— Ай, мама, да лежи ты, сейчас дома холодно, не надо застилать то покрывало...
— А вдруг кто придет...
Так бывает и в простые дни, не то, что в праздничные. Ефросинья Павловна Ермакова всегда рада людям, вот только с каждым годом гости к бабушке заходят все реже. Оно и не удивительно. Подруги ее уже давно не стало, а сама она на днях отметила 100-летний юбилей. А еще лет 40 назад врачи говорили, что ей не жить...
За последние три-четыре года бабушка не приняла ни одной таблеточки. И врачи говорят, что не нужны они ей. Отлично обходится и без очков. У женщины даже никакой группы инвалидности нет. Как-то ночью бабушка пожаловалась родным: «Сердце млеет». Вызвали скорую помощь, врачи осмотрели: давление 120 на 80, кислородное наполнение хорошее, и кардиограмма в пределах нормы, и говорят: «Бабушке, наверное, скучно стало».
А на днях частушки вспоминала, родные за ней кое-что записали.
— Только последний год она у меня начала сдавать, слышать стала хуже и ходить. Трудно ей на палочку опираться, ей бы ходунки какие, — рассказывает Татьяна Вольскиене, дочь Евфросинии Павловны.
Бабушка приветливо машет мне рукой из своей кровати и очень удивляется, что, оказывается, это к ней корреспондент в гости пожаловал.
— Родилась я в деревне Кривск Буда-Кошелевского района. Мать моя умерла рано — я в седьмой класс ходила. Тиф тогда был... Так я после с братовой жила, помогала ей во всем. Отец в волости служил, — рассказывает Ефросинья Павловна.
Папа ее занимал ответственную должность (главный на районе), следил за порядком, по деревням ездил, а вот своим хозяйством времени заниматься ему не хватало, то родные братья помогали. Но из-за этого семья еще и пострадала. Фрося после школы хотела дальше учиться на учительницу. А в то время для поступления надо было брать справку в сельсовете — девушке ее не дали. Сказали, мол, на отца люди работали.
Сразу после школы девушка пошла на льнозавод. Работа это была тяжелая, грязная, ручная, возвращалась она домой — и нос, и рот пылью забиты.
И хотя важной фигурой был ее отец, жила семья бедно. Как-то обзавелась Фрося пальто, да и того чуть не лишилась, так как отец тогда на нее глянул и бросил: «Отдай лучше детям брата, а ты и так переходишь». Плакала она тогда горько, что ничего у нее нет, а сама же молоденькая. Правда, от сестры Маруты вскоре перепали ей сапожки с мехом — «румыночки». Вот уже девушка и «пофорсила».
О войне бабушка вспоминает, что не все немцы были плохие. Например, она рассказывала о денщике, который говорил, что «война не гуд, война плохо». Рядом с их деревней не было лесов, и враги, которые так боялись партизан, обосновались в деревенских домах, в том числе и в том, где жила Фрося. А девушка в это время хранила ценные документы...
— В то время хотя и жили люди бедно, ни о каких удобствах и льготах не думали, а просто честно работали, — говорит Ефросинья Павловна.
— Некоторые вещи понимаешь с годами. Помню, как поставят что-то на стол, а мать говорит: «А я уже наелась» или «Я позже». А что там после нас поешь — семья же большая (после войны у матери четверо родилось, у нее и медаль есть — «Мать-героиня»). Это она заботилась, чтобы детям хватило, сама не доедала, — вспоминает Татьяна Семеновна. — Наверное, жизнь закалила это поколение. Сколько горя и трудностей пережили люди. У мамы первый муж в войну погиб, и она осталась одна с маленьким ребенком, в первые же дни Великой Отечественной убили и ее брата. Всю скотину враг уничтожил, женщины в плуги впрягались, чтобы землю пахать. На своих плечах льнокостру таскали... И мать же болела, помню, отец говорил: «Пусть я умру, а она живет — хоть детей подрастит». Лет 45 уже прошло, как его не стало. А мать все с нами рядом.
— Так в чем же секрет долголетия?
— Она очень спокойная, добрая, в жизни ни с кем не перессорилась. Мы, как росли, никогда ни на кого голос не повысила. Когда отец расшумится, тихонько выйдет на улицу, перестоит. Ее в деревне все уважали, подруга так и письма сюда слала. Мать моя ей и детей посмотрит, и во дворе подметает, та так и говорила: «Ты, тетя, мне как мать». А то было — сестра ее туберкулезом болела, то мы с матерью ходили за три километра к ней, помогали, белье стирали, реки рядом не было, приходилось воду из колодца таскать. Отцу, помню, это не нравилось, боялся, что она заразится и болезнь в дом принесет. А вон не заражалась. Может, ей с небес теперь все и помогают. Мама, ты с зятем хоть когда ссорилась?
— Да что ты! — возмущается Ефросинья Павловна.
Уже 40 лет, как дочь присматривает за матерью. Ее, 60-летнюю, Татьяна забрала, когда жила с мужем и маленьким сыном в общежитии, в комнате на двенадцать метров.
«Заберите мать, а то умрет», — просили односельчане после того, как в феврале в морозы случайно заметили ее лежащей на кладбище. Тогда не стало младшего сына Евфросинии — Миши. Доброго, искреннего, его все любили. Во время службы в армии парень получил медаль «За отвагу», спасал людей на пожаре. Его хотели в Москве оставить, да парень решил: «Мать одна на селе осталась, дом старенький, мне в Буда-Кошелево квартиру дадут, и я ее заберу». Миша пришел к матери, подарков привез, дров нарубил, обнял, закружил ее, поделился, что жениться будет... и вдруг его не стало.
Несколько раз родные думали, что потеряют любимую мать. В 64 года Ефросинья Павловна попала в реанимацию, врачи уже предупреждали: «Готовьтесь, она не выкарабкается», в девяносто женщина тяжело болела гриппом...
Пока мы беседовали, бабушка начала дремать. Ей уже трудно долго высидеть, тем более что если век за плечами, по ночам часто не спится ... Когда видишь, как дочь заботится о матери, как о маленьком ребенке, невольно находишь ответы на все вопросы, которые еще не успела задать. Чтобы жить долго, нужно просто любить людей. То тепло и свет, которое им даришь, после возвращается.
Елена ДЕДЮЛЯ
Мероприятие проводится на добровольной основе.
Не обнаружить ни секунды равнодушия.
А вместе с ними обучение, соцпакет и даже жилье.
