Вы здесь

Сезоны одежды Веры Перепечи

Первого января Вере Перепече исполнился 91 год. Всю свою жизнь она прожила в Воложине. Вышла замуж, родила троих детей, работала, растила внуков. Вера не боится старости и воспринимает ее как последний сезон, последний жизненный этап. Она любит одеваться. В шкафу с одеждой — вся ее жизнь. С каждым платьем связана своя история, свое воспоминание.

Вера в плюшевом пальто, которое она «достала» по знакомству в магазине у себя на Воложинщине. На ней платок с цветами, которая называется шалиновка. Именно эта платок был на Вере, когда она познакомилась с будущим мужем Сергеем.

«Это конец моей жизни, — говорит она. — Все важное уже было и прошло. Детство, голод, война, любовь, дети. Папу расстреляли немцы. Мама тогда была беременна Галиной, да нас четверо. В память о папе я храню самотканый пояс. Он никогда нас не бил, но я была той еще шкодницей, и однажды он мне пригрозил: если не перестанешь вредничать, то хорошо от меня получишь. Я испугалась и уже больше не шкодничала.

Впервые увидела себя в зеркало, когда мне было лет десять. Мы местным евреям щавель продавали. А у них дома зеркало висело. Я опечалилась, когда увидела свое отражение, так как была бледная, худощавая, в некрасиве платье одета. Прибежала домой и плачу. Мама подвела меня к ведру с водой и сказала, что я самая красивая.

Вера в платье с поясом, который она хранит в память об отце.

За мешочек щавеля нам платили пять копеек. Мы с сестрой купили бусы. Я выбрала салатового цвета. Пошла за водой к колодцу, наклонилась, чтобы взглянуть, глубоко там или нет, — и бах, мои бусы полетели вниз. Наверное, и до сих пор там лежат. Как долго я плакала!

Сколько всего было за те годы! Сама добивалась и аттестата, и работы. Тогда особой грамотности никто и не требовал. Четыре класса польской школы, потом пришли Советы, проучилась один год, затем немцы пришли. К ним в школу я не пошла. Они у юнаки стали записывать (имеется в виду организация «Союз белорусской молодежи», созданная оккупационными властями. — Авт.). Это как пионеры за Советами. Я и еще несколько ребят испугались и убежали. После войны окончила 10 класс в вечерней школе. Я уже работала тогда в паспортном столе. У меня был хороший почерк, так меня сразу взяли.

Появились деньги. Я уже могла шить и покупать себе наряды. Платья придумывали сами. Фасоны срисовывали с прохожих в городе. Мама делала выкройку. Мы с сестрами строчили. Я очень любила шляпки. Бывало, поеду в Минск в командировку, обязательно себе новую куплю.

Вера в платье, которое ей подарила невестка. Вера была уже на пенсии, когда ее сын женился. Родители невестки были против этого брака. Вера поселила молодых в себя и помогала им растить первенца.

Я была форсистая. Мне нравилось одеваться красиво. И кавалеров у меня было уйма. Но любила я Сергея, своего мужа. Пять лет с ним дружили. Он увидел меня, когда я с приятельницей гуляли зимой по улице. Такая мода в нашем городе была — молодежь собиралась и ходила туда-сюда по улицам. Ребята девушек высматривали. А потом их домой провожали.

Я «достала» себе плюшевое пальто. Дядя к резиновым сапожкам деревянные каблучки прибил. Мама завязывала мне красивый платок и закалывала брошь, чтобы все цветы было видно. Сергей влюбился в тот платок. Потом рассказывал, что не видел ни меня, ни подругу, а только цветы на платке. А я думала — чего этот солдатик за нами все ходит и ходит? Вот так и прожили с ним тридцать один год. Троих детей родили. Жили дружно. Ссориться было некогда.

Была тогда мода на золотые зубы. И мне золотые коронки захотелось поставить. Сергей отговаривал, но я все равно сделала. Часто вспоминаю, как он взял меня тогда на колени, обнял и сказал, что любит.

На Вере брюки, которые она купила, когда лежала в больнице с онкологией. Вера не любит штаны. В повседневной жизни она предпочитает платья и юбки. Но в отделении, где лежала Вера, все были в брюках.

Сергей умер от онкологии после Чернобыля. Сгорел за несколько месяцев. Вместе с ним умерли и все его деньги. И я осталась одна. Дети еще учились, надо было помогать. Отдам им всю пенсию, а сама — зубы на полку положу.

Мая свекровь, как умирала, отдала мне тетради с молитвами. Однажды я помогла женщине вылечить палец. Просто помолилась над ней — и боль прошла. Потом ко мне стали ходить люди, просили помочь. Я соглашалась. Денег не брала, а вот от кусочка хлеба не отказывалась. Так и выживала.

Я некрасивая, длинноносая. Но как сама себя похвалю, то смотрю — и правда красивая! Каждому лицу свой нос подходит.

Вера в пальто, которое она приобрела, когда распался Советский Союз, чтобы не пропали деньги.