Вы здесь

Иван Бровко: На играх мама всегда пьет успокоительные


Иван Бровко открыто и с юмором рассказывает о своей жизни в гандболе и за его пределами.

Практически 20 лет он выступает за национальную сборную, а вот в его клубной биографии было не так много команд — минский СКА, «Динамо», украинский ЗТР и немецкий «Мельзунген». У многих именно с фамилией Бровко ассоциируется белорусский гандбол, тем не менее, Ивана с легкостью можно занести в список самых неразговорчивых (с журналистами) спортсменов страны, хотя он всегда был любимцем публики. Сегодня Бровко прервал свое молчание и рассказал о главных этапах своей карьеры, легионерской судьбе и о том, как начинался его путь в гандболе.


— В школе, в классе 3—4-м смотрел, как играют старшие ребята, потом тренер и меня пригласил на занятия. Пришел, попробовал, мне понравилось, хотя тогда мы играли, наверное, во все виды спорта, — рассказывает Иван. — После 8 класса меня уже перевели в другую школу в специальный гандбольный класс.   

— Родители активно принимали участие в вашем становлении как спортсмена?

— Они до сих пор участвуют, ходят на все мои игры, проходящие в Минске. Когда был молодой, у нас даже состоялся разговор о том, что мне не нравится их присутствие на трибуне. Знаю, что на играх мама всегда пьет успокоительные, до сих пор так и не смог ничего с этим поделать, остается только играть как можно лучше, чтобы таблеток было меньше (улыбается). А тогда, в спецклассе, сильно упала моя учеба, поэтому родители были против гандбола, но мне удалось исправиться.  

— Восьмиклассник Иван Бровко отличался чем-то от своих сверстников?

— Был маленьким, худеньким — если только этим. Тренировался, старался, и со временем у меня стало что-то получаться в гандболе. В юном возрасте даже подумать не мог, что эта игра затянет меня надолго. Профессиональный уровень начался где с 17 лет, когда я попал в СКА.

— Как это произошло?

— А вот тут интересная история. После того как мы выиграли серебро на юниорском чемпионате мира, планировалось, что все ребята из нашей сборной, а это, можно сказать, «Аркатрон-2», поступят в одно учебное заведение и продолжить играть вместе. Но, как говорится, что-то пошло не так. Самых перспективных забрали в основу «Аркатрона», а остальным, в том числе и мне, сказали: «Извините, ищите себе клубы». По большому счету мы оказались никому не нужны, многие талантливые ребята тогда закончили с гандболом, наш 80-й год исчез. И в СКА также с распростертыми объятиями меня никто не ждал.

Муж сестры тогда работал в аэропорту, а команда Мироновича летела на какую-то игру, Владимир подошел к Спартаку Петровича и спросил: «Вы Бровко знаете?» Миронович ответил положительно, на что шурин сказал: «Так забирайте его к себе!» Они договорились, что по прилету Владимир придет на тренировку СКА для разговора. В результате Спартак Петрович позволил мне попробовать свои силы в СКА.

— Первая тренировка с армейцами вас, наверное, поразила.

— Конечно, мы тогда с Андреем Курчавым были самые молодые — 17—18 лет, остальным ребятам по 22—23. Встретили нас, как обычно встречают молодых, гоняли по полной программе, по-спортивному воспитывали. Всегда так было. Но когда работал, старался, выкладывался на все 100%, то старшие тебя только поддерживали, а вот если сачковали, конечно, доставалось. 

Вообще, за свою карьеру мне посчастливилось поиграть с великими гандболистами — Константином Шароваровым, Михаилом Якимовичем, Андреем Барбашинским, Андреем Паращенко.

— В СКА впервые начали получать зарплату?

— До этого на сборах нам давали какие-то деньги — суточные, на мороженое можно сказать. А в 17 в СКА я получил свою первую зарплату. Казалось, это такие большие деньги, что я не знал, что с ними делать. Мама с папой вместе зарабатывали примерно столько же. Потом уже начал откладывать на свою первую машину.

— Как сложился ваш первый легионерский опыт?

— Через 5 лет игры в СКА возникло два предложения — Словения и Украина. Выбрал запорожский ЗТР, все же там была возможность избежать языкового барьера, плюс со многими в этом клубе я был уже знаком. Не помню даже название словенского клуба, но знаю, что со временем он развалился, поэтому выбор я точно сделал правильный. В ЗТР довольно быстро влился в коллектив, даже не почувствовал особенно, что это другая страна. В команде были партнеры, всегда готовые поддержать.

— С Германией все было по-другому?

— В Украине предлагали еще остаться, я поиграл там три года, но мне хотелось что-то поменять, к тому же я всю жизнь мечтал играть в Германии, в Бундеслиге. Долго разговаривали с агентом, я был готов на любые условия, даже ехать на просмотр за свои деньги. Так и получилось, было 3—4 клуба для просмотра, но приехал в первый «Мельзунген» и остался там на долгие 6 лет. 

С начала было очень трудно. В первую очередь языковой барьер, дома три месяца ежедневно занимался с репетитором, а когда в Германии меня встретили в аэропорту и что-то начали рассказывать, я не понимал ни слова. Ну и, конечно, у немцев совсем другие менталитет и уклад жизни. Потихоньку влился, привык. Теперь у меня там осталось много хороших друзей.

— А если брать игровую составляющую, все получалось?

— В целом мне понравилось в этом клубе. Когда я пришел, «Мельзунген» только пробился в Бундеслигу и делал там первые шаги. Потом по большому счету всегда был где-то в середине, а сейчас стабильно хорошо выступает. Сразу у меня не было много игрового времени, все приходило постепенно, играл по 15 минут, потом 30. Но были периоды, когда сидел на скамейке и даже на трибуне. Это очень неприятно, трудно преодолеть психологически, но я как-то пережил и добился того, чтобы тренер мне доверял.  

— Почему после шести лет в Германии вы все-таки решили уехать?

— Было много сопутствующих моментов. Пришел новый тренер и начал строить другую команду. Мы поговорили с ним честно и открыто. Он сказал, что я нравлюсь руководству и даже ему, но есть немец, который будет первым номером, еще два молодых будут оспаривать второе место, а я третий в составе на своей позиции. Фактически это значит, что на площадку я выходить почти не буду. На тот момент мне было 31—32, конечно, хотелось еще играть. Было предложение остаться в Германии, я долго думал над этим. Дочь ходила там в детский сад, уже полностью разговаривала на немецком языке, некоторые ее фразы не понимал даже я, поэтому нужно было решать, либо мы остаемся в Германии навсегда, либо навсегда переезжаем в Беларусь. Решили вернуться, потому что всегда хотел жить в своей стране, очень люблю Минск. Когда возвращался, работники на границе меня узнали, увидели перегруженную вещами машину и явно не поняли мой выбор, сказав: «Ваня, все наоборот пытаются уехать, а ты возвращаешься...»

— Так в вашей карьере появилось минское «Динамо». С какими эмоциями вспоминаете тот период?   

— Только с положительными, мне там очень нравилось. Подобрался хороший коллектив, тренерский штаб, руководство, но все изменилось, когда пришел Денич.

— Вы вернулись в родной СКА и не глядя подписали контракт.

— Так оно и было. Я просто спросил, где подписать. И в этом году контракт не читал, когда продлевали. У нас с Павлом Галкиным и Андреем Крайновым было и есть полное доверие.  

— Вы 19 лет подряд выступаете за сборную. Как относитесь к играм за нацкаманду?

— Те чувства, которые испытываешь, играя за сборную, трудно описать словами. За страну выступать всегда трудно, потому что это совсем другая ответственность. 

— «Когда надеваешь форму, ты становишься другим человеком».

— Это мои слова (смеется). Действительно, на площадке и в жизни я совсем разный. В игре становлюсь агрессивным, по-спортивному злым. В жизни я тоже, конечно, не подарок, но, наверное, все-таки менее эмоциональный.

— Иван Бровко — самый известный гандболист в Беларуси?

— Нет, у нас столько олимпийских чемпионов! А если говорить о современности, то, думаю, Сергей Рутенко вне конкуренции.

— А по тому, как вас приветствуют трибуны, кажется, что вы.  

— Просто Сергей не так долго играл в Беларуси. Всегда очень приятно, когда за меня болеют, проявляют симпатию. Спасибо за это. Ко мне и с критикой подходят, отлично на это реагирую, может даже лучше, чем на похвалу.

— После матчей вы всегда первым стараетесь покинуть площадку.

— Да, просто я не люблю повышенное внимание к себе, за годы своей карьеры я к нему так и не привык.

— И очень редко разговариваете с журналистами...

— Это связано с моим характером, не люблю выносить личное и спортивную жизнь на показ. Хотя я пробовал себя в роли журналиста в совместном проекте с футбольным клубом БАТЭ, можно сказать, побывал в вашей «шкуре», понимаю, что неприятно слышать отказ, но не могу ничего с собой поделать.

— Есть мечта в гандболе, которую вам пока так и не удалось осуществить? 

— Я прекрасно понимаю, к чему вы клоните. У каждого спортсмена есть эти мечты — Олимпийские игры, Лига чемпионов. Но надо реально смотреть на вещи, когда они достижимы и когда нет. Бывает так, что мечты остаются только мечтами.

— Были моменты, когда хотелось завершить карьеру?

— Иногда после неудачных игр хочется это сделать, но нужно помнить, что после плохих матчей всегда случаются хорошие, а после них играть хочется еще больше.

— Что сегодня удерживает вас в гандболе?

— Я делаю то, что люблю, думаю, без него мне будет сложно.

— Как-то говорили, что секрет вашего долголетия в спорте — это хорошее восстановление. Какой отдых для вас самый лучший?

— Безусловно, это время, проведенное с семьей. Дома мы стараемся как можно меньше разговаривать о гандболе, потому что его и так очень много в моей жизни, хотя, конечно, без таких разговоров не обходится.   

— Кто сегодня ваши друзья? 

— Я умею находить общий язык с людьми — и со взрослыми, и с молодыми, поэтому общаюсь не только со спортсменами. Из гандболистов в хороших отношениях с Сергеем Рутенко, Андреем Курчавым, который сейчас в Германии, с Александром Поцыкайликом.

— Что значит для вас 37?

— Повышенная температура тела или жара на улице (смеется), но это точно не мой возраст. После плохой игры чувствую себя на все 55, а на самом деле, конечно, я не чувствую себя на свои годы. Конечно, сегодня я восстанавливаюсь дольше, чем молодые игроки, тренеры это понимают и идут мне навстречу, где-то больше дают отдохнуть. Спасибо им за это.

— Что бы вы сказали себе 18-летнему?

— Ничего. Мне кажется, в своей карьере я делал правильный выбор, в том числе благодаря старшим товарищам, принимал верные решения. 

Биографическая справка

Профессиональную игровую карьеру Иван Бровко начал в 17-летнем возрасте в минском СКА. В июне 2002 года в ранге лучшего бомбардира белорусского первенства подписал контракт с украинским ЗТР. В составе запорожцев трижды становился чемпионом Украины. Летом 2005-го перешел в стан новичка элитного дивизиона чемпионата Германии — клуба «Мельзунген». После шести сезонов, проведенных у середняков немецкой Бундеслиги, вернулся на родину, где выступал за столичные «Динамо» и СКА (с марта 2014 года).

В национальной сборной дебютировал 21 октября 1998 года в матче отборочного турнира чемпионата мира — 1999 против сборной Словении. Участник трех чемпионатов мира (2013, 2015, 2017) и трех чемпионатов Европы (2008, 2014, 2016). В 2000 году стал серебряным призером молодежного первенства Европы. 

Дарья Лобажевич

lobazhevich@zviazda.by

Выбор редакции

Культура

Чем в этом году будет удивлять посетителей «Славянский базар в Витебске»?

Чем в этом году будет удивлять посетителей «Славянский базар в Витебске»?

Концерт для детей и молодежи, пластический спектакль Егора Дружинина и «Рок-панорама».

Общество

Время заботы садоводов: на какие сорта плодовых и ягодных культур стоит обратить внимание?

Время заботы садоводов: на какие сорта плодовых и ягодных культур стоит обратить внимание?

Выбор саженца для садовода — тот момент, значимость которого сложно переоценить.

Сельское хозяйство

Как обстоят дела на полях Беларуси на данный момент?

Как обстоят дела на полях Беларуси на данный момент?

Успех зависит от соблюдения отраслевых регламентов и технологий.

Регионы

Бьюти-рецепты XVIII века восстанавливают в Грабовке

Бьюти-рецепты XVIII века восстанавливают в Грабовке

«Императорский» туристический маршрут поможет развивать сельскую территорию.