Ветеран попала в партизанский отряд 12-летней девочкой. Ее история

Волосы закрученные, на губах помада, в глазах блеск и интерес — смотришь на нее и не веришь, что перед тобой участница Великой Отечественной.

— Когда молодая была, все давали мне больше лет, чем на самом деле. Сейчас наоборот. Это и хорошо! В кавалеры набиваются 70-летние «ребята». Поэтому жаловаться не на что, — смеется Таисия Михайловна Козырь-Павловская в ответ на комплименты.

Самоиронии женщине не занимать. Возможно, именно эта черта помогла пережить страшные испытания, выпавшие на ее долю в самом начале жизни.

ПРЕДЧУВСТВИЕ БЕДЫ

Семья Павловских переехала в Брест за год до войны. Отец сначала был первым военным комиссаром города, впоследствии возглавил городской отопительный отдел. Должность высокая: имелся автомобиль с личным водителем и секретарь.

— В субботу 21 июня родители пошли в театр, а когда вернулись, то не могли остановить ссору. Мама говорила, что видела в зале переодетых немцев. А отец отмахивался: «У нас же мирный договор с Германией! Это просто евреи на идише говорили!» — вспоминает ветеран. — В общем, недели за две-три народ в Бресте будто жил предчувствием чего-то нехорошего. Жители разделились: одни, как мать, доказывали, что немцы готовятся к наступлению, а другие, преданные коммунисты, как отец, верили в силу договора о ненападении. На рассвете 22 июня, когда в угол нашего дома попал снаряд, стало окончательно ясно, кто был прав. Началась война.

Таисия Михайловна помнит, как самолеты снижались над Брестской крепостью и «посыпали» ее бомбами, а перестрелки раздавались даже ночью.

— Тогда мы не догадывались, какой ад развернулся за красными стенами, но надеялись, что вот-вот придет подмога и отвоюет крепость обратно. А теперь на 9 мая все ветераны города собираются на этом месте. Кстати, цветы, которые дарят дети на праздник, я никогда не беру домой — все оставляю героям крепости. Сюда с букетом можно только войти, но никак не выйти!

—  Крепость боролась до последнего солдата. А что происходило в самом городе?

— Страшно было. Отец ушел в лес (немцы выискивали коммунистов на высоких постах и ​​расправлялись с ними в первую очередь. — Авт.), мы остались. За несколько дней съели все запасы продуктов: кроме меня, у мамы было еще трое детей — Анна, Валерий и Олег. Чтобы не умереть с голоду, пришлось побираться. Война она такая: вчера у тебя был автомобиль с шофером, а завтра твои дети ходят по улицам в поисках ломтика хлеба или картошки ... Через месяц отец прислал подводу с запиской, и нам удалось выехать. Мы жили по несколько месяцев в разных деревнях. Запутывали след. Мать шила для сельских женщин, за счет этого мы и питались. Папа все время проводил в лесу, фактически он был одним из зачинателей партизанского движения на Брестчине.

СВОИ СРЕДИ ЧУЖИХ

— То, что мы с Лериком выжили, — чудо! Мама никогда не будила меня рано, давала выспаться. Тем октябрьским утром почему-то отправила за молоком. Брат пошел пасти деревенских коров. Больше мы свою семью никогда не видели, — Таисия Михайловна прикрывает лицо руками и делает паузу. — Их расстреляли, не пожалели даже Олега — ему и трех лет не было. Меня на полпути к дому остановили соседи, сказали идти прочь от деревни. Только вечером я узнала, что случилось.

Трое суток Таисия провела в лесу.

— Я бы сейчас на такое под дулом пистолета не согласилась! Тогда ночью приходилось забираться в сугроб листьев. Хорошо, что еще собака прибежала, которую я в деревне подкармливала, — вместе теплее. Деревенские мальчишки на второй день дали одежду, какую-то еду. Но пошел дождь, и я вернулась в деревню. Там уже ждали Иван и Марфа Дукшей, знакомые родителей, которые также были связаны с партизанами. Сначала жила в кладовой в их доме, а после меня забрала к себе бездетная пара — Петр и Ксения Субботы. У дяди был конь, и полицаи время от времени просили его что-нибудь или кого-нибудь подвезти, поэтому к ним особо не цеплялись. Зиму мы пережили спокойно, но в марте за мной все-таки пришли.

Прошло столько лет, однако женщина хорошо помнит голоса и лица тех, кто ее допрашивал ... Из застенков гестапо полуживую Таисию забрали Субботы. Для девочки по сути чужие люди за ночь собрали по всей деревне богатый выкуп и увезли его полицаям. Месяц Таисия тяжело болела, даже говорить не могла, но Ксения с Петром ее выходили.

— Оставаться у них было опасно. Как только поправилась — пошла в лес вместе с семьей Дукшеев. Они попали в семейный лагерь, а я — в отряд имени Щорса, где брат Валерий входил в спецгруппу подрывников.

ПАРТИЗАНСКИЕ БУДНИ

— Первое, чему обучили в отряде, — как саму себя наганом застрелить. — Таисия Михайловна берет вилку, открывает рот и показывает, как надо было держать револьвер, чтобы пуля сразу через мозг прошла и смерть наступила мгновенно. — Зачем такие знания? Остаюсь, например, ночью одна у костра. А если немцы придут? В огонь бросаться?

Ветеран признается: умирать не боялась, было страшно попасть живой к фашистским палачам.

— Что они сделали с нашим Вадимом! Вырезали звезды по всему телу, повесили на глазах у других и прибили на тело табличку с надписью «Так будет всем партизанам»... Но подрывы железной дороги не прекращались. Это было лето 1943-го — начало рельсовой войны.

У партизан была связь с подпольщиками Бреста. Они знали, когда будут идти поезда с живой силой. Добраться до вражеских эшелонов было непросто: немцы предусмотрительно заставили крестьян из окрестных деревень вырубить лес на 200 метров от железной дороги. На каждые 500 метров-километр поставили блок-посты.

— Ползешь по-пластунски ночью по голому полю и видишь только, как папиросы в темноте светятся. У меня зрение было хорошее, я прокладывала путь подрывникам. Туда лезешь — ни шороха лишнего, ни движения, а после взрыва вскакиваешь и бежишь на всех парах. Вокруг ужасный свист (так вагоны разлетались), раненые кричат ​​и бешено колотится твое собственное сердце.

Через некоторое время немцы придумали пускать за паровозом несколько платформ с песком.

— Зато к нам начали прилетать самолеты. Знаешь, как узнать, что они рядом в полной темноте? Нужно сдвинуть траву и плотно прижаться ухом к земле — почувствуешь вибрацию. Мы на аэродроме дежурили по трое. Каждому давали по 50 граммов керосина и солому. Летчики, когда видели, что внизу одновременно вспыхивали три костра, знали: это партизаны, можно садиться.

Но не только боевыми заданиями запомнилась Таисии партизанская жизнь.

— Болотный быт — вещь не самая приятная. Ноги постоянно мокрые, так как путь к землянке пролегал через трясину. Оступишься — пойдешь под воду, никто и знать не будет. А как нас вши заедали! Жуть. Единственное спасение от них — стирать одежду. Не мылом и порошками, как сейчас. Натирали пеплом, в болотной воде полоскали — и под чугунный утюг с горячими угольками, — рассказывает со знанием дела партизанка. —Не хочется кривить душой и говорить, что во время войны все были на равных. На мой «лесной период» жизни как раз пришелся момент перехода от девочки к девушке. Мамы, сестры или даже подруги, которые могли бы объяснить, что со мной происходит, рядом не было. Зато был дядя Ваня — взрослый и внимательный к нам, подросткам, человек. Принес как-то из деревни льняные простыни со словами: «порви себе на тряпочки». Вот вам и средства гигиены тогдашние.

ПРИКАЗ ОТ СИКОРСКОГО

— Дежурила я однажды на аэродроме, вдруг слышу знакомый голос: «Тася! Это ты?» Поворачиваюсь — Сергей Иванович с женой и моей одноклассницей Валькой. Сикорские до войны жили на одной с нами улице. Узнав о моей незавидной судьбе, будучи Героем Советского Союза, а тогда еще просто командиром Брестского партизанского соединения сказал: «Сейчас же вылетаешь в Москву. Возражения не принимаются. Это приказ!» Я упиралась, а Сикорский пригрозил, что привяжет к носилкам и все равно меня заберут, — с улыбкой вспоминает ветеран. — Добирались на «большую землю» под залпы огня. Когда самолет пролетал над центральной частью Беларуси, штурман объявил: «Пролетаем над партизанами Минского соединения. Они нас приветствуют ракетами!» Мы так радовалась и думали: ничего себе некоторые партизаны живут, ракетницы лишние имеют! Однако радость ушла после прибытия в Москву. Там нас встретили с перепуганными лицами. Командованию пилот передал вовсе не такое сообщение, как пассажирам. На самом деле стреляли немцы. Причем так, что все заранее успели с нами попрощаться.

Продолжились приключения и в советской столице.

— Нас с Валькой Сикорской милиция задержала! Приехали, что называется, девочки из брестских болот в Москву. Конечно, на месте не сиделось. Вышли на улицу, немного прошлись и на первом же повороте дядя в форме: «Кто такие? Партизаны? А где документы?» Хорошо хоть Татьяна Новикова из ЦК партии БССР нас быстро нашла.

«ЗЕМЛЯЧКА» ГАГАРИНА

Из Москвы Таисию отправили в Саратов — к родному брату мамы Александру Ляховскому. Там она закончила школу и медучилище.

— Каждое лето приезжала в Брест — к Дукшеям, Субботам, друзьям родителей и своим товарищам-партизанам. Они просили остаться насовсем. А я не могла. Приходила к нашему коттеджу на улице Чкалова (он после войны еще стоял) и плакала навзрыд. Мыслями постоянно возвращалась в то страшное утро, когда расстреляли самых близких моему сердцу людей. Обещала себе не жить на границе. От тех воспоминаний я, наверное, и пыталась бежать, когда взяла после училища распределение на Дальний Восток.

Кстати, там ветеран прожила более двадцати лет, успела выйти замуж, получить два высших образования и сделать карьеру — от обычного фельдшера в глухой деревне до заведующего отделом здравоохранения в горкоме Комсомольска-на-Амуре. Вспоминая то время, Таисия Михайловна достает из шкатулки небольшой бумажный пригласительный. На нем — очертание Владимира Ленина и загадочный автограф.

— Это было в 1967 году. На юбилей города к нам съехалось много известных людей. Поскольку я отвечала за всех врачей района, то и медобслуживание высоких гостей было моей задачей. И надо же было случиться несчастью — у Юрия Гагарина разболелся палец на левой ноге! Взяла я лучшего хирурга и бегом в гостиницу, — вспоминает ветеран. — Никогда не забуду наш диалог. Я ему: «Не волнуйтесь, Юрий Алексеевич, теперь хирург пойдет с вами в апартаменты, посмотрит ногу, обработает и сделает перевязку». — «Нет, с такой интересной женщиной я один в номер не пойду! — смеялся он. — Только если с вами». Ну что делать? Самый известный человек в мире вызывает — надо идти! Он все шутливо называл меня «землячкой», потому что мы в одном городе учились. А через несколько часов было торжественное заседание в честь юбилея. На первом ряду — места для гостей президиума, а мы, сотрудники горкома, сидели на втором. Вошел Юрий Алексеевич в зал, увидел меня — знакомое лицо — и сел как раз впереди. В конце заседания сказал: «Ну, землячка, где твое приглашение?» Взял и расписался на нем.

НА РОДИНУ СЛЕДОМ ЗА ГУСЕМ

Возвращение домой у Таисии Михайловны произошло неожиданно. Во время очередных каникул в Бресте она пришла с мужем на рынок. Долго ходила между рядами в поисках самого свежего и вкусного, пока не наткнулась на большие гусиные тушки.

— Когда узнала, сколько они стоят, то была в шоке. Совсем дешевые по сравнению с теми, что приходилось покупать в России. Именно в тот день в моей голове начали зарождаться мысли о переезде в город детства. Результат — я сижу сейчас перед вами и ни капли об этом не жалею. Мои дети и внуки разлетелись по миру — живут в Минске, России и Финляндии. И постоянно зовут меня к себе, но я свой Брест оставлять не собираюсь!

Анна КУРАК, фото автора

Минск — Брест — Минск