Он сопровождал нас весь остаток того необычного дня: когда шли от дома к месту стоянки — звучал в головах, когда возвращались домой — лился в салон авто с диска, купленного вместо сувенира, а когда оказались дома — снова запустили тот диск играть и не останавливали его до ночи. Он и сейчас звучит — когда я пишу этот материал.
Все наши путешествия оставляют следы в душе, но не каждое приводит к такой «экзальтации». Очевидно, это зависит от эмоционального фона, сопровождающего экскурсию. На этот раз он был особенным. Во-первых, в тот день мы оказались, пожалуй, единственными посетителями усадьбы, удаленной от больших дорог, и по этой причине востребованной в «несезон» не настолько, насколько в другое, более благоприятное время. Во-вторых, романтика скрывалась еще и в том, что нигде до сих пор нам не предлагали уютно усесться в «княжеские» кресла, чтобы послушать музыку, «заведенную» только для нас. Играл, конечно, не рояль, который важно стоял поблизости, но представлялось, что это он. Только для нас играет. Как ни крути, а эксклюзивными посетителями быть гораздо лучше, чем «многими». Нам, по крайней мере, очень понравилось. Ощутился, знаете, особый вкус в том, как нами воспринималась ситуация: будто мы гости Огинских, но оказались в Залесье сюрпризы — приехали с близкой Беницы, где гостили до этого, но тут хозяев не застали — только дворецкого, точнее, госпожу дворецкую, с которой мило поговорили обо всех.
Пан Огинский, Михаил Клеофас? О, он здесь не просто так оказался, он имел в Залесье наследство — деревянный дом дяди, Франциска Ксаверия. Дома того уже нет, но его можно видеть на рисунке Леонарда Ходько. Приехав сюда в 1802-м после развода и женитьбы, 37-летний Михаил Клеофас начал перестройки для новой семьи. Перед тем он, знаете, развелся с Изабеллой Лясоцкой. Как их брак, слушайте, мог бы вынести, если муж постоянно за границей, а семейные деньги съедает надежда возвращения Родине прежнего политического статуса? Но отдаление супругов было постепенным и большой трагедии для Изабеллы не создало. Очень, знаете, деятельная женщина. Когда брак потерпел крушение, она не бросилась искать себе новую партию, а занялась организацией прибыльного хозяйства на родительской земле под Варшавой, тем самым проявляя пример решения личных женских проблем с явной общественной пользой. А Михаил Клеофас, кавалер ордена Белого Орла (высшей награды Польши, полученной им в 23-летнем возрасте), автор полонезов, мазурок, кадрилей, романсов, менуэтов, маршей, вальсов и даже оперы (о Бонапарта в Каире), участник восстания Костюшко, за что его сначала преследовали (даже пришлось жить под чужими именами), но после простили (Адам Чарторыйский, приятель императора Александра, повлиял на последнего так, что для участников восстания государственный гнев был заменен на амнистию), женился (внезапно, чтобы не сказать случайно) на Марии Нагурской-Нери. Она, правда, называла себя Марией де Нери и вроде была певицей, но говорят, что она никакая не аристократка, а дочь итальянца-трактирщика, и пела разве что в родительском дворе.
Шаги пани Марии помнит винтовая лестница, которая когда-то вела в ее спальню, а теперь — в музее — ведет в служебное помещение. Аромат ее духов еще витает над деревянными ступенями. Слышите? А может, это ветерок донес запах апельсиновых цветов из оранжереи, расположенной рядом?
Буквально за год эта женщина успела овдоветь, выйти замуж за пана Огинского и родить Амелию, портрет которой висит в комнате с вычурным зеркалом, на одной стене с портретами Эммы и Иды, младших дочерей. Портрет сына Иренея расположен отдельно — на той стене, где само зеркало.
Дети Огинского дали много отпрысков, одни из которых уже приезжали в восстановленную усадьбу в Залесье, другие пока что собираются. Что их может поразить как аутентичное? Мебели Огинских в сегодняшнем доме нет, хотя шкафы, диваны, столик-секретник, буфет, столик ломберный, стол для бильярда и мебель для кабинета — никакие не реконструкции, а вещи прошлого времени. На столе в кабинете — свечи в подсвечниках, скрипка, бумаги и книги. Среди последних — хозяйские мемуары, которыми после их издания был очень недоволен Николай I. Хотя ничего особенно «бунтарского» в них нет. Впрочем, у нас будет повод убедиться: созданные по-французски и переведенные тогда же на немецкий, изданные за рубежом сразу после написания, они теперь, как нам сказали, собираются выйти по-белорусски. Увидим.
Чего на столе нет, так это «Диалогов между Франклином и Подагрой», хотя они могли здесь заполучить свое место: пан Огинский, второй раз разведясь в 1815-м, через какое-то время поселился во Флоренции, где не только продолжал служить государству, но и лечил артрит и подагру, читая эти «Диалоги...». Как здесь, слушайте, той подагре не случиться, когда питались сморчками и трюфелями? В этой усадьбе в лучшие годы ее существования пища готовилась и подавалась с явным расчетом поразить самых претенциозных гостей, которые приезжали сюда, чтобы отдыхать душой и телом в уютных закоулках многочисленных парков, устраивать литературные вечера и музыкальные салоны, обсуждать новости политики и общества. Угощались шнель-клопсами и шпек-кухенами, штруделями и марципанами. А между прочим, гувернер когда-то юного Огинского учил его есть много фруктов и не очень увлекаться мясом. Будто знал месье Жан Ролей, что в генетике мальчика заложена угроза болеть, особенно с возрастом. Этот человек так сильно и так позитивно в целом повлиял на личность Огинского, что здесь, в Залесье, ему поставлен памятник — так называемый камень Ролея, с надписью: «Institutori suo Joan Rolay gratus discipulus М. О.» — мол, от благодарного воспитанника, скрытого за инициалами. Жану Ролею посвященуголок и в доме-музее, довольно милый.
В какой-то момент мы начали жалеть, что комнаты кончаются. Оттуда, где можно, сев за стол возле лестницы в спальню Марии де Нери, оставить отзыв в книге для гостей, идти больше, кажется, некуда... Оранжерея!
Она встретила нас запахом апельсиновых цветов (который я спутала с духами Марии де Нери умышленно, для шутки) и различными экзотическими растениями — оливковым и кофейным деревцами, сенполиями и дифенбахиями, гибискусом, фикусами, абутилоном и ананасами (на самом деле много еще чем, но разве перечислишь ?). И если бы кое-что из этого великолепия могло продаваться отростками в сувенирной лавке, то приобрелось бы нами на память об этом доме не менее охотно, чем диск с полонезом, который и до сих пор звучит.
Последователям
Если продолжать тему питания, неосторожно начатую перечнем блюд XIX века, то территория здешних хозяйских столовой и кухни преобразована теперь в торжественный зал — со сценой и роялем. Здесь устраиваются балы, которым предшествуют мастер-классы по старым танцам. Как раз здесь мы слушали полонез, под который пообещали сами себе: а) приезжать сюда каждой весной, когда распускаются цветы в прилегающих парках; б) попасть в ближайшее время на здешний бал. Мы узнали, что в доме еще есть комнаты, которые сдаются посетителям по довольно симпатичным ценам. Питанием постояльцы этого отеля под крышей исторической усадьбы не обеспечиваются — о еде они должны заботиться отдельно и самостоятельно. А Михаил Клеофас как раз и поучал Иренея, сына, что в питании не нужно чрезмерности. Не каждый день, но пять дней в неделю, кроме понедельника со вторником, в летней оранжерее работает кафе.
Романтиком
Значит, с Марией де Нери Михаил Клеофас также развелся. Не везет мужчинам во вторых браках, когда первые не такие уж плохие. Но посмотрите, как он писал своим детям об их матери, делая родительские наставления из Италии. «Ни на мгновение не забывай ничего из того, чем ты обязан самой первой своей благожелательнице — твоей матери... Приучись ничего не говорить, не спросив себя сначала:« А мать моя — одобрит ли?» И если на такой вопрос твоя совесть ответит: «Моя мама это одобрит», — тогда действуй смело, твое чувство тебя не обманет», — писал он Иренею. И вот еще, опять ему: «День нужно завершить так, как начинал, — с молитвой, вспоминая твою хорошую матушку, ее заботы о тебе». Это, господа, можно назвать благородным отцовством и брать за образец. Здорово, что путешествия дают основания для выколупывания разных мелочей из жизней славных героев прошлого. Впрочем, многое из этого выколупленного — никакая не мелочь.
Путешествовала Светлана ВОЦИНАВА
Хорошо там, где молодежь есть!
Певица воспевает колорит и многогранность белорусской и индийской культур.
Спросили у экспертов.