История Галины Федоровны из Малых Усов

Мы живем по соседству с человеком-праздником. Что только не отмечали с Галиной Федоровной Романович — и праздник первого огурца, и рождение ее долгожданной правнучки Мирославы, и день учителя (соседка, до того как выйти на пенсию, работала в белорусскоязычной гимназии). Но больше всего мне запомнился нынешний Маковей. Федоровна за неделю предупредила, чтобы мы на среду ничего не планировали. Мол, есть важный повод для встречи! Оказывается, 76 лет назад именно на Медовый Спас немцы сожгли ее родную деревушку — Малую Усу (вместе с соседней Великой Усой). А 9-месячную Галинку вместе с матерью, бабушкой, дедушкой и остальными услянами погнали в Германию. Слава богу, девочка выжила, и мы имеем счастье сидеть за ее гостеприимным столом.  

Галина Федоровна вместе с младшим правнукам Мироном показывает дорогу, по которой мама несла ее, 9-месячную, на руках в 1943 году.

После войны Маковей в Малой и Великой Усах отмечали в каждой семье. Сегодня это трудно представить, но жителям обеих деревень разрешалось даже на работу не выходить 14 августа. Это был не то чтобы праздник — скорее день скорби, памяти. Не все же усляне вернулись из плена: кто-то погиб, кого-то судьба забросила в другую страну... Сегодня свидетелей того времени здесь осталось всего лишь два: Владимир Павлович, которого на селе зовут Ковалем, да наша Галина Федоровна...

«В моей семье этот день знают. Дети, внуки звонят, поздравляют, что жива осталась. Вот как раз Алеська, легка на помине», — Галина Федоровна поднимает трубку и говорит внучке, что обедает с соседями. Потом достает из конверта пожелтевшие фотокарточки. «Вот это я с мамой. Немцы, видимо, всех пленных фотографировали в фотоателье, видите, даже печать стоит. А вот семья «наших хозяев», этот снимок фрау Гелена дала маме на память, когда мы уезжали из Германии после освобождения».

Сама Галина Федоровна, конечно, войны не помнит. Об ужасах, которые происходили в 43-м, знает исключительно со слов матери.

«Мама рассказывала, что немцы налетели на деревню с утра. Было очень тепло, солнечно, никто не ждал никакой беды. Бабушка в это время возилась в огороде. Ей и другим сельчанам сказали, чтобы переоделись в чистое, взяли с собой самое необходимое и вышли на улицу. Конечно, началась паника, слезы. Люди хватали самые дорогие вещи. Мама взяла меня на руки. А бабушка, наверное с перепугу, схватила подушку».

Затем людей построили в колонну и пешком погнали по гравийке в сторону леса. Когда усляне оглянулись, увидели, как запылали их дома.

«Две деревни сгорели дотла. Только один дом на въезде в Великую Усу чудом уцелел. И теперь вон стоит, — показывает на голубой деревянный домик, что виден с нашего участка, Галина Федоровна. — А все потому, что стоял обособленно, так пламя на него и не перекинулось».

... В тот августовский день была невыносимая жара. «Мама говорила: «Иду, и кажется, еще немного, и выпущу тебя из рук, так притомилась», — рассказывает Галина Федоровна. — Конвоир, пожилой немец, пожалел ее. Посадил меня, младенца, на автомат, протянул кусок сахара и какое-то время нес. Таким образом дал маме немного отдохнуть».

И вот услян пригнали в Станьково. Там без объяснения начали толкать в сарай. Люди закричали — думали, что сожгут живьем, потому что были уже такие случаи в округе. Но у немцев на них были другие планы. В хлев сельчан загнали просто на ночлег. Назавтра же повели на железнодорожную станцию Негорелое. Там всех втиснули в так называемые телятники — вагоны, в которых перевозили скот. И привезли в Магдебург, где опять-таки построили в колонну и погнали в неизвестном направлении.

На улицы города с криками «русиш швайн» высыпали старики, женщины, дети. А одна немка подбежала к матери Галины Федоровны и протянула чашку молока. «Мама всю жизнь вспоминала эту трогательную женщину и немца, который меня немного пронес на автомате».

Как оказалось, услян гнали в фильтрационный лагерь, куда вскоре за рабочей силой стали приезжать фабриканты и помещики.

«Меня с мамой и дедушкой взял к себе фермер Вилли Фишенбек. Бабушку же, поскольку она была очень больна, оставил. Мама всю дорогу плакала, что бабушка там осталась одна. По приезде хозяин не выдержал — начал ее ругать: мол, чего приехала в чужую страну с маленьким ребенком. Она, как могла, объяснила, что у нее тоже был дом и хозяйство, но немцы насильно погнали семью в Германию, а все имущество сожгли. Фермер позвал жену: «Гелена, иди сюда. Слышала? Вот как, оказывается, они сюда попали». Мама плачет. Гелена плачет вместе с ней. Назавтра случилось чудо — Вилли вернулся в фильтрационный лагерь и забрал бабушку».

В обязанности матери Галины Федоровны входило покормить кур, подоить коров и убрать в хозяйских комнатах. С коровами и курами она легко справлялась, это было привычно. А вот немецкие комнаты она и после войны часто вспоминала ...

«Каждое утро ей предстояло взбить перины, на которых спали хозяева и их дети. Мама же была маленькая и худенькая. Пока взобьет те перины, уже никаких сил нет. Дедушка мой работал на скотном дворе. Бабушка смотрела меня, потому что делать ничего не могла. Вообще к нам там относились по-человечески. Как-то я, конечно же, ребенок, разбила гусиные яйца, так мама очень испугалась. Но фрау Гелена только в шутку поругала меня. Она нашу семью почему-то жалела. И ее сыновья — Буня и Георг — любили играть со мной.

Кстати, с Георгом Галина Федоровна успела повидаться через 60 лет после освобождения. «А с Буней только по телефону поговорили, так как пока я доехала, он умер».

Галина Федоровна с сыном хозяев Георгом. Теплая встреча через 60 лет.

В плену Галина Федоровна и ее родственники прожили год и семь месяцев. «Когда уезжали, фрау Гелена уговаривала маму оставить меня там. «Ты же возвращаешься на пепелище, ничего у тебя там нет... Хочешь, возьми перину, только оставь нам Галю, мы ее удочерим». Дело в том, что у них роду не было девочек, только мальчики рождались. Конечно, мама меня не променяла на перину ... Мы вернулись в родную деревню осенью. И тут нас ждал папа. Точнее, он снимал комнатку в Негорелом. И каждый день надеялся, что кто-то вернется из Малой Усы и сообщит, где мы».

Незадолго до того, как сожгли деревню, папа Галины Федоровны пошел на сенокос в Толстуху (так теперь называют самое грибное место в округе), где встретил партизан. Не долго думая, ушел с ними. «Воевал в отряде «Буревестник», бил немецкие обозы на Слуцком шоссе. После освобождения страны папу как опытного железнодорожника оставили восстанавливать белорусскую железную дорогу ».

... Когда мои и мужа родители начинают переживать, что мы пока живем с некрашеными стенами, я привожу им слова Галины Федоровны. «После войны папа снял с рельсов разбитый немецкий пассажирский вагон, утеплил и оборудовал под жилье. В одной половине жили мы, а в другой дядя Коля с женой. Целый поселок в Минске был из таких вагонов. И знаете, именно это время родители вспоминали с особой теплотой». Ведь выжили и имели счастье быть вместе. А все остальное — дело наживное.

Надежда ДРИНДРОЖИК