Последнее десятилетие команда «Белорусские ястребы» ни с одних международных соревнований не возвращается без медалей. Как это удается белорусским парашютистам, которые выполняют прыжки в горах и над морем, в пустынях и степях, приземляются на воду и сушу и побеждают законодателей этого вида спорта, рассказал начальник команды, многократный призер чемпионатов мира и Всемирных авиационных игр по парашютному спорту Геннадий Клишевский.
— Купольную акробатику, которой занимается команда «Белорусские ястребы», называют самым экстремальным видом парашютного спорта...
— Мы с этим не согласны, но другие парашютисты говорят именно так. Если все рассчитано и отработано, это осмысленный риск, а не экстрим. Да, купольная акробатика — тот единственный вид парашютного спорта, где не используются страховочные приборы. Во всех остальных они есть и позволяют приземлиться, даже если потеряешь сознание — устройство раскроет запасной парашют. В нашем виде настолько велика личная скорость парашюта, что прибор может сам автоматически сработать.
— На какой высоте вы выполняете элементы?
— 2200—2500 метров. Если в диапазоне от 2500 до 1000 метров облачность, организаторы могут поднять высоту десантирования. На чемпионате мира, который проходил в России, нам пришлось прыгать с четырех тысяч метров. Хочу заметить, что на спортсменов это обстоятельство никак не влияет — мы готовы к любым неожиданностям. На групповой пилотаж парашютистов отводится 120 секунд от момента отделения от воздушного судна. За эти две минуты четыре ротатора, как называют спортсменов, успевают выполнить более 20 перестроений, далее приземление. Работу в воздухе снимает оператор, он тоже член команды, а затем по видеосъемке ее оценивают судьи. Весь прыжок длится около трех минут.
— Есть ли место волнению или даже страха в это время?
— В самолете и особенно в воздухе — ни в коем случае. С волнением нужно справиться на земле. Я своим молодым спортсменам говорю: на соревнованиях у тебя нет ни имени, ни фамилии, ты просто номер в команде, за тобой — страна. Да и некогда пугаться — все происходит очень стремительно. Время на реакцию у спортсмена — 0,2 секунды, когда ты должен почувствовать, что партнер по команде закончил перестроение и начать свое. Все работают быстро, четко, слаженно. Если верхний ротатор начнет перестроение, а нижний еще не закончил свое, команда получит штраф.
— В воздухе вы, как капитан, подсказываете что-то партнерам?
— Некоторые команды используют переговорные устройства, мы — нет. Во-первых, это не дешево, во-вторых, мы настолько чувствуем друг друга, что по взгляду видно, есть ли у товарища по команде проблемы.
— Нештатные ситуации случаются?
— Конечно. Одна из таких у меня произошла в 2005 году на чемпионате России по купольной акробатике в городе Борки. Мы с партнером по команде «завязались» в небе, мой парашют завернул ему руки и освободиться не удалось. Начали решать, что делать. Несмотря на то, что времени немного, нужно сохранять выдержку и спокойствие и не паниковать.
Главное правило — держи до последнего, поскольку отвечаешь за товарища. Меня держал парашют партнера, который был надо мной. Приняли решение, что я буду отцепляться на высоте 600 метров. Я отцепил свой парашют и раскрыл запасной. У меня тогда было немного опыта — около 500 прыжков, но все получилось. На тех соревнованиях мы, кстати, взяли два серебра, а я выполнил норматив мастера спорта. Безусловно, если такое случается во время выступления, это проблема команды — фигура судьями не засчитывается. Но у каждого спортсмена хоть одна отцепка в жизни должна произойти, парашютист должен уметь вести себя в этой ситуации. В общем, скоростные парашюты не прощают ошибок.
— Неужели всегда полностью удается справиться с чувствами?
— Лично я боюсь только одного — подвести команду. Понимаешь, что уже взрослый спортсмен, и чувствуешь, что ты не имеешь права на ошибку. Молодежь потом на видео увидет и скажет: а наши старенькие тоже ошибаются (улыбается).
— Долго ли занимаетесь парашютным спортом? Сколько на вашем счету прыжков с парашютом?
— Сейчас — более 4880. Мой первый прыжок с парашютом был зимой 1997 года. Помню, что страха не было. С 1998-го начал заниматься в аэроклубе на Боровой. В 2001 году окончил авиационный факультет военной академии и попал на авиационную базу в Мачулищах. Через два года там возглавил поисково-спасательную и парашютно-десантную службу. С 2002-го я в нештатной спортивно-парашютной команде Военно-воздушных сил и войск противовоздушной обороны. С 2006 года являюсь капитаном «Белорусских ястребов».
— А начиная с 2008-го ваша команда со всех соревнований возвращается с медалями...
— Да, наши парашютисты — пятикратные бронзовые призеры чемпионата мира, двукратные серебряные призеры Кубка мира, бронзовые призеры мировых авиационных игр. Лидерство последние три года держит французская команда, это законодатели парашютного спорта. Вторая обычно Россия, третья — Беларусь. Нельзя сбрасывать со счетов американскую, китайскую, шведскую команды, не так давно появился серьезный игрок — катарская сборная. В купольной акробатике, как ни в какой другой парашютной дисциплине, многое зависит от техники, на которой мы выступаем. Если ежегодно будет появляться новый парашют, будут расти и результаты. Американцы и французы в этом лидеры. Ни в Беларуси, ни в России нет таких серьезных компаний, которые могли бы разрабатывать парашюты с новейшими технологиями. И наша команда, и российская выступают на американских.
Парашюты, кстати, выдерживают около тысячи прыжков, через три — три с половиной года приобретаем новые. Недавно получили новые парашюты «Шторм». Их площадь всего 89 квадратных футов, поэтому они более скоростные. Соответственно, меньше времени остается на ротацию: если раньше за 90 секунд строили 21 фигуру, то сейчас где-то 23. В прошлом сезоне немного их опробовали, подготовили в основной состав двух парней. В 2018 году пройдет чемпионат мира в Австралии, полагаю, что выступим там неплохо.
— Несмотря на сильных соперников и лидеров, которых вы перечислили, «Белорусские ястребы» не раз их обходили...
— Выигрывали у французов, когда у них обновлялся состав. После этого, кстати, их команду полностью расформировали. Там жесткие подходы — если не победа, команду умножают на ноль. Обыгрывать соперников удается даже при том, что у нас всего 100—200 прыжков в год, у россиян — около тысячи, а у тех же катарцев — около двух тысяч. Зато мы сильнее духом. И доказали, что можем поддерживать свой уровень и совершенствовать его. Я очень горжусь своей командой, это тренер Петр Григорович, парашютисты Евгений Рыбка, Сергей Сивицкий, Александр Мороз, Сергей Хлябич, Алексей Погребан, Александр Гришукевич, Виктор Забело, Иван Годованник. Если бы прыжков было в два раза больше, могли бы готовить больше молодежи и чаще обновлять состав.
— При этом наша команда нештатная...
— Да. Мы все в первую очередь спасатели, а спорт — это совершенствование нашего профессионального мастерства. На дежурстве мы в постоянной боевой готовности оказать помощь воздушным судам в случае, если они будут терпеть бедствия над нашей территорией. И на соревнованиях мы предоставляем Беларусь и Военно-воздушные силы и войска противовоздушной обороны. Как спасатели, мы, кстати, отрабатываем посадку не только на сушу, но и на воду — на специальных парашютах.
— В каких экзотических местах вам приходилось выступать?
— Трижды — в Дубае. Наследный принц династии эмирата Дубай, шейх Хамдан бин Мохаммед сам занимался парашютным спортом, поэтому все было организовано на высоком уровне. Соревнования проходили на острове Пальм. На воде был построен специальный аэродром. Другая часть участников выступала в пустыне, которую за несколько дней превратили в зеленый оазис: трава, даже пальмы, которые создавали тень для спортсменов и зрителей, и здания из стекла, где мы могли укладывать парашюты. Соревнования в пустыне, кстати, имеют свою специфику. Если обычно высоту мы на глаз определяем, то там смотришь на дюны, песок и никак не можешь понять, сколько осталось до земли, приходится сверяться с высотомером. Отличный уровень организации в Чикаго, Голландии, итальянском Турине, где проходили Всемирные авиационные игры в 2008 году. С тех соревнований, кстати, мы привезли первые медали для Беларуси. В Турине рядом с аэродромом начинаются Альпы. Так что прыгали с самолета между ущельями в горах. В степи, в Татарстане, проходили соревнования, там своя красота. Так же, как и в Туапсе, где в воздухе мы работали над Черным морем, а приземлялись на сушу. Красивые прыжки получаются над облаками, когда ими скрыта земля.
— Успеваете это замечать?
— Во время соревнований — нет. Поэтому даже можешь не вспомнить, какой по счету прыжок. Наибольшее удовольствие и прилив адреналина чувствуешь от тренировочных прыжков на ротацию, когда всей командой приземляемся и чувствуем, что отработали на 100 процентов.
Елена КРАВЕЦ
А вместе с ними обучение, соцпакет и даже жилье.
«Мы заинтересованы, чтобы к нам приезжали».
Беларусь — один из мировых лидеров в области добычи и глубокой переработки торфа.
