В 1998 году «Звязда» была первым и единственным республиканским изданием, которое взяло проблему освобождения белорусского экипажа вертолетчиков, оказавшихся в качестве заложников в западноафриканской стране Сьерра-Леоне, под постоянный контроль.
Экипаж составляли четыре человека: Василий Кульков из Пружан, Иван Мартынович из Слонима, Владимир Чепель (о нем в течение длительного времени так ничего и не удалось узнать: откуда он, где живет) и командир-россиянин из Ярославля Александр Сапожников. (Его жена Татьяна была минчанкой — они имели квартиру в столице и были прописаны в ней. На тот момент временно проживала вместе с дочерьми в Ярославле).
Сведения о вертолетчиках доходили до «Звязды» через многочисленные инстанции, носили отрывочный характер, иногда приходили с искажением или вообще факты исключали друг друга. Мы отслеживали эту историю с середины мая по 7 августа, когда журналист газеты встретил на столичном вокзале двух членов экипажа — Василия Кулькова и Ивана Мартыновича, которые вечером вышли на перрон из тринадцатого вагона московского поезда. До этого они позвонили женам из Гвинеи: их освободили! В фирменной «звяздовской» майке вечером того же дня Иван Мартынович давал интервью тогдашнему каналу ОРТ.
Пилоты попали на работу в африканскую страну еще в 1995 году. Конечно, чтобы заработать, улучшить благосостояние семей. Кто же знал, что поездка в результате обернется многомесячным пленом и потерей всего заработанного... Вертолетчики возили президента Сьерра-Леоне и различные грузы. По несколько раз приезжали домой в отпуск. Путч произошел 25 мая 1997 года, его совершили младшие армейские офицеры. Вскоре заложников перевезли в Нигерию...
Вот что мне рассказал на перроне столичного вокзала о тех днях Иван Мартынович, пока Василия Кулькова оттянули куда-то в сторону встречающие.
— Иван Михайлович, а где ваш третий товарищ — Владимир Чепель?
— Чепель поехал на север Беларуси. У него положение хуже, чем у нас, — он расторг брак. У него вообще все было хуже. Если нас просто украли и увезли в Нигерию, то он с самого начала попал в тюрьму, где мы потом находились...
— Что вам там пришлось пережить?
— В тех местах, где мы были, не любят белых. Мало того, что нас били за то, что мы белые, то нас били еще и за то, что мы русские. Мы говорили, что русские, так о Беларуси они все равно ничего не знают.
— Я разговаривал с вашим командиром, Сапожниковым, он уже дома, передавал вам привет. Так он сказал, что вас не били, не пытали...
— Нас не били постоянно, нас били периодически. Били не за то, что мы что-то сделали, а потому, что так принято в этой стране — бить человека, понимаете? На мне еще остались следы от наручников (показывает руки с темными полосками). Это когда нас обещали вернуть домой из Нигерии последний раз, а вместо этого отправили в тюрьму Фритауна — столицы Сьерра-Леоне. Это уже белые постарались, юаровцы, работающие там...
— Правда ли, что вы были ранены в руку?
— Да, осколок попал мне в руку (показывает снова темную отметину на правой руке). Мы работали на перевозке грузов, раненых — так пришлось...
— Вы принимали участие в боевых действиях? Вас принуждали к этому?
— Понимаете, я не могу сказать, что наша работа была полностью гражданской. Мы пережили четырех президентов. Трудно об этом говорить...
— Сколько вы вообще пробыли в Африке?
— Три года и один месяц. Я очень много видел... Нас просто украли из суверенной страны (речь идет о Либерии, где приземлился вертолет с белорусским экипажем) и мы пять с половиной месяцев жили в Нигерии. У меня Нигерия забрала здоровья больше, чем кто-либо другой. Там я каждый день ждал смерти. Когда мы туда прибыли, нас сразу предупредили, что способов оставить жизнь существует множество. Тебя могут расчленить, сбросить с вертолета и так далее.
— Что там для вас было самым трудным?
— ...Я мечтал там, что если вернусь и приеду домой, поцелую свою землю. Самый сложный вопрос, стоявший там передо мной, — вопрос выживания. Нас держали в неведении в одной из самых больших стран Африки. Незнание довело меня до такого состояния, что на нервной почве у меня отказали ноги, левый глаз стал плохо видеть и др. С нами жили смертники — люди, которых потом убивали. Поэтому в течение пяти с половиной месяцев лично я, не знаю, как мои товарищи, может, им было легче, а я был в худшем состоянии, каждый день ожидал самого худшего. Поэтому я очень рад, что вернулся на родину. Говорят, что Бога нет, но там я поверил, что Бог есть...
Сергей РАСОЛЬКО
Понедельник для Львов — благоприятный день для творчества и новых идей.
Прогуляться по болоту, посетить необитаемый остров.
