В свое время недооцененная, а теперь уже известная художница Алена Киш, автор «неізяшчнага іскуства», которая на своих коврах создавала для сельчан настоящие сказки, стала главным образом в новой постановке Александра Марченко «Примитивы». Ее иллюзорная фигура, чтобы не врываться в загадочность личности, от которой, несмотря на близость во времени, остались лишь шматки информации, показывается в контексте жизни 1930-х. Вот вам Алена Киш с райскими садами, а вот собрания, суды, колхозы в дневнике ее односельчанина Григория Гордея: непринятая окружением чудачка предстает человеком, который нашел способ уйти от реальности. Премьерные показы спектакля состоялись 27 июня и 23 июля на площадке Ок16.
Алена Киш разрывает шаблоны своего времени — женщина и гражданка Советского Союза, вместо того чтобы заниматься хозяйством и работать в колхозе, берет краски и начинает писать сказочные ковры, на которых рядом с деревенскими домами гуляют львы, влюбленные стоят под богатым плодами деревом, девушки заступают в полную лилий и лебедей воду. Она ходит по деревням и предлагает за хлеб или мешок картошки нарисовать жителям этот свой взятый из ниоткуда рай. Алена Киш, которая родилась в бедной многодетной, но не без тайны, семье, даже в самые тяжелые времена настаивает на своем способе жить. Она переступает через социальные нормы, непонимание окружающих, обвинения в безделье и так и не становится частью такого социума и такой системы.
Оказывается, при особом подходе образ художницы может сказать чрезвычайно много. «Примитивы» — это очень минималистичный спектакль (вот вам пример в тему малобюджетного театра), который распоряжается одним актером, тонким музыкальным сопровождением Дмитрия Лукьянчика, проекцией записанных в экспедиции видео и скромным реквизитом.
Исполнитель единственной в постановке роли Алесь Молчанов суетится, безумно смотрит в даль и читает дневник Гордея. Он оперирует засаленной тетрадью, покореженным ведром с водой, кусками ткани, картофелинами и самодельными пальмами из искромсанных бутылок — украшение, которое сегодня часто встречается возле деревенских домов. Свой скарб он достает и складывает обратно в белые полипропиленовые мешки, а между тем мы слышим интервью с сельчанами, которые знали Алену Киш и ее семью, и монологи искусствоведа Татьяны Бембель, режиссера Галины Адамович, художника Владимира Басалыги и других.
При всей внешней минималистичности и «примитивности» спектакль становится приятно содержательным высказыванием про исключительность, критерии оценки искусства и жизнь в советской деревне. Сама трагическая фигура Киш, которая покончила жизнь самоубийством, бросившись в реку, благодаря умелому подчеркиванию ее загадочности и отличий от всех становится арт-объектом. Определенные монологи и антураж — типичные наши белорусские пальмы из бутылок — отсылают к естественному желанию человека, даже скромными средствами, украсить свою жизнь. Ковры Алены Киш с экзотическими птицами в непростых 30-х как раз были тем способом оказаться в райском саду.
Только хотя эти ковры и выделялись в серых интерьерах, Алена Киш среди односельчан, по всему видно, так и осталась чудачкой, искусство которой «неізяшчнае». Здесь очень кстати вспоминается анекдот из жизни: еще в советское время один из художников на белорусском языке предложил министерству культуры «арганізаваць выставу дываноў Алены Кіш», а там сказали: «Ну столько диванов, ну куда мы их поставим», и сотрудничество не сложилось. Подобный мотив — нет пророка в своем отечестве — просматривается в «Примитивах» (но, к счастью, является лишь частью витража). Из экспедиции, фрагменты которой показываются во время спектакля, от бывших соседей Алены Киш только и слышно, что снисходительные слова — между тем имя художницы включено во «Всемирную энциклопедию наивного искусства».
Но наиболее красивым, щемящим и даже трагическим мотивом «Примитивов» для меня является собственный способ Киш существовать в советской системе. Все, что мы знаем про 1930-е, коллективизацию и партийную жизнь, делает художницу гением, который смог, хоть и ценой социальной изолированности, уйти от повсеместного колхоза в свой собственный мир живописных роз, львов и влюбленных.
Загадочность главной героини приходится кстати: пока Алесь Молчанов читает о собраниях и судах, над всем этим соцреализмом нависает таинственный образ автора райских садов. (Хотя она жила только в прошлом веке, а не в Древней Греции, сведения о ее личности удивительно ограничены, что подчеркивается чередованием читки дневника Гордея с попытками уже в сегодняшние дни найти хотя бы скромные упоминания о Киш.) Мы понимаем драматичность времени, с которым никак не совладать без жертв, тогдашнюю идеологию, которая через слова простых людей осуждает непринадлежность к колхозу, контраст между обычными человеческими мечтами и грезами коммунизма.
Все возможные смыслы — только лови — авторам удалось показать через помещение образа Елены Киш в контекст, незамысловатые высказывания сельчан и комментарии наших современников. Алесь Молчанов, крейзи с самого начала, прекрасно передает какую-то скорбь — то ли по автору дневника, то ли по Алене Киш, то ли по всем, кто здесь фигурирует. Стоит только войти в тональность спектакля — и в отечестве найдется сразу несколько пророков.
Ирена КОТЕЛОВИЧ
Козерогам важно на этой неделе закончить неотложное дело, которое уже давно не дает покоя.
Мероприятие проводится на добровольной основе.
