Что-то хорошее о себе люди рассказывают охотно, что-то смешное — не всегда. Этот человек в начале 80-х только начинал свое восхождение по служебной лестнице.
Так вот (сам рассказывал) пригласили его, в то время молодого специалиста, на какое-то ответственное совещание в райком партии. Поприсутствовать он за честь считал: побрился перед этим, оделся и, конечно же, поехал. Для большей солидности еще и блокнот с собой прихватил, карандаш.
«Ораторов» слушал очень внимательно, с самым умным видом вертел в руках карандаш, кое-что записывал, потому что надо же было себя показывать — прежде всего, начальству. Оно — высокое районное — сидело за столом президиума, напротив остальных. И — что это? — смотрело на него... ясными глазками очень симпатичной девушки!
Сергей даже растерялся: опустил голову — якобы посмотрел свои записи... А поднял — и еще раз встретил тот взгляд! Ошибки быть не могло: его не просто заметили, он, надо полагать, понравился?!
Чтобы закрепить впечатление, парень незаметно пригладил свой пшеничный чуб, поправил воротник рубашки, расправил плечи. «Королева из президиума» — так он назвал свою незнакомку — похвально улыбалась и...
В блокнот он ничего более не записывал, да и вряд ли что-нибудь слышал, неотрывно глядя на свою (!) красавицу: ей, изящной, стройной, очень подходил строгий серый пиджачок, белая блузка...
Спросить бы еще, кто такая?
Рядом с парнем сидел знакомый пожилой агроном. Сергей хотел расспросить его, как зовут эту девушку, где она работает, замужем, но человек так сладко спал... Оно и понятно: жатва в разгаре, дома не скоро выспишься.
Пожалел будить... Решил действовать сам: подождать, пока закончится совещание, задержать девушку и познакомиться.
Но здесь, как говорит современная молодежь, парня ждал облом: президиум вышел из зала раньше, и пока Сергей прорывался сквозь толпу, его симпатия успела исчезнуть — как сквозь землю провалилась!
Взволнованный кавалер еще надеялся перехватить ее внизу, в фойе: ведь она должна выйти из помещения?
Потоптался там туда-сюда, подождал, вскользь взглянул в зеркало и... ничего не понял: под левым глазом у него был здоровенный фиолетовый... синяк.
Сергей пощупал глаз — не больно. Потер — и все понял: крутя карандаш, он графитом испачкал пальцы, потом провел по лицу. Так вот почему девушка улыбалась! А он подумал...
Парень быстренько стер «синяк» и мигом за дверь.
...Потом с «королевой президиума» он не раз сталкивался, но делал вид, что никогда ее не видел.
А, между прочим, напрасно: Сергей был красивым парнем, так что привлечь женский взгляд мог вовсе не синяк.
Елена Нестеренок, г. п. Докшицы
Под номером один
«Москва ... Как много в этом звуке // Для сердца русского слилось!»
Для белорусского — перефразируя Пушкина — наверное, не менее слилось в словах «деревня», «дача». Ведь они для человека здешнего и работа, и свежий воздух, и грибы-ягоды, и рыбалка, и искренние задушевные разговоры, и, конечно же, свои бурачки-огурчики...
Единственное — все в этот год дождя заждались: очень долго не было, а потому огороды старались поливать почти каждый вечер, потому что надо же, чтобы что-то взошло, чтобы хотя бы подросло, не пропало! Хорошо нашему соседу, он на даче весь сезон живет, может досмотреть каждое растеньице.
Но как-то и он ходит между гряд, потом оглядывается и глазам своим не верит: сзади у него петух с курами — «проверяют» правильно ли его жена морковь прополола.
Сосед этих «ревизоров» давай выгонять (куры врассыпную), давай кричать, что бестолковые, что от них не столько яиц, сколько вреда. Абольше всего — от петуха, от «вожака»...
Короче, пока выгонял, — изнемог: забыл, что надо делать, а жена ж велела...
— Ты бы на всякий случай утром список составлял, — посоветовал человеку мой муж.
— О-о-о, список — это хорошо, — в ответ ему рассмеялся сосед, — а если такой, как у дяди Степана, то и подавно...
Далее, как вы понимаете, был правдивый рассказ.
Жил, значит, тот Степан в деревне, держал хозяйство. С женой Марусей ежегодно растил цыплят, чтобы молоденьких петушков осенью пустить на мясо либо продать и купить себе чего-то другого.
Так вот собирается хозяин на базар. Маруся список ему в руки, что потом купить.
Муж внимательно прочитал его и говорит:
— А что это все в дом и тебе? Я, можно подумать, ни при чем: не ухаживал за петушками, на гостинец права не имею?
Посмотрела жена в бумажку, и действительно — несправедливо получилось.
— Допиши, — сказала, — и себе что-нибудь.
Глянул муж на список — место свободное только сверху. Ну и вывел там первой строкой: «чекушка».
...Петушков на базаре он продал удачно. Зашел в магазин, взял, как и «надлежало», первое, что указано в списке, — вышел и выпил. На душе у него потеплело, повеселело, но мозги не отключились: помнил Степан о поручении жены.
Поэтому снова заглянул в магазин, опять купил то, что значилось в списке под номером один...
Когда и третья чекушка была осушена, односельчане, которые также приехали на рынок, уже заметили, что Степан, можно сказать, никакой, и что для дома он ничего не купил. А потому приказали достать тот список (он показал им на первый пункт!), Потом помогли кое-что приобрести и увезли человека домой. От беды подальше... А то еще милиция пристанет.
...С тех пор Степана прозвали Чекушка, его Марусю — Чекушковой... И от нее, кстати, моду взяли, делая списки, ни в коем случае не оставлять место в самом начале, ведь кто знает, что там может появиться под номером один.
Лилия Скиндер, г. Ивацевичи
Правило и исключение
В начале 50-х годов прошлого века наш академический Институт языкознания начинал создание диалектологического атласа белорусского языка. Для его составления нужно было побывать в разных уголках страны и зафиксировать особенности местной речи. Огромный объем работы: одним специалистам-языковедам он вряд ли был бы под силу. Поэтому к нам на филфак БГУ пришла профессор Мария Андреевна Жидович, просила помочь. Студенты, конечно же, с удовольствием согласились. Меня лично привлекла возможность побывать на Полесье, о котором так красиво писал Якуб Колас.
И вот наша группа выходит на станции Ивацевичи. Мы с «напарником» Николаем на попутной машине добираемся до деревни Выгонощи. Обустраиваемся на постой к сострадательной женщине, купаемся в прохладной, буроватой воде озера Выгоновское. А дальше...
Все свое время мы с Николаем проводим у людей. Беседуем с ними в домах, на фермах, на улицах, сидим на лавочках, ходим на вечеринки и только успеваем записывать речевые особенности края.
Короче, работа шла, все отлично было, пока однажды нас... не задержали.
— Кто такие и что здесь делаете? — грозно спросил местный участковый.
Мы показали свои командировочные удостоверения, сказали, что выполняем задание Академии наук. Но нас как будто не слышали:
— Вы людей возмущаете, — гнул свое участковый. — А я — не позволю! Вот сейчас арестую вас, заведу к начальству...
Слушать это было очень неприятно. «Хорошо, что командировка уже кончается, — подумали мы с Николаем, — что задание выполнили. А то, по-видимому, не отделаться было бы от этого «унтера Пришибеева».
— Убирайтесь отсюда, — приказал он.
Мы стали что-то доказывать...
Факт, что разговор получился отнюдь не короткий. Мы с Колей потом по привычке «прокрутили» его в памяти. И вот что удивило: участковый был первым человеком, в разговоре которого при всем желании мы не нашли ни одной языковой особенности!
Об этом диве рассказали потом своим друзьям, другим участникам экспедиции — вместе посмеялись.
Виктор Нестерович, г. Логойск
Рубрику ведет Валентина ДОВНАР
Интервью с олимпийским чемпионом по фехтованию.
Профессионально, оперативно, по-хорошему.
