Порог терпения

Первый майский выходной для пятидесятилетней женщины из Березовки, что в Лидском районе, стал последним в жизни. Причем смерть была настолько нелепой и глупой, что, когда узнаешь подробности, остается только развести руками. На общей кухне общежития на третьем этаже собрались три женщины. Милиция говорит, были немного в подпитии, но алкоголем по жизни не злоупотребляли. Каждая занималась своими делами, разговаривали мирно, не ссорились. Одна из них вешала на веревки постиранные вещи. Балкона на кухне нет, но — типичная общежитская застройка — в окне есть «дверной» проем, в котором практически в воздухе натянуты веревки для белья. Так вот, одна из участниц драмы, высунувшись в эти самые двери, вешала вещи, а вторая жаловалась на жизнь: мол, надоело все, проще было бы умереть. Та, что вешала белье, эти жалобы слушала недолго, а потом толкнула соседку в открытый проем. Правда, тут же поняла, что делать этого не стоило, успела схватить свою жертву за ногу, но не удержала. В руке остался только носок, а несчастная спикировала вниз головой на бетонную поверхность и через какое-то время скончалась в больнице. На ту, что ее толкнула, заведено уголовное дело по статье «Убийство». Первое майское утро, встретившее ласковыми лучами и предвкушением приятного отдыха, для нескольких человек за каких-то две минуты превратилось в непоправимый кошмар.

Когда я читала в сводке областной милиции подробности этой трагедии, ощущение было приблизительно такое же, какое овладевает каждый раз, когда перечитываешь первые главы булгаковского «Мастера и Маргариты». Осужденность, обреченность, неизбежность. И это роковое «Аннушка уже разлила масло». Так и здесь — дверь открыта, диалог начат, и даже реальная попытка спасти человека, который летит в пропасть (а в кино же чаще всего и спасают, почему же не может случиться и в жизни?), уже ничего не изменить. Ибо такая судьба, так было кому-то нужно. Но, если перечитать Булгакова раз пять, на шестой вдруг понимаешь, что писатель все же имел в виду и другой вариант развития событий. Помните, как называется самый первый раздел, в котором все и завязалось, а после Аннушка разлила масло, голова несчастного Берлиоза покатилась из-под колес трамвая, а поэт Иван Бездомный начал свой горестный путь к шизофрении? «Никогда не разговаривайте с неизвестными». Как предупреждение всем нам, что все наши беды и несчастья начинаются с неосторожных слов и необдуманных действий.

В конкретном случае, который произошел в Березовке, в причинах и последствиях пусть разбирается следствие. Но уже сегодня без экспертиз и дознания можно сказать точно, что как минимум две жизни молодых еще женщин загублены. Одна быстро и буквально, вторая — долго и мучительно. Ведь даже если совершенное признают убийством по неосторожности, той, что толкала, а потом безуспешно ловила, вряд ли станет от этого легче. А еще можно сказать, что и жертва, и ее неожиданная убийца одновременно переступили порог терпения. И для одной, и для другой за порогом оказалась бездна.

Он, этот порог, есть у каждого из нас. Согласитесь, иногда все так досаждает, надоест, достанет, что хочется или завыть в голос, или на кого-то наброситься. Катализатором может быть что угодно: и если толкнут в автобусе, и выпитый бокал (здесь много не надо) вина. И уже не сдерживая себя, начинаешь жаловаться на жизнь, а то и проклинать её, иногда перед абсолютно если не случайными, то равнодушными к твоим проблемам собеседниками. Или, наоборот, раздражаешься от жалоб или нытья другого человека, так и хочется ответить ему грубо или даже дать хорошую оплеуху, чтобы знал, зачем жаловаться и ныть, ведь его проблемы — разве это проблемы? Это находит неожиданно, и ты просто несколько минут не можешь себя сдерживать. Чаще всего достается нашим близким, особенно детям, но бывает, что «под раздачу» попадают и совсем незнакомые люди. Потом, когда «состояние аффекта» проходит, легче не становится. Стыдно, неприятно, неудобно, люди обижены. Думаешь: вот никакой бы этой гадости в жизни не было, если бы в одну отдельно взятую минуту вместо того, чтобы давать волю эмоциям, переступать тот самый порог, вдохнул, выдохнул и про себя улыбнулся.

Лет тридцать назад похожий на берёзовский не по степени трагичности, но по непоправимости последствий импульсивного поступка случай произошел на моих глазах на свадьбе в дальних родственников. Мать ударила свою двенадцатилетнюю дочь по губам. Несильно, ладонью, но со злостью. (Потом рассказывали, что женщина с самого утра была на взводе: то прическа не получалась, то еще что-то, да и в ресторан чуть не опоздали. А девочка постоянно под ногами.) Что дочка сделала или сказала не так в гостях, никто и не понял. Впрочем, неважно, здесь о последствиях. Тот несильный удар по лицу спровоцировал у девочки эпилепсию, которая только прогрессировала. Красивая умная девочка стала инвалидом, ее молодая мать за несколько лет превратилась в старуху с вечным чувством вины в глазах. Промаялись они так лет пятнадцать, во время очередного приступа дочь ударилась головой о ступени и умерла. Мать пережила ее на две недели. Просто угасла, так как не было больше ни вины, ни смысла жизни, которым (и смыслом, и жизнью) это вина в одну минуту стала.

Цена одной минуты, господа. Цена одной минуты...

Елена ЛЕВКОВИЧ