Путешествие в Беницу

Название статьи не придумывалось автором в долгих творческих муках, а было в одно мгновение одолжено у Игнатия Ходько. Такой заголовок имеет зарисовка в его остроумных «Записках квестора».

Начитавшись однажды под вечер ходьковских историй о Беницком костеле Святой Троицы и покойном Коцелле мы, ночь под впечатлениями не спавши, двинулись следующим же утром в ту самую Беница, тем самым Виленском трактом...

...с той лишь разницей, что герой Ходько шел пешком и из Вильнюса, а мы ехали на колесах и из Минска. Значит, двигались навстречу, хотя и через двести лет.

Герой Ходько, предупрежденный о мародерах-французах, которых в его времени достаточно, подбадривает себя: «Кий в руку взял и с именем Божиим потихоньку, per pedes Apostolorum, следами Апостолов, марш!» Мы тоже себя подбадриваем, но по другой причине. Все из-за вечерних чтений, из-за той зарисовки, в которой пан писарь рассказал господину квестору «интересную вещь». Будто костел этот, Беницкий, построен на месте, где внезапно остановились лошади, перед тем сильно чем-то испуганные. В телеге, запряженной этими лошадьми, ехал откуда-то в свое Молодечно Михал Казимир Коцёл (так, по крайней мере, у Ходько, хотя Коцелл — тоже правильно). Когда в бешеном лету испуганных лошадей лопнули удила, а кучер упал с козел, Котла (или Коцелла) охватил ужас. Не имея уже надежды на спасение, он лихорадочно пообещал Богу, что на том месте, где остановятся лошади, возведет храм. Как только дал такое обещание, лошади будто чьей-то сильной рукой были остановлены.

Пан Коцелл костел возвел. Вот он, памятник архитектуры самого начала XVIII века, — стоит, на замок заперт, на двери  вывеска о том, что охраняется государством. Голубовато-зеленые купола небу радуются: здесь звучат небесные органы. Свои же органы Троицкий костел в Бенице давно потерял, и стены его, неприступные внешне, такие на самом деле беззащитные... Но что пан Коцелл? Прожив еще долгие годы, соорудив вокруг костела монастырь и отдав первый и второй бернардину, он, когда уже засобирался в путь необратимый, приказал нарисовать себя в полный рост, рядом столик, под столиком сундучок открытый, а в нем сумки с пометками, сколько в какой денег. Портрет висел над кроватью пана Коцелла до самого конца его жизни, а под головой всегда лежало распоряжение: как пан Коцелл умрет, портрет перенести в костел и повесить над подвалом. Обозначенные на сумочках суммы спрятать в могиле. Взять их оттуда можно только на восстановление храма, если с ним, не дай Бог, что случится. Пан Коцелл, лежа в могиле, сам, мол, будет охранять деньги от алчных намерений.

Судя по тому, как выглядит костел Святой Троицы сегодня, как разрушено пространство под сине-зелеными куполами, за неприступными внешне стенами, тот случай, на который оставлял деньги пан Коцелл, давно пришло. Но разве где-либо обойдется без алчных намерений? Деньги пытались забрать раньше. Пан Коцелл тогда еще защищал их. Согласно рассказу господина писаря, предназначенному для ушей господина квестора, героя Игната Ходько, однажды сгорела на беницком монастыре крыша. На монастыре, не на костеле. Но отец посчитал, что и на такой ремонт можно из могилы инвестора немножко взять. Отцы и братья бернардинцы, несколько человек, темной ночью, чтобы никто не был свидетелем, при закрытых церковных дверях, с одной лампой, помолившись и окропив могилу, начали ее вскрывать. Конечно, у них по коже побежали мурашки. (Такие же мурашки бегали, наверное, и по нашим современникам, которые принимали костел в Бенице за объект своих экстремальных приключений, едва узнав, что антураж его подвалов ничем не хуже антуража впечатляющих экшенов вроде «Лары Крофт» или «Мумии»: разбросанные там и сям надгробные плиты, подписанные латиницей, остатки человеческих костей, черепа... То, что осталось от разграбленных могил представителей родов Коцеллов и породненных с ними Швыковских... То, что осталось от них самих... Будто так и хочется тем, кто выкладывает чудовищные фотоотчеты с посещения Беницы во вседоступный долготерпеливый интернет, чтобы когда-то и их остатки вместе с остатками их детей и внуков стали вот такими реквизитами для щекотания чьих-нибудь нервов. А все, господа, старые предания.)

Вы, конечно, спросите, что было дальше с могилой Коцелла и бернардинцев. Ксендз окропил плиту, уже приподнятую над могилой, прежде чем под нее заглянуть. Но в этот момент лампа выпала из руки того, кто держал ее, и со звоном разбилась, могильная плита упала на место, и треск оглушил отцов и братьев ордена. Упали они, как обморочные, но каждый после вспоминал, как над ухом пронеслось шепотом сказанное: «Requiescat in pace!» Это пан Михал Казимир Коцелл сам над собой произнес напутствие лежать дальше в могиле в вечном покое. Не получилось...

Ходьковские «Записки квестора» из серии «Литвинских рисунков», в которых сохранена «память об обычаях и добродетели обедневшей шляхты», названы «источником настоящего сокровища, незамеченным и заброшенным». В тот день в Бенице мы коснулись именно такого настоящего сокровища — незамеченного (неоцененного) и действительно заброшенного.

На прежней карте Ошмянского уезда Беница обозначена как крупный населенный пункт. Где-то здесь и стоял некогда по-старосветски красивый усадебный дом, воплощенный на рисунке Орды. В нем размещались библиотека, архив и художественная галерея. Большие «сени» вели в зал с полуколоннами, а вправо и влево шли комнаты с высокими потолками и печами «на ножках». В правом крыле располагался «мемориальная» комната: здесь ночевал Наполеон. Он прибыл в Беницу из Молодечно 22 ноября 1812-го, в 15 часов, чтобы назавтра в восемь двинуться дальше, на Сморгонь. Свита побежденного императора, ночуя в противоположном крыле, оставила на дверях спальни свои фамилии. После те двери покрасили, а позже заменили на новые. Так пишет Чеслав Янковский, чью книгу «Уезд Ошмянский», изданную в 1896 году, следует читать перед путешествиями по этой интересной земле не только потому, что ее прошлое предстает перед глазами абсолютно реальными образами, но и потому, что прочитанные строки, пронзая насквозь и ум, и сердце, эту бывшую реальность, не вредя ей, романтизируют.

Романтикам

Герой Игнатия Ходько, будущий беницкий квестор, шел, как читатель помнит, из Вильнюса. Значит, держался Виленского пути. А по нему кто только не проходил и не проезжал. Список тех известных и славных, чьи ноги касались знаменитой дороги Минск-Вильнюс, приведен на установленном в 1979 году памятнике, на который, приезжая в Беницу с Минской стороны, нельзя не взглянуть. Остановитесь, господа, как увидите указатель «Мясота». Деревня Мясота расположена немного в стороне от дороги, а при самой дороге — четыре больших камня, на них вывески, на вывесках — карта и много фамилий. Поразит ли вас то, что этим вот путем перемещались то по нашему миру Симон Будный, Денис Давыдов, Тарас Шевченко, Николай Гоголь, Иосиф Дроздович, Кастусь Калиновский, Томаш Зан, Франтишек Богушевич, Владислав Сырокомля? Последние трое точно бывали в Бенице. Кроме них, там бывали и Габриэла Пузыня, и Наполеон Орда, и многие из Огинских: дочь Михаила Казимира Коцелла Розалия вышла замуж за кого-то из них. Кстати, бывал здесь и Михаил Клеофас, автор «Прощания с Родиной». Его усадьба Залесье, возведенная в 1802—1815 годах, от Беницы совсем близко.

Последователям

Наш квестор, идя из Вильнюса в Беницу, проходил через деревню Медники. До нее от Беницы более семидесяти километров, и намного более интересными для любого современного нам путешественника будут более близки и легендарные Крево, Бенюны, Гольшаны и Боруны. Расстояния до них от Беницы составляют соответственно 21, 45, 47 и 36 километров, и легко их можно включить вместе с Беница в однодневный шикарный маршрут. Медники же, хотя и имеют какую-то усадебку конца XIX века (ничего особо ценного), интересны нам заочно - тем, как о них упоминал квестор, оказавшись там после нашествия Наполеона. «В Медниках пусто. Двор, деревня, трактир, плебания без окон; костел очищен и опустошен; даже погреба открыты и трупы вывернуты ». Буквально как в Беницt, но в наше время.

Путешествовала Светлана ВОТИНОВА