Телеведущая, актриса, модель, победительница конкурсов красоты Ирина Ромбальская имеет и еще одно довольно неожиданное амплуа — скульптор. Причем хобби превратилось уже в нечто большее — на прошлой неделе, например, работы Ирины вошли в десятку лучших на престижном конкурсе «Арт-резиденция в Лондоне». Из полутора тысяч участников — европейских скульпторов — белоруска вошла в десятку финалистов! Об увлечении скульптурой, телевидением, воспитании дочери и месте гламуру в жизни мы поговорили с Ириной.
— Большинство зрителей знают вас все же как ведущую. Причем одну из самых узнаваемых на СТВ. Сколько вы работаете на телеканале?
— Уже 12 лет. Причем мой путь в журналистику был длинный: я сначала окончила юридический факультет БГУ.
— Наверное, с красным дипломом?
— Да. Синдром отличницы у меня на протяжении всей жизни и очень мне мешает. Журфак всегда был розовой мечтой, поэтому после юридического я решила ее осуществить и поступила. Пришла на первую практику на СТВ корреспондентом, здесь и осталась. Увидев меня, сразу предложили снимать сюжеты о культуре, но я сказала, что интересует экономика. Начинала корреспондентом, после работала и в президентском пуле, в новостях, освещала серьезные темы. Через 2-3 года начала работать в программе «Столичные подробности». С этого времени началась медийная составляющая моей профессии, хотя медийность никогда не была для меня приоритетом. Даже сейчас то, что на экране — вершина айсберга. Мне куда интереснее другое — технологические, рекламные процессы в телепроизводстве, которые для зрителя не заметны. Эфирные составляющие профессии — грим, костюм, красота — для меня просто побочный эффект от присутствия на телевидении. СТВ отличается тем, что у нас нет дикторов в классическом понимании, и это способствует развитию личности в самых разных направлениях.
— Узнаваемость дает уверенность, что вы не останетесь без работы и проекты для вас всегда найдутся?
— Совсем нет. Каждый человек, который приходит на телевидение, должен понимать, что оно живет по своим законам, и быть просто ведущим — это путь в никуда. В таком случае нужно быть готовым к тому, что в любой момент выпадешь из кадра. К тому же женская красота не вечна, так можно остаться в 40 лет без всяких навыков и умений. Экран в этом плане жесткий.
— Теперь вы ведущая программы «Большой завтрак». В каких проектах мы увидим вас в новом телевизионном сезоне?
— У телеканала СТВ полностью изменится концепция, и я как ведущая и пресс-секретарь телеканала участвую в разработке нового контента. Но пока не буду рассказывать о конкретных проектах, но это будет в хорошем смысле революция.
— В начале карьеры у Ирины Ромбальский на экране был очень гламурный образ, вы были частой гостьей на светских мероприятиях. А в какой-то момент от этого отошли. Что произошло в вашей жизни?
— Вечеринки, презентации, гламур никогда меня особенно не интересовали. Но это неотъемлемая часть модельной карьеры, которая у меня началась в 12 лет. Такой мой образ сформировался, хотя я от него долго стремилась откреститься. А потом поняла: чтобы двигаться дальше, нужно использовать ту основу, что есть. Поэтому в новом сезоне от прежнего образа отступать не будем, хотя он и не совпадает с моим внутренним «я». Сломать стереотипы, что я и стремилась сделать всю свою жизнь, невозможно. Тем более что с модельной карьерой не завязываю, есть предложения поучаствовать в конкурсах красоты, правда, для более старшего возраста. Так что мой сформированный образ останется, правда, с интеллектуальной составляющей, которая для кого-то, возможно, станет неожиданной.
— Очень странно, кстати, слышать от телеведущей, модели и участницы конкурсов красоты, что маникюр вы можете сделать и сами, массаж вас напрягает, а на SPА-процедуры жалко времени...
— Весь мой уход сейчас заключается в том, что зимой у меня вечерние пробежки, а летом — утренние. Теперь я просыпаюсь в половине седьмого и выхожу на часовую пробежку. Она, кстати, занимает больше времени, чем сборы на работу — собираюсь ли я буквально за 20 минут.
— А приготовить завтрак?
— Я не завтракаю с утра, дочь завтракает обычно в школе, теперь нам с этим помогает моя мама. Это, конечно, большой минус, но в последнее время я не готовлю сложных блюд, у меня все максимально просто. Как и из ухода за собой — только пробежка. Кайф от бега, от марафона, который я поймала, затянул. Тот, кто попробовал, знает, что трудно остановиться. Период адаптации у меня, кстати, был длинный. Я начинала с 300-500 метров, на которые не хватало дыхания. А сейчас я забываю даже, сколько пробежала. Что касается так называемых уколов красоты, могу сделать их раз в полгода-год для питания кожи, и никакого ботокса. У меня есть косметолог, которая видит меня от силы два-три раза в год. Никаких специфических мероприятий нет. Мое хобби — скульптура — маникюра не предусматривает. Волосы больше не наращиваю.
— Такое сложное хобби, кстати, требует много времени. К участию в конкурсе в Лондоне долго готовились?
— Я мало сплю и много работаю. Изменение активности очень помогает восстанавливаться. На участие в «Арт-резиденции», кстати, подала заявку в последний день. Надо было представить свои работы и выставки, автобиографию, а также визуализировать проект, который я могла бы воплотить для Лондона. Я из своих скульптур что-то выбрала, навыдумывали, визуализировала в графическом редакторе — все очень быстро. Отослала и забыла. Не ожидала, что даже в 50-ку попаду. А получилось, что в десятку лучших. Вот сейчас ведем переговоры о специальной статье в их каталоге и обучении в Лондоне, в Центральном колледже искусства и дизайна имени Святого Мартина, я мечтала там поучиться. Если твои работы оценивают профессионалы, это дает большой толчок. Я сразу же побежала докупать новые материалы, чтобы делать что-то дальше.
— У вас есть своя мастерская?
— Да, но пока она находится на даче. Материалы, с которыми приходится работать, сложные: есть и опасные, и токсичные. Но тешу себя надеждой, что в городе у меня тоже появится мастерская.
— Скульптуру вы, кажется, нигде специально не изучали...
— И где-то даже рада этому, хотя поучиться в той же Академии художеств хотела бы. Зато у меня нет страха перед какими-то новыми материалами. Я могу купить эпоксидный клей и лепить из него. Пробую все, что можно.
— В какой момент вы поняли, что работы достойны того, чтобы выставлять?
— Я с самого начала решила их выставлять, и тогда у меня не было опасений, что они недостойные. А сейчас, наоборот, появился страх, что работы не такие, как надо. И я выставляюсь все меньше. И всячески с собой борюсь. Поэтому такие вещи, как конкурс в Лондоне, помогают идти дальше. Я очень неуверенный в этом отношении человек. Меня раскритиковать очень легко. Поэтому стараюсь никогда не читать комментарии в интернете, так как буду переживать. С другой стороны, никто и десятой доли того, что я сама про себя думаю, не напишет. Обучение в Лондоне — это и возможность выхода на европейский рынок. Скульптура сложная в плане перевозки. Если отсылаешь работы, и Европа, и Америка заинтересованы, а вот с логистикой все очень сложно.
— Вы продаете ваши работы?
— Куклы, с которых начиналось мое увлечение скульптурой, я продавала в Беларуси, и довольно успешно. Но я не очень люблю работать на заказ. Хотя со всеми, кого я лепила, я проживала жизнь. Это же месяц-два работы над лицом, над фотографиями. И полное погружение в жизнь другого человека. Это было интересно и приносило доход. Но я все же хочу делать что-то менее классическое, распространенное. И понимаю, что дома у нас не каждый поставит то, что мне снится. Европа в этом плане имеет более широкие взгляды.
— Какие еще победы были в вашей жизни в последнее время?
— Моя 10-летняя дочь Изабелла поступила в гимназию-колледж искусств. Причем в этом году был самый высокий конкурс. Она его выдержала и будет учиться в той творческой среде, в которой я всегда стремилась оказаться. Отличная школа, где уроки математики и русского языка разбавлены уроками рисунка, композиции... Мой дедушка рисовал, приятно, что эта традиция в нашей семье остается.
— Знаю, что вы очень много делаете для всестороннего развития дочери...
— Кроме занятий рисунком, она посещает театральный кружок, занимается танцами, но это то, что она сама выбрала, обязаловки с моей стороны нет. Принципиальной задачей было побудить ее чтением. Здесь пришлось сломать свои стереотипы. Я же хотела, чтобы она читала то, что мне интересно. Потом решила: пусть читает хотя бы и обертки от конфет. И она сама стала выбирать книги. И тогда дело пошло проще.
— Любите управлять автомобилем?
— Машина остается для меня тем местом, где я могу подумать, отдохнуть, попить кофе, где находятся все нужные мне вещи, туфли и одежда, чтобы переодеться. Люблю включить громко музыку и накрутить пару лишних кругов по тем местам, которые нравятся, чтобы разгрузиться от мыслей после работы. Марка автомобиля, уровень его комфорта не имеют для меня абсолютно никакого значения. Я в быту абсолютно неприхотливый человек — живу в квартире в обычном панельном доме. Если у человека много времени, возможно, ему нужны SPA-салоны, особые домашние условия. В моем случае я прихожу домой, чтобы переночевать. Даже в выходные дома мы с Изабеллой не сидим.
— Как их проводите?
— Едем на дачу, где я работаю, а дочь рисует. У нее там есть велосипед и все необходимое для нормальной дачной жизни. В городе ходим и в кино, на выставки, обедаем обычно не дома. Очень любим путешествовать — внезапно приобрести билеты и куда-нибудь уехать. У меня огромный туристический рюкзак на 65 литров, который мы загружаем и кочуем, не привязываясь к одному месту или отелю. Обычно как вышли с утра — тот музей, другой — так до вечера и гуляем. Выбираем гостиницу, чтобы она была или с интересным дизайном, или в интересном месте. Вот недавно были во Франции, выбрали отельчик, так как прочитали, что просить пищу через окно у нас будут канадские гуси, которые там живут.
Елена КРАВЕЦ
Идентичность через наследство.
Василевские такие: на Земле и в космосе лихие!
Беларусь — в тройке лидеров по заболеваемости.
