«Профессия Учителя священна. Учителя, а не продавца знаний в школе»

Что такое образование: услуга, товар или все же жизненная необходимость?  А если и то, и другое, и третье, то где та равнодействующая, позволяющая при минимуме усилий получить максимальный результат? И достижимо ли это?   Как соотносится образование в качестве социального проекта государства и личного бизнес-проекта конкретного гражданина? Об этом и многом другом — в беседе с председателем Постоянной комиссии по образованию, культуре и науке Палаты представителей Национального собрания Республики Беларусь, членом-корреспондентом Национальной Академии наук Республики Беларусь Игорем МАРЗАЛЮКОМ.

— Игорь Александрович, для начала хочу поздравить Вас с  избранием членом-корреспондентом Национальной академии наук нашей страны. Я встречаюсь с Вами не в первый раз, но для читателей  сайта zviazda.by это новый формат. С нашей беседы мы начинаем проект «Пятый этаж». 

Изменения в системе образования сегодня коснулись всех и вызвали бурный отклик в медийном пространстве. В чем острота проблемы, если она есть, и каково ваше видение тех вопросов, которые бурно обсуждаются сегодня?

— За поздравление спасибо. Избрание в  Академию наук для  любого ученого — очень важное событие в жизни. Впереди работа, работа и еще раз работа на благо нашей страны. Теперь перейду к ответу на поставленный вопрос. То, что проблемы отечественного образования вызвали столь бурную дискуссию, на мой взгляд, есть факт зрелости и неравнодушия белорусского общества. Александр Григорьевич Лукашенко инициировал этот вопрос  предельно точно и ясно — образование является  приоритетом в области государственной политики на всех его этапах и оно должно отвечать не только вопросам сегодняшнего, но и завтрашнего дня. 

Национальная система образования — вопрос одновременно и социальный и экономический.  Сложность подходов к его решению заключается в динамике  жизни современного развитого общества.  Инженер-механик 20-30 лет назад и сегодня — это не одно и тоже: новые технологии, автоматизация производства требуют радикальной корректировки тех программ,  которые были до этого. 

— Вы сказали, что система образования касается всех возрастов и категорий граждан. Директор «Артека» Михаил Михайлович Сидоренко — единственный избранный на пост директора трудовым коллективом, однажды заметил: «Я стал заниматься детьми исключительно из страха. Представил мир, в котором пройдет моя старость, и понял, что надо спасать положение». Мне думается, что в этой позиции как раз и заключается разгадка фундаментальности образования в жизни общества. Что Вы думаете по этому поводу?

— Схематично смоделируем ситуацию. Те, кто сегодня пришли в первый класс, войдут в активную экономическую жизнь страны минимум через двадцать лет. То есть плоды управленческих решений, принимаемых сегодня должностными  лицами  в системе образования, будут реально ощутимы за пределами их карьеры, когда они будут на заслуженном отдыхе. Это я отношу и к себе лично. Но останемся ли мы все в стороне от этого, уйдя на заслуженный отдых? Нет и еще раз нет. Смогут ли они зарабатывать на наше содержание – пенсии, систему здравоохранения и так далее? Давайте говорить без пафоса и высоких слов. Беларусь – небольшая европейская страна, живущая в тренде европейского развития: со стареющим населением, ростом продолжительности жизни, низкой рождаемостью. Это факты, известные всем. Но и это не все.  Мы — страна небогатая природными ресурсами, в отличие от России и Казахстана у нас нет «подушки безопасности» в виде природной ренты, получаемой за счет продажи сырья. 

Для того, чтобы выровнять положение и чувствовать себя на равных в системе экономического партнерства, мы должны  хотя бы на шаг опережать их в системе образования. Другого ресурса у нас нет. Я лично так рассматриваю задачи, поставленные Президентом по совершенствованию системы образования.

Есть и другой аспект при решении этой задачи, который вытекает из того, что я уже сказал. Мы можем построить какое-либо предприятие, четко рассчитать бизнес-план, детально предусмотреть все издержки и риски, найти рынки сбыта и так далее. Но при этом можем и ошибиться. Такое бывает, современная экономика сложна и непредсказуема,  это случается во всех странах. Но в системе образования ошибаться нельзя. Это понимают, надеюсь, сегодня все. По этой причине и споры столь  острые, и оценки и предложения радикальные. Но это наша с вами реальная жизнь.

— Много споров сегодня о судьбе гимназий.  Экзамены в пятые классы могут отменить, а прием будем осуществляться по прописке. Насколько это решение оправдано с  Вашей точки зрения, и что  парламентская комиссия будет предлагать по этому вопросу?

— В 2004 году у нас при поступлении в вузы было введено централизованное тестирование. Эта система контроля знаний  появилась не сама по себе, она была опробована в качестве эксперимента на протяжении трех лет в некоторых столичных университетах.  Ее критиковали, приводили доводы о ее несовершенстве. Но что  получилось в результате? Вы можете привести пример хотя бы один коррупционный скандал при поступлении в вузы за это время? Я — нет. И это серьезный довод в ее пользу. Она сняла социальное напряжение, все разговоры о «блате» при поступлении в вузы  ушли в прошлое. Именно результаты тестирования показали, что уровень подготовки в средней школе оставляет желать лучшего. Сегодня критиков этой системы почти не осталось. Да, в экономике появилась новая,  практически никем не просчитанная  в количественном отношении услуга — репетиторство. Практика показывает, что при всех колебаниях  в экономической жизни страны и доходах населения стоимость репетиционных услуг стабильна, а в этом году по математике и физике даже выросла — примерно на двадцать пять процентов. В   обществе  есть понимание ценности образования как основы будущего каждого молодого человека.

Мы с вами беседуем в Минске. Сколько гимназий в центре города, например, в районе площади Победы? Три - четыре. А можно ли набрать туда детей по прописке? Ответ очевиден. Берем спальный район. В нем одна гимназия и пять школ. Как проводить набор детей? Четная сторона улицы идет в гимназию, а нечетная — в обычную школу?  Каков критерий и кто его определяет? Предлагается множество вариантов: собеседование,  итоговый средний балл за  прошедший учебный год в средней школе и так далее.  На первый взгляд все хорошо и продумано, но нет главного – количественного показателя, все субъективно и находится вне зоны контроля. А это значит, что в реальной жизни социальное напряжение в таком тонком вопросе, как образование детей, неизбежно.

Нужен независимый экзамен с независимой проверкой. В системе поступления в гимназии меня заинтересовал факт высоких проходных баллов в гимназии. Практически все дети сдавали экзамены на 9-10 баллов, но в пятом классе результаты начинали лавинообразно падать.  Первое, что пришло в голову — что-то здесь не так при сдаче экзаменов. Но все оказалось гораздо проще. Есть сборники диктантов по белорусскому и русскому языку, сборник задач по математике. Из них выбирается один из вариантов при поступлении.

В течение года родители заучивают многократно, почти наизусть, все задания. Мне рассказывали, что одна из мам,  ожидавшая ребенка на крыльце гимназии во время сдачи экзамена, услышав номер варианта,  точно и четко рассказала условие задачи и вариант ее решения.  По сути, экзамены стали откровенной профанацией, наряду с оценкой работы нужно ставить оценку за усидчивость ребенка и настойчивость родителей.  В этом случае интеллект не просматривается. 

— Но единая программа в школах и гимназиях на базовом уровне и отмена экзаменов после четвертого класса при поступлении в гимназии, по мнению руководителей министерства образования, предполагала снятие элитарности и выравнивание возможности для всех учащихся. Как быть с этим?

— Здесь есть некоторая подмена понятий. Мы должны создать равные возможности  при поступлении детей в гимназии и исключить  конкурсы кошельков родителей. Это будет справедливо и демократично. Но демократия, по образному выражению Маргарет Тэтчер, это еще и право на неравенство.  Давайте примем тот факт, что  на самом деле люди не все одинаковые. Сама система выставления школьных оценок  предполагает градацию  по неравенству в зависимости от усилий учащегося и его способностей. 

Гимназии  должны не только остаться и развиваться, но и выступить локомотивом всей системы школьного образования страны. Я понимаю, что моя позиция вызовет множество критики.  Для убедительности приведу  пример из системы здравоохранения нашей страны.   В начале нулевых годов  там началась модернизация. При всех критиках она сегодня признана одной из лучших на постсоветском пространстве. А что было в основе? Элитные учреждения в виде республиканских научно-практических центров, многие из которых находятся на мировом уровне.   Когда к нам приезжают коллеги из России, в пылу дискуссий  на темы здравоохранения я предлагаю им назвать любой районный центр и поехать туда в районную больницу. В неформальных беседах успехи в этой отрасли Беларуси признаются практически всеми.

— Школьные учителя жалуются на то, что  вместо подготовки к  урокам им приходится заполнять огромное количество бумаг и отвлекаться на  организацию и участие в разнообразных мероприятиях.  Как решить эту проблему?

— Во всех этих разговорах много эмоций и мало конкретики.  Школы — государственные учреждения, и бюрократию никто не отменял. Для этого есть администрация школ, она взаимодействует с местными органами власти, ведет переписку и осуществляет взаимодействие.  Люди за это деньги получают, и это входит в круг из обязанностей.  Однако реальная жизнь гораздо проще и прозаичнее: то, что должен делать чиновник управления или отдела образования, с легкостью перекладывается на директора или завуча школы, а те в свою очередь делегируют поручения учителям.

Чем ниже уровень подготовки управленца в системе образования, тем  больше документооборот – это не мое мнение, это основной закон бюрократии.   

И пока не будет нормативного документа, регламентирующего документооборот  в школах, этот вопрос останется неразрешимым.  Нужно принять внутриведомственный нормативный документ, определяющий, какие документы должен иметь и вести учитель-предметник, какие должен иметь классный руководитель. Все остальное запретить и на этом поставить точку.

Другой вопрос, что считать бессмысленными мероприятиями? Поход в музей, на спортивные соревнования, в театр? Школа помимо образовательной функции  является еще и институтом социализации. Подчеркиваю, не воспитания, а социализации. Воспитывает среда, именно поэтому родители и стараются отдать своих детей в элитные гимназии. Не по причине того, что там лучше учат, а  по характеру и содержанию той среды, в которой будут находиться их дети.

— Процитирую одного известного педагога-репетитора, одного из самых активных участников обсуждения проблем образования в социальных сетях: «Мы считаем, что самая большая проблема нашей системы образования — бедственное положение школьного учителя… Начальство всех уровней требует выполнения поручений, родители учеников часто предъявляют неадекватные требования, сами учащиеся хорошо знают свои права, но игнорируются права педагога…  Сегодня в Беларуси он – один из самых несчастных людей». Ваше мнение на этот счет?

— Сама постановка вопроса не предполагает диалога.  Я учитель в третьем поколении по матери, по отцу — во втором, и тяга к школе, любовь к ней, равно как и знание ее изнанки у меня на уровне родового инстинкта. Но я еще и отец. Что такое неадекватные требования родителей? Помимо того, что они являются родителями учеников, они еще являются и налогоплательщиками, то есть содержат школьных педагогов. Любой нормальный родитель на конфликт со школьным учителем не пойдет, потому что знает, что его ребенок  является заложником ситуации. Как у нас умеют в школе затравить ребенка, все мы знаем, давайте смотреть правде в глаза.  Традиционно учительское сообщество крайне пестро и разобщено — это особенности творческих и педагогических коллективов, но оно моментально мобилизуется и проявляет корпоративную солидарность, когда речь идет о конфликте родителей с тем или иным учителем. И даже если учитель согласен с родителями или ребенком в той или иной ситуации, то он предпочитает остаться в стороне от конфликта с коллегой — ему работать в этой школе. Назовите хотя бы один пример, когда школьный учитель за некачественную работу  был наказан. Я таких примеров не знаю.

— Читаю дальше: «У учителя должен быть только один документ, который он обязан вести — классный журнал. Все остальные документы — все без исключения — должны проходить мимо учителя».

— А как быть с планом проведения или конспектом урока? Наши учителя поголовно столь гениальны, что им не нужен конспект, и они могут по памяти вести любую тему своего предмета?  Следует признать тот факт, что за последнюю четверть века многие наши школьные педагоги стали считать контрольную функцию в своей работе основной — они проверяют, как подготовил ученика репетитор или родители. Есть и такие случаи, когда школьники скрывают от учителя тот факт, что пользуются услугами репетитора: себе дороже — учитель-предметник может перед всем классом «доказать», что только он знает свой предмет. А выражение «Бог знает на пять, я на четыре, все остальные на три» в разных вариациях, учитывая десятибалльную систему, знают не только  сегодняшние школьники, но и их дедушки и бабушки. 

Снобизм всезнайства и своей исключительности в учительской среде сегодня расцвел, как никогда. Профессия Учителя священна. Но Учителя,  а не продавца знаний в школе.

— Еще два вопроса, которые вызывают критику: сборы денег, именуемые в народе поборами и обязательная подписка на периодические издания. Как решить эту проблему?

— Сборы денег в школах — тема не новая. Локомотивом этого процесса, как правило, выступают актвные родители. В какую бы школу или класс вы не пришли,  в нем всегда найдется гиперактивная мама, которая самостоятельно предложит себя в родительский комитет и по каждому удобному и неудобному случаю будет предлагать собрать деньги: поздравить учителей с профессиональным праздником, на Новый год, 8 Марта и так далее.  И попробуйте откажитесь сдать деньги — у вас есть заложник — ваш ребенок.  На родительском собрании в течение пяти минут она отчитается о расходе денег и предложит обсуждение, которого не будет.  А дальше все это переходит в привычку.

Как решить проблему? Просто, ясно и понятно — запретить сборы наличных денег, кроме оплаты детей за самих себя при разовых посещениях музеев, театров и других  классных мероприятий, которые требуют оплаты.  А если у кого-то есть желание и возможность помочь школе, то для этого есть расчетный счет попечительского совета.

С  печатными СМИ тоже не вижу проблем. К этому вопросу министерство образования не имеет никакого отношения, это инициатива местных органов власти. Нет такого понятия, как обязательная подписка для конкретного человека.  Газеты и журналы — такой же товар, как и все остальные. Нужно запретить на уровне местных властей  заниматься такого рода акциями. Это раздражает и унижает людей. Можно заставить подписаться, но как заставить читать?  Для того, чтобы быть популярными и интересными вовсе не обязательно быть желтыми или оппозиционными. Журналистское сообщество, переболев, найдет свое место в электронных СМИ, а печатные издания, как и во всем мире, приобретут черты респектабельности и  обязательно найдут своего читателя.

— Не менее актуальной темой на сегодня является вопрос о сокращении сроков обучения в высших учебных заведениях. Насколько это оправданно,  и не получится ли так, что через несколько лет придется все пересматривать заново?

— Еще раз повторю, в вопросах образования не должно быть ошибок, это может слишком дорого нам всем обойтись. Хотя вопрос о сокращении сроков образования, пересмотре программ родился не сегодня.  На мой взгляд, здесь есть одна психологическая ловушка. За последние 25 лет при  переходе к рынку и либерализации системы образования (прежде всего, я имею в виду систему платных услуг) у нас появилось  огромное количество частных вузов, готовящих специалистов гуманитарного профиля.   Высшее образование стало абсолютно доступным. Чего греха  таить, в условиях демографического спада,  учили всех, кто пришел. Многие учебные заведения, дающие среднее специальное и среднее техническое образование, — колледжи (в советское время их называли техникумами) — давали  уровень знаний и навыков на порядок выше, чем некоторые высшие учебные заведения. 

Но этот  тот случай, когда я категорически против любых административных запретов и сокращения  отдельных вузов — их сократит сама жизнь.  Вспомните, еще пять лет назад во всех видах общественного транспорта висели рекламные афиши с призывами идти учиться в медицинские колледжи. Больницы и поликлиники столицы искали выпускников девятых классов, уговаривали получать профессию медсестры, подписывали договоры и платили стипендии. Брали практически всех — с четверкой по десятибалльной шкале по биологии. А что сегодня? Конкурс в медицинские учебные заведения на уровне 8,5 – 9 баллов. На пекаря, кондитера, повара в средние учебные заведения конкурс выше, чем в вузы. У людей изменилось отношение к образованию, многие стали адекватнее относиться к самим себе и выбирают профессии, обеспечивающие системы жизнеобеспечения.

К вопросу сокращения сроков обучения, особенно по техническим специальностям, нужно подходить осторожно и не торопиться.  В потоке обыденной жизни  мы воспринимаем цифровую революцию как нечто естественное. Сотовые телефоны, планшеты, новые виды компьютеров стали обыденностью. Но цифровая революция приходит и в реальный сектор экономики. Еще раз повторю то, что сказал в самом начале: инженер-механик, инженер-энергетик, да и  рабочий тридцать лет назад и сегодня не одно и тоже.  Высшая математика в наше время стала как никогда материальной силой и служит базовой основой для всех технических специальностей. Я не беру на себя смелость сказать, как и на сколько нужно пересмотреть программу по точным наукам, для этого есть специалисты высшей школы и академии наук. Но то, что она требует детальной и точной проработки, сомнений ни у кого не вызывает. 

Мы не можем сегодня предсказать, какие сегменты экономики станут востребованными и как они будут развиваться в будущем, что станет их основой.  А это означает, что первичная университетская подготовка должна быть фундаментальной.

Помимо профессии, вуз должен давать  максимальную информоемкость для каждого обучающегося и прививать  навыки практического воплощения полученных знаний в жизнь.

Современная экономика предполагает непрерывность образования на всем протяжении трудовой деятельности, к примеру, как у врачей. Много вопросов  сегодня есть и к последипломному образованию, его качеству и так далее.  И если первичный уровень знаний, полученный в университете, низкий, то  как можно с молодыми управленцами обсуждать,  к примеру, методологическую теорию для принятия решений Георгия Щедровицкого или интегральную философию Кена Уилбера с привязкой к конкретному региону или предприятию?

— Последний вопрос:  что такое  современная школа лично для Вас и какова в ней роль учителя?

— К вопросам образования мы зачастую подходим с точки зрения своего опыта. Те знания, которые нам кажутся вполне естественными и простыми  в свое время для нас были загадкой и открытием. И ключ к этой загадке дал учитель.  Проходит время, многие выпускники по уровню образования на порядок превосходят своих  учителей. Но именно учитель стал для всех и каждого тем волшебником, который открыл путь в страну знаний. В этом смысле профессия учителя для меня сакральная. Школа — очень сложный механизм и испытание для всех – детей, родителей, учителей. И в этом сложном механизме мы порой пытаемся не учить своих детей, а учиться заново сами. 

Проблема школы, на мой взгляд, сегодня совершенно в другом — наши дети не перегружены, они просто не заняты.

Отсюда пустое времяпровождение за компьютером, сколиозы и все прочие прелести, о которых говорят врачи. Наши дети отличаются от нас. В современном жестком и непростом мире у них проблем больше, чем во время нашего детства. Помимо учебы они решают и сложные социальные задачи: взаимоотношения со сверстниками, учителями, родителями.  Это их время, а наша задача помочь им занять свое место в этом непростом мире.

Беседовал Игорь КОЗЛОВ

Партнер проекта «Пятый этаж» — Замковый комплекс «Мир»