весь тираж: нормальные, «правильные» номера газеты — для читателей — складывать в одну сторону, неправильные — под нож — в другой.

Вполне возможно, что кому-то из «сортировщиков» хотелось «ошибиться» и тем самым еще тогда сказать людям правду, или хотя бы намекнуть...

Не сказали. Возможно, потому, что в победном 45-м очень хотелось жить (и, конечно же, не за решеткой). А возможно, просто не видели смысла, так кто бы им поверил — тогда, когда многие не верят до сих пор. 


Знак

В лес — как в храм, хоть обычно смотришь под ноги, ведь хочется же найти — то шмоток земляники, то семейку лисичек... Вверх, на пятнышки неба, на верхушки деревьев глядишь редко, но уже тогда...

Одна женщина рассказывала, как вышла замуж, как в течение двух лет родила двоих детей, и как после этого совсем осунулась — едва ноги переставляла.

Муж тогда запряг коня — отправил ее к врачу, и уже тот — причем не светило — сходу поставил диагноз: пациентка уйти не успела, дверь за собой закрыть, а он уже распинался, спрашивал у медсестры: «А еще позже она прийти не могла?! Онкология же — сто к одному... Последняя стадия!»

Продолжение монолога больная (?!) уже не слышала, так как диагноз «онкология и последняя стадия» был для нее, можно сказать, семейный: от этой болезни и совсем молодым умер брат, от этой же — умирал отец. Страшно страдал...

Дочь вот так не хотела. А потому с плачем залезла в воз, поехала домой, однако по дороге остановилась, отмотала от телеги веревку, сделала петлю, прикидывая, на что бы ее зацепить, двинулась в лес.

Он (божилась!) был абсолютно спокоен: ни ветра тебе, ни шороха! И вдруг... треск: верхушка красивой елки, причем сама по себе, «отъехала» от ствола, немного задержалась в воздухе и грохнулась наземь, под ноги.

Женщина, ничего не понимая, посмотрела на это препятствие, потом на веревку в руках и только тогда подумала:

«А куда это я иду? Что я делаю и зачем? У меня же дома дети!»

Пулей полетела обратно... Сама порастила своих малышей (говорила: «Мне знак был!»), дождалась внуков...

Что интересно, дочь ее в молодости влюбилась в парня — на свою голову, потому что то ругалась с ним, то мирилась... Наконец, утомившись, попросила: «Господи, дай мне знак!»

Ни на что чудесное, как говорила, не надеялась, пошла в кухню, взяла тряпку, чашку от чая, но даже протереть ее толком не успела: одна половинка сосуда осталась в правой руке, другая в левой...


Горошек

Зима — черно-белое кино, лето — цветное, ведь в погожие дни не все ли сейчас в чем-то белом, розовом, васильковом, зеленом, в дырочки, в цветочки, в полоски...

Двое навстречу — девушка с девочкой: очевидно — мать с дочерью, так как у них, можно сказать, одинаково красивые личики, одинаковые голубые юбки, туфельки и маечки в горошек...

А-у, нотариус, заверь копию!  


Каждому свое

Город, улица, впереди пара. Он — широкоплечий, высокий, она — как раз наоборот, но право на парня имеет: подняла свою пухлую ручку, положила ему на плечо.

Идти вот так ей, конечно же, неудобно, потому что рука постоянно съезжает, сползает... Наконец останавливается: девушка за талию обнимает парня, он — соответственно — ее. Идут так совсем недолго, так как теперь уже его рука охотно «едет» вниз — на круглую половинку «персика» (как медики называют лучшее место для уколов)...  

Ей там хорошо лежать, качаться в такт ходьбе — она, рука, нашла свое место ...

Девичья — вы помните — искала плечо. 


По дороге

У Татьяны всего «по два, по четыре, по шесть, по восемь», как говорил юморист, то есть, две коровы, четверо свиней, шесть овец, с «полволоки» огорода... А тут еще сын уехал на заработки , оставил невестку с ребенком. Поэтому свекровь два раза в неделю напаковывает сумки, садится в электричку, едет в город — к внучку.

— Тяжело, — сочувствуем мы.

— Нет, - улыбается женщина. — Я хоть в пути отдохну.


И вся любовь...

У Риты с Сашей ну такая любовь была, ну такая любовь ... Казалось — во веки веков! Но какая-то кошка всё-таки пробежала — расстались, и, казалось, насовсем: девушка вышла замуж за другого, уехала в Америку. Там родила детей, обзавелась престижной работой, домом... Казалось бы, живи да радуйся, что она и делала бы, если бы могла... не вспоминать Сашу.   

Он также о ней не забыл — нашел через годы и социальные сети, признался, что его жизнь как раз наоборот — совсем не удалась: ни семьи, мол (с женой развелся, сына оставил), ни своего жилья, ни нормальной работы, ни денег, ничего...

Рита во всем чувствовала себя виноватой и очень жалела его. Более того по ночам уже думала бросить эту Америку, улететь домой, к Саше — поддержать его, начать с нуля, вместе...

А прежде отыскала каких знакомых (хотя шапочно...), через чужие руки передала ему денег.

Саша, как представляется, не удивился, не возмутился: чуть ли не на следующий день сообщил, что все получил, что купил ребенку обувь и подарки, а на остальные деньги хорошо... посидел в ресторане, на пару со своей бывшей.

Короче, «отчет как отчет» был — во всяком случае честный. Но «спонсору» от нее не легче: ей как тряпкой по лицу...

Получила и сразу же почувствовала, что теперь уже «отболела», что куда-то исчезло ощущение вины и желание подставить руки, что нет — и в помине — той первой любви...

Исчезло даже воспоминание.

Валентина Довнар

dounar@zviazda.by

Выбор редакции

Музыка

Светлана Агарвал: Музыка — это моя душа

Светлана Агарвал: Музыка — это моя душа

Певица воспевает колорит и многогранность белорусской и индийской культур.

Регионы

Брестчина отметила юбилей

Брестчина отметила юбилей

Подарки к празднику и славная история.

Общество

Как люди с инвалидностью меняют мир к лучшему

Как люди с инвалидностью меняют мир к лучшему

Интерес к жизни плюс вдохновение.