Веселые истории наших читателей

«Девки» дурного не посоветуют...

Это история с тех еще, кажется, памятных времен, когда мяса и колбас в магазинах почти не было, а вот лоси и кабаны ходили в лесах, можно сказать, стадами. Не удивительно, что охотники, взяв лицензии, как манны небесной ждали открытия сезона и, случалось, что-то добывали — привозили домой веские рюкзаки даровых продуктов... Конечно же, если повезет...

На это надеются, видимо, все рыбаки и охотники. Поэтому и собираются заранее, поэтому и ждут выходных.

...На то воскресенье местные охотники подготовили все — даже грузовик себе «выписали», с самого утра стали «грузится» в кузов. Правда, всей бригадой. Одного из любителей не было, так как он как раз в этот же час, проклиная весь белый свет (а наиболее свою жену и тещу), ехал к последней перепахивать картофель. Какой-то мешок ее, поднятый с земли, да то проклятое картофлянище — по мнению этих злых женщин — были намного важнее его охоты!

В результате возмущенный (да что там — можно сказать, изнасилованный!) охотник кое-как перепахал огород — подготовил земельку к зимним каникулам.

После этого не обошлось, конечно же, без тещин блинов, без хорошей чарки и шкварки. Однако настроение у зятя все равно не улучшилось. Всю дорогу до автостанции он шел вслед за женой и честил ее, ее маму, картофель и огород самыми последними словами...

В это самое время и его друзья охотники не лучше чувствовали себя, так как в утреннем тумане, с первой же «загонки», одним беспечным выстрелом наповал завалили... корову.

Справедливости ради надо сказать, что произошло это неподалеку от лесной деревушки, что расцветка у рогули была похожа на лосиную... Но ни охотникам, ни хозяевам кормилицы от того не легче.

Вместе бедствовали, вместе думали, что же дальше делать?

Сошлись в конце концов на том, что участники охоты тушу вот этой, «старой» коровы заберут себе, а хозяевам, как говорится, «компенсируют потери» — скинуться на покупку новой.

Принять такое решение было нелегко, деньги отдать (а тем более каждому в размере почти месячного заработка!) — куда сложнее. Это — во-первых, во-вторых — это же стыда сколько! Ближе к вечеру весь городок только и говорил, что об их «удачной» охоте, неожиданном трофее и том, за сколько его сдали на мясокомбинат...

Короче, хватило охотникам: «запиленные» женами, они несколько недель ходили мрачные до черноты...

И только Василию в то время было легче. Он впервые, кажется, был доволен, что его «девки» (жена с тещей) заставили его перепахивать картофель.

Иван Симаненок, г. Поставы

Чужой обед сладок, да непрочен

По своему назначению печь в нашей деревенской хате была универсальная. Во-первых, в ней готовились различные нехитрые блюда, во-вторых, в сезон там сушились ядреные белые грибы, нанизанные на тонкие прутики, в-третьих, она служила пекарней: мама сама расчиняла-замешивала тесто, комки его на деревянной лопате аккуратно ставила на прогретый под и часа через два доставала — в виде пахучих ароматных хлебов...

Было у печи еще одно предназначение: она лечила. Старшим домашним — спины и поясницы, а нам, малым, — простуду. Бывало, нагуляемся на замерзшей речушке, домой прибежим, — мать командует: «А ну марш на печь!» Залезешь, а там...

Люди правду говорят: «Нет лучшей вещи, как дома на печке».

Но и это не все ее функции: очередной и немаловажной было то, что зимой, как только начинали донимать морозы, мать вносила в дом иззябших кур, запихивала их в теплый подпечек и закрывала заслонки. Случалось, некоторые из хохлаток там несли яйца. Доставать их поручалось самому изворотливому и мелкому — моему младшему брату. Но однажды...

Во время войны в нашей деревне располагался вражеский гарнизон. Возглавлял его комендант, который поручил старосте ходить по домам и собирать для служащих яйца.

Приказ есть приказ, тот собирал — зачастую носил их полной корзиной. Но и ее, видимо, не хватало. Поэтому отдельные из немцев иногда отправлялись на промысел сами. Чуть ли не с порога заявляли тогда: «Матка, яйки!», и женщине — нигде ведь не денешься — пришлось отдавать...

Как-то в разгар зимы один из таких «голодных» немцев ввалился к нам в дом, приказал свое всегдашнее:

— Матка, яйка!

Мама в ответ:

— Нихт яйка... Зима... Не несутся курки!

А те, как назло, из подпечка голос подают...

Немец услышал, понял, откуда этот звук, сбросил шинель и... в подпечек.

Кто знает, может, там белелось что-то, и он дотянуться хотел... Короче, достаточно далеко втиснулся. Перепугал кур, они своим гвалтом чуть печь разнесли!

Немец, видим, испугался, стал назад отползать... А вылез, на ноги стал, — чудовище-чудовищем: одежда в перьях, в пыли, в курином помете... Злой как гад... За пистолет хватается... Мама едва его успокоила, отправила из дома.

Вот тогда мы, дети, уже и «оторвались» — хохотали до слез! Старший брат даже рифмовку придумал: «Матка, яйки, матка, шпек, я голодный человек»...

На что мама, помню, сказала, что люди (человеки) вот так, как этот немец, никогда не делают.

Виктор Нестерович, г. Логойск

Прощание с... печатью

Замечено, что больше всего о человеке говорят в четырех случаях: когда появляется на свет Божий и когда его оставляет, когда занимает какую-то должность и когда его оттуда...

Ну бывает, что там говорить. Умных, строгих и честных руководителей тогда жалеют, грубых и дутых, из когорты «не дай бог свиньи рог», проводят с облегчением: ну наконец, мол...

Об одном из таких-мне рассказал знакомый, который всю свою жизнь работал шофером —  возил разных начальников. Начинал с председателей колхозов, потом, если можно так говорить, поднимался по служебной лестнице немного выше... Что, кстати, не удивительно, так как дело свое человек любил и знал как «Отче наш», привычки трепать языком (это на его «должности», может, не меньше ценилось) никогда не имел... Правда, пока работал, а вот когда ушел на заслуженный отдых, стал кое-что выдавать по секрету. Мне больше всего понравилась история о его последнем начальнике, который, в частности, считал себя владыкой не только доверенных ему угодий, но и... людей, что на них работали: специалистов переставлял, как пешек на шахматной доске, так называемых простых людей совсем в расчет не брал. Если же кто-то начинал возмущаться, говорил коротко: «Вон бог, а вон порог...» Никто, мол, не держит.

Была у этого начальника и еще одна слабость: нравились ему молодые красивые женщины —  ни одной не пропускал, чтобы не подмигнуть с дальним прицелом (а вдруг клюнет, как рыба на крючок), чтобы не положить руку на плечо или талию, чтобы не приласкать.

Отдельные из девушек это выносили, а вот одна «приласкала» его так, что очки на пол упали.

...Видимо, не из-за этого (других причин тоже хватало), но шефа того сбросили с должности —  «попросили» из кабинета.

Рассказывали, что собрал бедняга свои вещи, поставил на стол недопитый коньяк, последний раз опустился в свое начальственное кресло.

Сидел там —  чернее грозовой тучи (понятно, в последний раз!), с горла пил да с печатью разговаривал: сжимал ее в ладони и «вспоминал»:

—  Я же с тобой «дорогой» был, «почтенный» —  гость... На любом банкете!.. Сколько свадеб отыграл, сколько корпоративов! Куда ни позвоню, где ни пойду, —  все двери открыты: «Пожалуйста, Иван Иванович! Для вас, Иван Иванович! Нет проблем...» А теперь кто я такой —  без печати? Да никто же: ноль без палочки!

На этом слове шеф подошел к окну, распахнул его настежь и со всего размаху швырнул печать куда-то во двор.

Потом ее долго искали и едва нашли.

Что ни говори, а трудно расставаться с должностью.

Труднее, наверное, только соответствовать ей —  оставаться человеком, оправдывать надежды людей.

Нина Бурко, Березинский район

Рубрику ведет Валентина ДОВНАР