Имя Владимира Ивановича Пичеты немного выбивается из концепции нашей рубрики, в которой речь идет о фактически первых представителях белорусской национальной элиты, что предопределили развитие Беларуси как отдельного государственного образования. Пичета не был белорусом по происхождению, родился далеко за ее пределами. Его становление как человека, ученого, общественного деятеля происходило не на белорусской почве, в новообразованную республику он попал в довольно зрелом возрасте. Но не написать о нем нельзя, так как во многом благодаря именно этому человеку Беларусь собственную элиту и приобрела.
Он не был пламенным революционером, ярым марксистом или большевиком. Он просто преданно занимался тем делом, которое умел делать на отлично, - был Историком и Преподавателем. Нам повезло, что свой талант и усердие в течение десяти лет этот человек направлял именно на Беларусь. На создание системы высшего образования в нашей стране, на создание истории белорусского народа. Не слишком ли много для одного человека? Тогда считалось не слишком. То были времена больших амбиций и великих свершений.
«Герцеговинец по крови»
Владимир Пичета родился в 1878 году в украинской Полтаве. Но украинцем по национальности он был только наполовину: мать Мария Григорьевна Григоренко была дочерью чиновника киевской казенной палаты. С отцом Иваном (Йованом) более интересно. Он родился в Мостаре, историческом центре Герцеговины, был по национальности сербом. Способного к наукам православного юношу заметили и дали ему возможность учиться в Российской империи. Там Иван Христофорович смог сделать приличную карьеру: стал ректором сначала Витебской, после Полтавской духовной семинарии, получил сан протоиерея.
Наш герой без особых трудностей шел проторенным путем представителя обеспеченной семьи: сначала окончил в Полтаве гимназию, после - Московский университет, историко-филологический факультет. Преподавал историю и языки в разных уголках империи - куда посылали. Но молодому человеку с «кровью герцеговинца» хотелось большего. В 1909 году он сдает в своей альма-матер магистерский экзамен, а через год становится приват-доцентом университета. Правда, ненадолго: в 1911 году вместе со многими коллегами увольняется, протестуя против консервативной политики министра народного просвещения Льва Кассо. Вспоминая те годы, будет после отмечать, что «придерживался левого уклона».
Но, несмотря на «уклон», революционером так и не стал. Началась самая кровопролитная война в тогдашней истории, вызревала революция, рушился мир, а Владимир Пичета преподавал и занимался наукой. Больше всего его интересовала история Великого княжества Литовского, по крайней мере, по ней он писал диссертацию. Революцию, судя по всему, принял спокойно, да и она с ним, сыном высокопоставленного священника, обошлась милостиво. В 1917 году Пичета вернулся в университет, а уже в 1918-м защитил работу «Аграрная реформа Сигизмунда Августа в Литовско-Русском государстве», за что и получил степень доктора русской истории.
Университет с нуля
В 1918-м Пичета уже признанный ученый-историк, в самом расцвете творческих и физических сил - ему только сорок. Ему интересны переплетения судеб славянских народов, их исторические взаимосвязи - наверное, и собственное происхождение здесь играет свою роль. Он один из немногих в те времена исследователей, кто пишет в том числе и о белорусах. Поэтому, когда в Москве создается белорусский Народный университет, Пичету приглашают туда преподавать.
Но его главный университет - основное дело его жизни - еще впереди. В феврале 1919 года правительство ССРБ создает комиссию по подготовке создания Белорусского государственного университета. Для этой важной работы приглашают академика Евфимия Карского (кстати, Карский будет продолжать подготовительную работу и во время польской оккупации). Еще одна подобная комиссия создается и в Москве, и по предложению белорусского правительства в октябре 1920 года ее возглавляет Владимир Пичета. Карского на то время уже отозвали в Российскую академию наук, Игнатовский занимает в республике более высокие должности: сначала наркома земледелия, затем - наркома просвещения. И когда встает вопрос об объединении минской и московской комиссий и выдвижении главы, который впоследствии и станет ректором новообразованного университета, выбор падает на Пичету. Молодой республике, большинство жителей которой было элементарно неграмотно, для высшего учебного заведения нужен был именно такой ректор - авторитетный, признанный и властью, и научными кругами и, главное, - тот, который признает право народа на самоопределение, на национальное образование, на подготовку национальных кадров, который видит в этом народе нечто большее, чем население бывшей имперской окраины.
Владимир Пичета был именно таким ректором. А еще он не побоялся начать все с нуля. Оставив теплое место в Москве (там он на тот момент работал в Центральном архиве - мечта любого историка), он приехал в разрушенный войной голодный Минск. Для того, чтобы «создать кадры образованных работников, которые много пользы принесут делу восстановления нашего края» (так он скажет в октябре 1921 года, в речи по случаю открытия Белгосуниверситета).
Начинать действительно пришлось с нуля. Современные историки Олег Яновский и Артур Зельский в своей публикации, посвященной 125-летию Владимира Пичеты, упоминают воспоминания заместителя декана факультета общественных наук (деканом был Всеволод Игнатовский) Семена Вольфсона. "Не обходилось то время и без курьезных случаев. Первый произошел в первый же день занятий, которые были назначены на 12 часов утра 31 октября. В десятом часу на факультет пришел заместитель декана С. Я. Вольфсон.
В актовом зале С. Я. Вольфсон встретился с ректором. Владимир Иванович Пичета одиноко бродил по огромной комнате, в которой вскоре должна была начаться университетская жизнь. «Знаете, скоро уже начнут собираться студенты, а смотрите, что делается…» - обратился ректор к заместителю декана. В актовом зале полностью отсутствовала мебель. Как же быть? В примыкающем к залу коридорчике было навалено несколько десятков скамей и табуретов, привезенных накануне из Наркомата просвещения. В здании никого не было - ни служащих, ни уборщиков. Владимир Иванович сказал: «Надо спешить. Давайте будем сами наводить порядок». И тогда ректор вместе с заместителем декана факультета взялись переносить и размещать скамьи. Нашли небольшой столик и приспособили его как «кафедру». На дверях С. Я. Вольфсон прикрепил лист бумаги с надписью красно-синим карандашом: «Аудитория № 1. Вход во время лекции запрещается». Скоро начали собираться студенты, а чуть позже в переполненном до отказа зале сотенная толпа жадно слушала первую лекцию в истории Университета «О культуре Средиземного моря в эпоху господства Рима», которую читал профессор Д. П. Кончаловский. Так начиналась университетская жизнь...»
Общепризнанный сегодня факт: в недавно созданный университет приехали из Москвы и Петрограда лучшие по тому времени преподаватели, белорусские национальные деятели также не остались в стороне от учебного процесса, хотя до этого и не имели опыта преподавания на таком уровне. Это стало возможным благодаря заботе руководства молодой республики - председателя СНК Александра Червякова и наркома просвещения Всеволода Игнатовского, а также бесспорному авторитету в научных и преподавательских кругах ректора БГУ Владимира Пичеты и огромному уважению, которым он в этих кругах пользовался.
«Защищал белорусское культурное существование»
У ректора было немало дел, в том числе и хозяйственных: в первое время занятия велись в такой тесноте, что преподаватели, несмотря на запрет, принимали экзамены у студентов у себя на квартирах. Уже в середине 20-х стараниями ректора при поддержке руководства республики был заложен первый камень университетского городка. Но за насущными делами профессор Пичета не забывает о своем главном призвании - исторической науке. В течение своего «белорусского десятилетия» он напишет 150 научных работ. По истории Беларуси, Украины, Польши, Чехии, Баварии, Литвы, по историографии, археологии, архивоведению, краеведению, истории права Беларуси. В начале 20-х годов Пичета часто участвовал в заседаниях Минского общества истории и древностей, на которых поднимались самые актуальные проблемы науки и образования. «В октябре 1922 г. прозвучала мысль В. И. Пичеты о том, что белорусские историки должны направить свои усилия на «создание истории белорусского народа, отказавшись от взглядов на историю Беларуси как на часть истории Москвы, Польши или Литвы». Он всегда настойчиво отстаивал необходимость применения точной исторической терминологии, так как прекрасно понимал неразрывную связь между языковой формой и историческим (а может, и политически заостренным) содержанием. Поэтому не удивительно, что ученый подчеркнуто настойчиво употреблял такие формулировки, как «наше государство», «белорусский народ», - читаем свидетельство исследователей.
Еще один интересный момент биографии первого ректора: в 1921 году в качестве эксперта он присутствовал на процессе подписания Рижского договора и переговорах, которые ему предшествовали. Просто говоря, делил с польской стороной архивные документы, отстаивая право белорусов на них. В учебниках о его участии в тех переговорах напишут кратко, но так значительно даже для нас сегодняшних: «Он, как отмечалось на праздновании его 25-летнего юбилея научной деятельности, «защищал белорусское культурное существование».
Владимир Пичета приязненно относился к обучению на белорусском языке, очень быстро выучил его сам (для профессионала-слависта это вряд ли было сложно), читал на нем лекции, писал научные работы. Через шесть лет существования БГУ более половины лекций в нем читалось по-белорусски (были еще отдельно еврейское и польское отделения). А год пятилетия БГУ – 1926-ы, был знаковым и для самого ректора: широко - с публикациями в центральной прессе, с торжественными мероприятиями - отмечалось и 25-летие его научной деятельности. Специальным постановлением правительства ему было присвоено почетное звание - заслуженный профессор Беларуси. Таким образом отметили его ведущую роль в становлении БГУ, «существование которого неразрывно связано с Вашим именем, как первого его Ректора», и его научную деятельность, которая «является крепким основанием для дальнейшего изучения Белорусской страны нашими молодыми научными силами». Владимир Пичета и сегодня остается первым и единственным носителем звания заслуженного профессора Беларуси: больше его не присваивали никому.
Арестован «по академическому делу»
Было бы странно, если бы первая волна репрессий в Беларуси не коснулась такого человека. Но Пичета был слишком значительной величиной не только белорусского уровня, чтобы обвинить его по грубо сфабрикованному делу. Его смогли «зацепить» только по «делу академиков»: в 1929—1930 годах были арестованы более 100 ученых по всему Союзу, в основном краеведы-гуманитарии. Владимира Пичету обвинили одновременно в великодержавном шовинизме, белорусском буржуазном национализме и прозападной ориентации. Год он пробыл в Ленинградском доме предварительного заключения, и это подорвало и физическое, и моральное состояние немолодого уже ученого.
Его сослали в Вятку, где выдающийся ученый работал нормировщиком и табельщиком в кооперативе общественного питания. В 1934-м его перевели в Воронеж, позволили преподавать историю в местном пединституте. А дальше случилось по тем страшным временам чудо: Владимира Пичету вернули в Москву, пересмотрели дело, позволили преподавать, работать во всесоюзной Академии наук, создать там сектор славяноведения. Исследователи считают, что такая внезапная милость властей могла быть связана с приездом в СССР министра иностранных дел Чехословакии Эдварда Бекиша, который знал Пичету еще в бытность того ректором БГУ и якобы захотел его увидеть... В 1939 году Пичете даже вернули звание академика Академии наук БССР. Но в Беларусь Владимир Иванович больше никогда не вернулся.
К 25-летию БССР в январе 1944 года Владимир Пичета напишет странную статью. Дежурные фразы, обязательные для того времени, о роли советской власти и коммунистической партии. Автор называет среди противников какой бы то ни было белорусской государственности... Евфимия Карского, в наркомы земледелия вплоть до двадцать пятого года записывает... Адама Славинского, а имя настоящего наркома, которого обвиняет в потворстве единоличным хозяйствам (Дмитрия Прищепова), вообще не может припомнить. Пичета ли - выдающийся историк, признанный эрудит, сам писал эту статью? А может, действительно, сломленный и физически, и морально, хотел забыть о соратниках, с которыми вместе строил белорусскую мечту, с вершины которой обрушился, как и сотни других?
Умер Владимир Пичета в возрасте 68 лет в 1947 году и был похоронен, как и полагается академику, на Новодевичьем кладбище в Москве.
* * *
В Минске первого ректора тоже помнят. В 1990-х годах велась речь о том, чтобы назвать его именем улицу Ленинградскую, на которой стоят несколько корпусов БГУ (тогда же хотели переименовать Байкальскую в Кирилла Туровского). Далее разговоров не пошло, но на здании истфака на Красноармейской появилась мемориальная доска в честь Владимира Пичеты, а на самом факультете - аудитория его имени.
А белорусские историки и сегодня считают его своим Учителем. Ведь «создание истории белорусского народа, отказавшись от взглядов на историю Беларуси как на часть истории Москвы, Польши или Литвы» - и сейчас актуальный завет.
Елена Левкович
Идентичность через наследство.
Василевские такие: на Земле и в космосе лихие!
Беларусь — в тройке лидеров по заболеваемости.
