Он вырос в Бресте в музыкальной семье, получил соответствующее образование в столичном колледже искусств и регулярно испытывал удачу в многочисленных творческих конкурсах. Но первую громкую известность Михаилу принесли даже не они, а украинское телешоу «Лига смеха» — своеобразное продолжение КВН, куда парень попал почти случайно, через студенческие знакомства, но в составе команды «Чайка» стал «звездой» проекта. Потом был успех в вокальном шоу «Голос краіны», опять же украинском, а в этом году Михаил — точнее, Mиchael Soul, под таким сценическим псевдонимом он работает в последнее время, — уверенной темной лошадкой вскочил в финал национального отбора на «Евровидение».
«Я очень благодарен своей маме, которая никогда не запрещала мне попробовать силы в том или ином занятии. И поэтому я перепробовал много увлечений: занимался журналистикой, цирковым мастерством, танцами, театром, плел какие-то фенечки, да чего только не делал! И сейчас думаю, что, наверное, это самый правильный подход: прислушиваться к ребенку, спрашивать, чего оно хочет, кем себя видит. Ведь если ребенок действительно мечтает чего-то достичь, он добьется лучших результатов, чем с самыми продвинутыми педагогами», — рассуждает 22-летний певец.
В родном Бресте Майкл Соул, который уже привык к артистической жизни на чемоданах, в последнее время бывает редко, раз в полгода-год. Но, говорит, если пригласят выступить, то готов хоть завтра: «Там столько прекрасных площадок — например, в Центре молодежного творчества, где я долгое время занимался. Тем более публика есть, только моих родственников и друзей человек сто наберется!». Впрочем, на ближайшее время планы у него все же более глобальные.
— В подростковом возрасте вы много участвовали в республиканских вокальных конкурсах, но потом вектор резко изменился. Почему именно Украина?
— Еще в детстве я дважды получил Гран-при конкурса «Юные таланты Беларуси», участвовал в белорусском отборе на детское «Евровидение». Потом пробовал свои силы в российских проектах — был опыт участия в шоу «Хочу к Меладзе», на кастинге в российский «Голос». Но там мне отказывали, хотя позже, глядя на конкурсантов, которые попали в проект, я понимал, что вокально сильнее их... Так или иначе, но с российским направлением не складывалось, а вот Украина всегда меня привлекала и интересовала, так как у них очень сильный шоу-бизнес и вообще телевидение, медиа — например, когда я работал в Казахстане, там ориентируются именно на уровень украинского «Голоса», настолько качественно это сделано и настолько сильный фидбэк получают его участники. Меня в Украине сейчас узнают, берут автографы, хотя я даже не дошел до финала проекта. Понимаете, там совсем другое отношение к подобным талант-шоу — на уровне и организаторов, и участников, и зрителей.
— Скоро завершается национально отбор на «Евровидение», и вы в счастливой десятке финалистов. В этом году зрители не участвуют в выборе победителя отбора, так что убедить в своей "самости" нужно будет только жюри. Чем будете поражать?
— Многим кажется, что если без стразов, перьев и фейерверков — то это не шоу. Но у меня ничего этого не будет. Зато на экране будет красивая, волшебная картинка, которая подчеркнет детали, но не будет мешать воспринимать песню. Вообще, на мой взгляд, любые декорации должны помогать проникать в атмосферу выступления, а не мешать.
— Раньше вы говорили в интервью, что «Евровидение» — не самоцель, его и так было много в жизни. А на деле получается, входите в эту реку уже трижды: сначала в составе мальчишеского дуэта «The ЕМ» (2016), потом на бэк-вокале у «Naviband» (2017) и вот теперь сольно... Так все же цель или дополнительный способ раскрутки?
— Группа — это был, честно говоря, такой чисто продюсерский ход, и сначала мы должны были быть квартетом с еще двумя девушками, но слаженный ансамбль из нас не получился, и я молился, чтобы мы только не выиграли и никуда не поехали — такая большая ответственность для искусственно созданного проекта, для чего это? Как дуэт мы также просуществовали недолго, хотя с Егором Шаранковым до сих пор сохраняем прекрасные отношения, но каждый из нас хочет развиваться сольно. Что касается выступления с «Naviband», то не секрет, что для любого «вспомогательного» артиста это прежде всего хороший способ заработка. Даже о полезном опыте в этом случае говорить не приходится, так как на саму сцену «Евровидения» мы не вышли — стояли под сценой, рядом, но в тени... И в этом году я не принимал бы участие в национальном отборе, если бы не написал песню, с которой не стыдно представить страну, с которой мне есть, что сказать большой аудитории. Ведь, к сожалению, у нас артисты преимущественно пишут более или менее стереотипные песни для того, чтобы выиграть отбор, а не для того, чтобы выиграть «Евровидение», а многие критики даже не вслушиваются в текст, не понимают, кому и о чем артист рассказывает. Я же в своей конкурсной песни несу не только эмоции, экспрессию, но и определенное мнение, хочу сказать о чем-то очень важном, что в Европе могут понять. Если «на пальцах», то я обращаюсь к слушателям с призывом копнуть немного глубже, вернуть свою человечность, так как в нынешнее непростое время многие стали невнимательны друг к другу, циничные, бездушные... Человечность — та базовая ценность, которая сейчас в дефиците, и которую каждому из нас очень важно вернуть.
— Полагаете, «Евровидение» — та площадка, где этот призыв не затеряться между фрик-шоу и будет услышан?
— На самом деле фрики просто более заметны, их все видят в первую очередь и поэтому отождествляют конкурс с ними. Но выиграют не они! Побеждала Джамала из Украины с глубокой, полной смысла песней, побеждал Сальвадор Собрал из Португалии, Мария Шерифович из Сербии, Лорин из Швеции — множество талантливых музыкантов! И прошлогодняя победительница Нетта из Израиля — тоже не фрик, она создала эпатажный образ, но пела, и хорошо пела, и запоминалась с первых нот. Ежегодно среди более чем сорока участников есть настоящие бриллианты. И если «Евровидение», за которым я слежу с самого детства, на сегодня является самым крупным в мире неспортивном шоу, на котором можно представить свою страну и свою музыку, то разве нужно искать лучшую площадку. Вот и я хочу продемонстрировать Европе свою музыку, показать, что в Беларуси ее умеют делать — качественную и современную.
— Желание похвальное. Но почему артист, который хочет представить свою страну на международном уровне, снова выбирает для этого не белорусский, а английский язык?
— Я могу писать неплохие белорусские песни, но нужно ли это? Есть два очень важных момента. Первый — что я чаще выступаю перед европейской публикой, для которой родной язык — английский, а не белорусский. И второй — звучу ли я, как певец, по-белорусски? Если бы я «звучал» в шансоне, был в нем безупречный, то без всяких угрызений совести пел бы его. Я с большим удовольствием могу переделать на современный лад белорусские народные песни, в колледже с нашим педагогом Еленой Атрашкевич было довольно много такого опыта. И позже я сам пытался писать по-белорусски, но, на мой взгляд, получается не то — искусственно, дисгармонично.
Делать что-то ради конъюнктуры — это будет неискренне по отношению к слушателям и к себе самому. Есть «Naviband», которые этим живут, дышат — и то, что они делают, прекрасно и совершенно естественно. Есть белорусскоязычные песни «J:Mopc» — я слышал их давным давно, еще по «Первому музыкальному» телеканалу, и восхищался до глубины души. Но у меня свой путь, обозначенный в том числе сценическим именем, нет желания нравиться всем и звучать из каждого утюга — мне только 22 года, и пока на это есть время и силы, я хочу найти своего слушателя, создавать то, за что мне не будет стыдно ни сейчас, ни после.
Беседовала Виктория ТЕЛЕШУК
Фото Анны ЗАНКОВИЧ и из архива артиста
А вместе с ними обучение, соцпакет и даже жилье.
«Мы заинтересованы, чтобы к нам приезжали».
Беларусь — один из мировых лидеров в области добычи и глубокой переработки торфа.
