Любовь Черкашина: Чувствую себя многодетной матерью

Бронзовая медаль на Олимпийских играх в Лондоне. Еще лет пять назад страна торжествовала: одна из воспитанниц отечественной школы художественной гимнастики достойно представила свою страну на мировом соревновании. Но в том же 2012-м спортсменка заявила об окончании карьеры. Тем не менее, она не смогла полностью отказаться от дела всей жизни и тренирует сейчас будущих «Мелит Станют» и «Алин Тумилович». О том, как это — быть частью большой семьи в спорте и дома, сочетать в себе силу воли и женственность, в беседе наедине рассказала олимпийская призерка Любовь Черкашина.

— Вы строгий тренер?

— Не столько строгий, сколько требовательный. Я понимаю, что если бы я работала в офисе и не подписала или не доделала определенный документ, то всегда был бы шанс сделать это завтра без потерь. Но если я не доделаю упражнение со спортсменом, то завтра он не выполнит его лучше.

— Отношения между тренером и спортсменом — это дочки-матери или руководитель-подчиненный, или это двое взрослых, равных друг другу? 

— Отношения меняются по мере взросления спортсмена. Если это еще совсем маленький ребенок — почти что дочки-матери. Ведь если четырехлетнюю девочку приводят к тебе на занятия, ты являешься для нее определенным абсолютом, которому она доверяет почти так же, как и родителям. В период взросления спортсмены становятся, скорее, подчиненными, потому что иначе их невозможно направить в правильное русло. А если тренируешь уже взрослую спортсменку, вы работаете на равных, как профессионал с профессионалом. Она по одному взгляду понимает, что ошиблась, или когда плохо выполнила упражнение, сразу может сказать: «Я все знаю». Ты нужен ей только для контроля. Такие отношения у меня складывались с моим тренером Ириной Лепарской в ​​последний тренировочный год. 

— Понятно, что спортсмена невозможно представить без силы воли. И это у вас есть. Насколько ее можно совместить с женственностью?

— Силу воли в нас, гимнастках, воспитывают с первых дней занятий, и мы сейчас, тренируя девушек, делаем то же самое. Соревнования никто под твое хорошее настроение переносить не станет. Поэтому в этот день у тебя должно быть все на местах. Никаких бредней и эмоциональных сбоев. Мы обычные люди, всякое бывает, но в момент выступления уникальность спортсмена проявляется в железной хватке и силе воли, когда можешь себя преодолеть и сделать все для того, чтобы победить.

— И это не искореняет женственной сущности?

— Только если подчеркивает. Тем более что у нас вид спорта, который несет красоту. Мы следим за фигурой, делаем макияж, подбираем костюмы. Одним словом — эстетика, источник которой скрывается в женском начале. Хороший пример тому — фантастически волевая Екатерина Галкина. Но кто скажет, что она не женственна?  

Если мужчина должен посадить дерево, вырастить сына и построить дом, то настоящая женщина должна то дерево досмотреть, воспитать сына и поддерживать уют в доме. В общем, такую женщину видно по мелочам в том пространстве и атмосфере, которую она создает вокруг себя. Можно зайти в квартиру и сразу понять, что здесь живет только мужчина. В этом вся мужская сущность: сделать конкретную, глобальную вещь — приобрести квартиру. А вот женская рука в доме сразу заметна — матери, жены, сестры, — по интерьеру, запаху, который витает в доме, атмосфере.

— Появилось больше свободного времени после того, как стали тренером?

— Как ни странно, но его стало наоборот меньше. Надеялась, что все, теперь не буду круглосуточно в зале, поживу для себя. Не удалось, так как профессия тренера диктует, что ты теперь отвечаешь за тех, кто приходит к тебе в зал. Перестаешь думать о своих проблемах и углубляешься в жизнь учеников. Постоянно ищешь выход, как им помочь, волнуешься, кто как выступит. Мысли о тех, кого тренирую, сейчас занимают все мое время. К тренерской работе нужно иметь предрасположенность, так как здесь на полную отдаешься чужим, по сути, людям, пробиваешь для них дорогу. Сейчас я намного лучше стала понимать ту же Ирину Юрьевну Лепарскую, которая иногда могла жестко высказаться в наш адрес. Я сейчас сделала бы так же.

Бывает, ребенок сегодня заниматься ленится, а ты его пытаешься мотивировать, уговорить сделать хоть несколько упражнений. Потом он ногу подвернул, в боку кольнуло — переживаешь. Мать позвонила — надо срочно уехать. И ты постоянно волнуешься за них, как будто это одна большая семья и у тебя девять детей, проблемы которых тебе приходится ежедневно решать.

Полностью изменилась мера ответственности. Раньше я работала на свой результат, проблемы других меня почти не волновали, за нас многое решали. А теперь ты должен своевременно направить спортсмена к врачу, чтобы была профилактика травм, проконтролировать, чтобы ученица дошла до школы, чтобы во время сделали визу... Тренер много за что отвечает.

— Что чувствуешь, когда представляешь перед всем миром свою страну?

— Это на уровне гордости очень приятно. Но когда выступаешь на Олимпийских играх, чемпионате мира, когда все внимание общественности сконцентрировано на спорте, выходишь на арену, начинаешь вся дрожать от волнения. Помню, перед выходом в Лондоне на ковер я стою и думаю: «У меня 30 секунд, чтобы отвернуться и уйти отсюда, и больше этого страха не будет». Но Ирина Юрьевна каменной стеной стояла: иди, выступай, все будет хорошо. 

— Насколько важно, чтобы семья поддерживала ребенка во время занятий гимнастикой?

— Важно, чтобы поддерживала, но при этом не вмешивалась. Я сейчас наблюдаю, что слишком активные родители, которые приводят к нам малышей, не хотят навредить своему ребенку, но делают это. В определенный момент начинают управлять тренировочным процессом, рассказывать тренеру, как что лучше делать, какой купальник для их ребенка больше подходит, когда ему следует отдыхать... Маленький спортсмен в этом случае находится между двух огней: для профессионального роста нужно слушаться тренера, но как же родители? И в этот момент понимаешь, что дальше работать нет смысла. 

— А как вели себя ваши родители?

— Папа относился к моим занятиям спокойно, по-мужски: занимается, значит, все хорошо. Мать была, скорее, помощником тренеров. Она с ними подолгу беседовала по телефону, сути разговора, конечно, мне не передавала, но в итоге направляла меня, особенно в переходные моменты. И даже когда я хорошо выступала, она видела ошибки и говорила о них. Когда болела и была дома, я тренировалась под пристальным наблюдением матери. Она контролировала, чтобы вечером я бегала кроссы, в обед растягивалась, следила за тем, что я ем, советовалась об этом с тренером.

— Вы из многодетной семьи. В то время это была редкость...

— Когда я была маленькой, это, скорее, была не редкость, а сложность. В 1990-е уровень жизни был другой. Мама и папа брались за любую работу. Помню, как мы у матери спрашивали, почему у нас нет масла на завтрак. Теперь я никогда бы такой вопрос не задала, так как понимаю, как зарабатываются деньги. Современные дети не удивятся апельсинам на Новый Год. А для нас это было счастье! Мы делили апельсин — много нас, а он — один! Я была не одна в семье, не избалованная, мне не было стыдно донашивать вещи за старшими сестрой или братом. Несмотря на наше скромное материальное положение, каждый из нас вырос личностью, каждый состоялся в этой жизни. Это прекрасно, когда ты не один в семье. 

Помню, что постоянно просила старших брата и сестру научить меня читать, так как они уже умели, им никогда не было скучно. Поэтому читать научилась рано, уже в 10 лет «проглотила» взрослые произведения: «Анну Каренину» Льва Толстого, рассказы Михаила Зощенко, «Люди на болоте» Ивана Мележа.

У нас есть никем не озвученное, но неизменно действующее правило: на сборы наши девушки, как и мы когда-то, всегда едут с книжкой — или с учебником, если это школьное время, или с художественной литературой. И большинство, кстати, использует бумажный вариант, а не электронный. Помню, как Катя (Екатерина Галкина. — «зв.») зачитывалась в определенный период Эрихом Марией Ремарком, а у Мелитины Станюты вообще была такая коллекция книг, что мы постоянно просили взять что-то почитать.

— Интересно, слава не прошла? Вас до сих пор узнают на улице?

— Моментами — да. В общем, белорусы нация не наглая, поэтому даже когда узнали, то не подходят, только по глазам можно догадаться. В таких случаях сложно остаться самой собой. В конфликтных ситуациях, где нужно отстоять свою позицию, вместо этого пытаешься дипломатично объяснить, что не так. Случается такое, что сначала не узнают, начинают записывать фамилию, поднимают глаза с вопросом: «А, вы та самая Черкашина?» Но теперь это не приносит столько удивления, как лет пять назад.

Звездности у спортсмена в целом и у гимнасток в частности быть не может. Ведь как только она появляется, начинает вредить спортивному результату и жизни в принципе. Ирина Юрьевна всегда сбивала у нас эту гордыню.

— Что для вас настоящий отдых?

— У меня нет деления, где отдых, а где работа. Бывает так, что я тренирую и в определенный момент понимаю, что получаю такое удовольствие, что не чувствую усталости. А вообще люблю быть дома, меня сложно куда-нибудь вытащить. Это получается только у самых близких друзей.

— Но и для этого нужно отыскать время. Есть секрет, каким образом все успевать?

— Захочешь — всегда отыщешь время. С возрастом я многим вещам научилась говорить «нет». Сейчас так много мероприятий, которые делаются для галочки: туда меня уже не затянуть. К тому же я не фанат ночной жизни, и меня увидеть в клубах почти невозможно. Мать тоже не любила шумные застолья, дискотеки, волновалась, когда мы туда ходили. Это не значит, что безвылазно сижу дома. Мы с мужем можем и дома полежать, и на дачу к родителям заехать, и в кино сходить, Витя может поехать на хоккей. Главное — правильно расставить приоритеты. Не могу сказать, что меня стали реже приглашать на мероприятия. Скорее, я стала все чаще отказывать. 

— Соответственно, и времени появилось больше?

—  Больше моего собственного времени, которое я могу потратить на работу в зале или на то, чтобы побыть с семьей. Или просто поваляться и почитать книжку.

— Может ли вас ранить критическое замечание?

— Сейчас очень редко. Раньше — возможно. Я могу ходить несколько дней черной тучей, переживая, и увидит только мой Витя и скажет: «Ну, хватит дуться!» И пожалеет, и поругает, что я не в том настроении. Сыграет на всех гранях, и то чувство пройдет. Но с мыслью, что сделала что-то не так, буду ходить и несколько дней ее переваривать.

— Вы с мужем в браке уже 9 лет. Психологи говорят, что это самое время притирок. У вас так было?  

— Так получилось, что мы всю осмысленную жизнь вместе. Вместе взрослели, учились, набивали шишки, очаг строили. За это время он превратился из мальчика в мужчину-хозяина. Смотрю на мужа и понимаю, что мне так повезло! Не всегда это заметно, но я бываю жесткой. Не знаю, кто еще смог бы сглаживать углы так, как это делает Витя.

— Это и есть счастье.

— Абсолютно! Человек и принимает меня такой, какая я есть, и не пытается меня изменить: все равно бессмысленно. И это взаимно.  

Мы не рассказываем о своих проблемах родным: в начале дали понять семье, что мы — отдельная ячейка. Живем только из собственных подсказок и граблей. Я думаю, что это нас и спасает. Большое счастье быть с действительно родным тебе по духу человеком.

— Вспоминаю, как вы описывали свои эмоции после того, как взяли в руку олимпийскую медаль в Лондоне. Кусок железа...

— Я была поражена этому чувству. В общем, спортсмены делятся на два лагеря: которые восхищаются своими наградами и которые воспринимают их лишь как металл. А сколько за этой кругляшкой сил, слез, переживаний! Все видят только красивую картинку: ты на пьедестале, флаг твоей страны. Но кто видит путь?

Я люблю читать автобиографию писателя перед тем, как прочитать его произведение. Ценность созданного человеком тогда возрастает. Главное ее осмыслить.

Легких медалей не бывает. Просто так чемпионами и призерами не становятся. Сложный путь — предпосылка для успеха. Главное отыскать именно свою дорогу. 

Блиц-опрос

— Жаворонок или сова?

— Сова.

— Какие люди нравятся?

— Все!

— Без чего невозможна ваша жизнь?

— Без собак.

— Утром кофе или пробежка?

— Кофе.

— Дома тишина или праздник?

— Тишина.

— Если футбольный клуб, то...

— «Челси».

— Книга, которую должен прочитать каждый.

— «Повесть о настоящем человеке» Бориса Полевого.

— Какую измену нельзя простить?

— Жизнь учит прощать все.

Вероника ПУСТОВИТ

pustavіt@zvіzda.by