Когда-то в советские времена у каждого колхоза и совхоза были свои шефы. У нашего — «За мир» — так даже незаурядные: киностудия «Беларусьфильм», организация на то время достаточно богатая. Во всяком случае и техники у нее хватало, и штат был большой.
А у совхоза, можно сказать, узкая специализация — выращивание сортовых семян. Нигде ни лапичка пустой земли не оставалось! Даже вокруг столбов все обкапывали, чтобы сорняк не рассеивался, чтобы потом зерно чистое было.
Им совхоз обеспечивал не только все хозяйства района, — даже из других приезжали. Этим «гонцам» за три, а то и за четыре тонны фуражного зерна давали одну тонну сортового, дорогого, который и выращивать, и убирать надо было с умом: чтобы уродилось, чтобы на корню дозрело, чтобы не осыпалось.
Через сушилку его тоже не прогоняли: свозили на такой, несколько раз перелопачивали. И вот на эти работы уже «выводили» всех: учителей, учеников-подростков, специалистов совхоза...
На подмогу тогда приезжали и шефы, как правило, мужчины. И они, чтобы понравиться местным девушкам, иногда выдавали себя за больших начальников, за режиссеров, «косили» под операторов (хотя отдельные, как выглядело, могли разве что таскать реквизит)...
Поэтому, видимо, слава лучшего вот из таких «косарей» досталась не им, а нашему здешнему электросварщику Пете, причем случайно.
Дело в том, что Петя, как сейчас сказали бы, фанател от «Песняров». Он к тому же и внешне немного смахивал на Владимира Мулявина, особенно — когда отрастил такие же волосы и усы...
Так вот наступили в совхозе горячие деньки — жатва. На ток — на просушку зерна, на отгрузку мешков — вышли все и местные, и приезжие, в том числе — какие-то совсем молоденькие девочки с киностудии (не знаю, что они там делали, может, пленки какие склеивали?).
Здесь же, на токе, то все вместе, а то по очереди, они стали присматриваться к нашему Пете. («Песняры» тогда на весь Союз гремели!) А самая смелая из девушек так даже подошла: еле живая от волнения, спросила:
— Вас тоже на уборку прислали?
Петя, конечно же, сразу смекнул, за кого его приняли, — сдержанно ответил:
— А что делать?.. Надо же помогать сельчанам.
— Ну, конечно! — дружно согласились девушки. И, работая поблизости, даже не подумали, что «Песняры» вряд ли имели отношение к их киностудии, к нашему совхозу и что наконец не мулявинское это дело в деревне Заболотье мешки на машины грузить.
Наши, местные девушки (а они все слышали и видели) наивности городских только посмеялись. Однако разочаровывать их не стали: Мулявин так Мулявин. А потому они, может, и сегодня детям рассказывают, что встречались с настоящим певцом, что разговаривали с ним, что рядом работали.
Кстати, после этого случая Петю (не глупый был парень и даже немного артист) уже иначе люди не называли: приклеилась к нему знаменитая фамилия, спустя годы — разве скоротившись: был Мулявин, стал просто Муля.
Л. М. Чигринова, г. Минск
Мы, школьники первых послевоенных лет, если и отдыхали во время летних каникул, то разве от учебы. От работы — как-то не приходилось, так как наряду со взрослыми (и за тот самый «голый» трудодень!) усердствовали то на лугу, то на колхозных полях. Утром, бывало, спешили на колхозную конюшню, запрягали какую клячу и прицепленными к пристяжке плугами-окучниками допоздна обгоняли картофель, либо косили, сушили, свозили сено, до седьмого пота хлопотали на обмолоте...
Как сейчас вижу: мы, двое подростков, можно сказать, падаем с ног от усталости, но сбрасываем с торфа тяжелые снопы ржи, которые кто-то из взрослых дядек впихивает в «пасть» молотилке да еще и покрикивает: «Давайте, ребята, давайте!»
«Давать» — трудно, но мы знаем, что снопы те попали к нам «с подачи» таких же несовершеннолетних девочек. Во всяком случае сестра, которая была немного старше меня, вспоминала, как по ржаному полю, натужно стрекоча, двигалась жатки, как водитель, подгоняя парку лошадей, смахивал на пожню хлеба, и как они, дети, можно сказать, под жарким солнцем, не разгибая спин, вязали их в снопы.
Так вот как-то раз девушки не выдержали — решили... забастовать, во второй половине дня не выйти на работу.
Они слышали, как ко двору подходил бригадир, как громко кричал: «Ну где вы там? Пора... Жатки в поле!»
В ответ ему — только тишина и приглушенное хихиканье. И только потом уже понимание, что с бригадиром шутки плохи, с матерями и отцами — и вовсе...
А поэтому девушки быстро собрались и бегом в поле, где уже лежала скошенная пшеница. Путано они стали собирать ее, длинными перевяслами вязать в снопы.
Не заметили, как и солнце село: кончали работу при лунном свете, однако настроение от этого не испортилось. Во всяком случае, проходя возле дома бригадира, они дружно спели частушки о счастливой колхозной жизни...
Виктор Нестерович, г. Логойск
Собирать налоги сейчас проще простого. Инспекторам можно и из-за стола не вставать: потыкал на кнопки в компьютере и вся работа. Плательщики все сами должны: декларации и отчеты подать, деньги перечислить... А уж тогда и спать спокойно можно.
Впрочем, нет: перед этим нужно налоговому инспектору позвонить.
Он, тот дядька в рекламе, как будто, ничего себе, но я звонить ему не буду, хотя уважения он и заслуживает, так как работать инспектором сможет разве что «настоящий ариец»: никому никакой пощады, никаких уступок, даже в мелочи. Как говорил Задорнов, не понимаю, странам Африки государство простило миллиона долларов, а ты попробуй, не заплати пять копеек — сразу же санкции.
...Да, между прочим, и раньше было, хотя сама процедура «отнимания денег» проходила, конечно же, по-другому: сельсовет составлял списки, что у кого есть (т.е. что-то вроде декларации, где налогом облагалось все, что шевелится и не шевелится, что имеешь и чего не имеешь). Он же, сельсовет, высчитывал, кто за что и сколько должен платить. Чем — если в колхозах зарплат не было — не интересовало уже никого...
Но ведь люди платили (иначе — суд, «каторга» и другие «радости»), хотя, может, и не сразу. В частности, местный финагент (по-нынешнему — инспектор, особенно, если он женщина) не всегда мог налоги взыскать. В этом случае брался за дело районный финотдел. Его люди, как черт ладана, боялись.
«Так вот как-то раз собрались райфинотделовцы «вытряхивать недоимку». Для большей солидности взяли в депутацию представителей разных сельсоветов, в том числе и меня, — рассказывала тетя Пашка. (Ей, между прочим, 96-й пошел, она Сталина видела). — Целый «козлик» людей мог скопиться и айда по отдаленным деревням. В первой же остановились у одной халупы, подпертой кольями, где жила незамужняя, но притом — многодетная женщина. За героизм тогда это не считалось (твои дети — твои и заботы), никаких пособий или льгот не давало. Плати налоги — и все тут!
Чтобы взыскать, в ту развалюху послали молодого агентика: разведать, мол, дома хозяйка или нет. Парень пошел. И он, надо сказать, не был «настоящим арийцем» — он за всех заступался, всех жалел...
Короче, минут через пять к «козлику» вернулся и говорит:
— Знаете, сегодня мы здесь ничего не возьмем: роды у хозяйки.
Что делать комиссии? Роды так роды: ну не звери же они? Собрались уезжать, как вдруг из дома на крыльцо выбегает... «роженица», кричит:
— Пожалуйста, гости дорогие, заходите! Я тут самогон как раз гоню — угощу вас за вашу доброту!
От неожиданности приезжие просто остолбенели, а тот агентик еще и побледнел, потому что он был в доме, видел, чем занимается неплательщица, — решил пощадить ее и детей, отвести от дома беду (что при этом говорил — неизвестно)... А женщина как поняла, так поняла: решила и его, и всю его «команду» отблагодарить ...
А вот команда, как и следовало ожидать, этот порыв не оценила: составила акт, конфисковала самогонный аппарат и «новорожденный» самогон.
Ехать куда-то дальше с этими трофеями уже некуда — пришлось вернуться в Рогачев. И при этом всю дорогу «гадать» — нормальная та баба или все-таки нет?
К консенсусу, говоря сегодняшней языком, финансисты так и не пришли: не поняли, как, воспитывая детей, можно оставаться вот такой дурой?! Вспоминали, как женщина выбежала из дома, какими словами приглашала зайти, смеялись...
Невесело было только тому молоденькому агентику: с его стороны — против очевидного не попрешь — наблюдалось явное укрывательство, за которое когда-то можно было и «загреметь»...
На его счастье, время уже было немного другое, но тетя Пашка говорила, что в финотделе того агентика больше никогда не видела. Видимо, просто уволили? По собственному желанию, по закону...
А в жизни по закону и по-человечески совсем не одно и то же. И было, и есть.
Софья Кусенкова, д. Лучин, Рогачевский район
Рубрику ведет Валентина ДОВНАР
Идентичность через наследство.
Василевские такие: на Земле и в космосе лихие!
Беларусь — в тройке лидеров по заболеваемости.
