И пойман, и… не вор?
Каждую пятницу читаю в газете новые «веселые и правдивые истории», потом тщательно вспоминаю свою жизнь, и до боли обидно: горечи в ней — как говорится, с головой, а вот чтобы чего-то смешного, то, кажется, и нет. Разве что...
Было это в самом начале далеких девяностых. Тогда, чтобы не допустить повальной голодухи и отвлечь людей от политики, многим стали давать по пять соток земли на неудобях и тем самым подталкивать к строительству дач.
Нам с женой оно не светило, потому что денег не было совсем. Но потом стали доходить слухи, что начальство активно берет кредиты. Так может — подумали — и нам отведать того счастья? А что — оба работаем, не сломки, к земле и крестьянскому труду привычны. Значит, что-то вырастим, сэкономим, глядишь — и с кредитом рассчитаемся.
С такими намерениями, хотя без особых надежд, обратился я в профком и...
Чудеса таки случаются: мне, в так называемом «порядке исключения», выделяют участок, дают кредит в размере трех тысяч рублей — еще тех!.. А дальше — крутись, как хочешь.
Мы с женой сразу же «подняли» родню, и не впустую: благодаря ей правдами-неправдами приобрели деловой древесины, составили сруб, перевезли на свой участок — поставили домик.
Следующая проблема — двери и окна, потолок и пол. На них, как известно, нужны доски. А где их брать, если в продаже ничего?
И снова подарок судьбы: звонят родственники, доски — причем из лиственницы — продаются в Новополоцке, и за бесценок, можно сказать, ведь никто не покупает. А мне же они — как воздух, на дачу привез — и нарадоваться не могу: 4-6 сантиметров в толщину, широченные, целый МАЗ с прицепом...
Сгрузили мы их рядом с домом и оградой (за ней — уже другой кооператив). Через несколько дней использовали — положили пол, потом приехали, чтобы взяться за потолок. А тут — казус: головешка, которой намазывали шнур для отбивки линий, замокла под дождем. Другой нет. Значит, надо костер разжигать, новую «делать» и столько времени потратить...
Оглянулись мы с ребятами — понюхали дым: ура, горит-таки костер, причем близко — за оградой в соседнем кооперативе.
Я быстренько туда. Хозяин — слышу — в подвале что-то строгает. Иду на звук, открываю дверь и... замираю: доска, которую он держит в руках, — толстая, широкая, из лиственницы — моя.
Какое-то время мы смотрим друг на друга. И он наконец кажется первый — требует:
— Ну, говори уже!
А я, может, и рад бы что-то сказать, но что?
— Да вот, — говорю, смущаясь, — пришел головешки просить.
— А-а-а... Если так, то бери, — с облегчением вздыхает сосед.
И я где-то через минуту уже возвращаюсь на свою стройку, отдаю мастерам нужную головешку — обрезок с моей доски — как говорится, к бабке не ходи!
По-хорошему, надо было устроить разборки — ну хоть попугать вора. Но, во-первых, время тратить не хотелось, а во-вторых...
Как нам тогда казалось — все жили в нужде, вот и должны были воровать...
Короче, как ни в чем не бывало, мы взялись за работу.
Единственное, пока жил тот сосед, мы с ним никогда не разговаривали: нас разделяло ограждение и что-то другое, куда выше.
Иван Островский, г. Минск
Культурная кошка
Девушки, женщины любят котов и кошек. Те, похоже, платят им взаимностью. Поэтому — совсем не удивительно, что однажды к зданию городской библиотеки, где коллектив, как ни крути, женский, прибилась кошка с раненой лапкой и встретила там полное понимание. Ее накормили, помыли, обогрели, сносили к специальному врачу, обеспечили надлежащий уход...
Короче, Фрося (назовем ее так), пока была на лечении, убедилась, что новые хозяйки желают ей только добра и с ними, вот такими, ей грех не остаться. Против этого даже директор ничего не имел, правда, с одним условием, что кошка будет под пристальным наблюдением.
Фрося, похоже, это услышала и поэтому никаких гадостей никому не делала. Более того, со временем она стала своего рода магнитом заведения. Как сейчас вижу: переступаешь порог, а она — черная, вальяжная — лежит на радиаторе. Кто хочет, может даже погладить, почесать ее за ушки. И все же...
Библиотека — не зоопарк, содержание животных там совсем не приветствуется, наоборот — хороший нагоняй можно получить от разных проверяющих.
Женщины знали это и поэтому сначала при появлении кого-то из чужих кошку запирали в чулане, а потом Фрося сама, унюхав в здании солидных дядь, на всякий случай уходила. Но однажды...
Как-то раз коллектив библиотеки выбился в лидеры: по случаю вручения, кажется, какого-то диплома и денежной премии там проводилось торжественное собрание, а потом и фуршет, где главным гостем должен был стать недавно назначенный руководитель управления культуры. Кто такой — строгий или добрый, справедливый или самодур — информации никакой (это сейчас в интернет зашел — и чуть ли не всю подноготную знаешь, а тогда...). Женщинам «шепнули» разве то, что котов гость любит...
И вот торжественное собрание.
Фрося самовольно никуда не ушла. И в чулан ее (пусть будет что будет!) никто не занес. А потому, развалившись в углу, она выслушала всех выступающих, потом, убедившись, что в зале свои, захотела покрасоваться: потихоньку, кругом обошла столы, осмотрела повеселевших банкетников, потерлась у ног у высокого гостя. «Надо бы шугануть», — подумал тогда начальник. Но сделать это можно было ногой, что, конечно же, нехорошо: хозяйки могут обидеться.
Пока гость вот так размышлял, Фрося... вскочила ему на колени, и теперь другого выхода уже не было — с кошкой пришлось смириться и даже погладить.
...Разговоры о том фуршете ходили потом долго. В библиотеке все говорили, что новый начальник — человек, безусловно, очень культурный.
И тот, в свою очередь, должен был признать, что работает коллектив хорошо, что награда и премия присуждены справедливо. А что Фрося в помещении живет, так это как посмотреть: может, перегиб, а может, и новаторство. Книжки целее будут.
В. Ж., г. Жодино
Вылетит — не поймаешь...
Некогда в городках, райцентрах и больших городах (не говоря о деревне) на даровое жилье никто не надеялся. Возвращались парни из армии, женились, рожали детей и сами думали о собственном углу. У нас в Кричеве целые улицы тогда появлялись. Строились кто как мог: кто из дерева дом ставил, кто из кирпича или шлакобетона, причем наперегонки...
Один примак тоже подумал, что не век же ему с тещей да шуринами жить, тоже залил фундамент. А вот из чего стены возводить, если гол как сокол и жена не богачка, — это вопрос был.
Ответ на него сама жизнь подсказала. В городе стали новый бетонный мост над речкой строить, а деревянные щиты со старого продавали совсем за бесценок. Люди на дрова их брали, а этот примака решил дом поставить. Адское было дело разобрать те щиты: брусья крепились намертво... Хозяин и два шурина, можно сказать, рук не покладали, а уж сколько пота пролили...
Не напрасно, слава богу: вот уж и сруб стоит, и стропила прикреплены.
Примака рад был, во время работы почти не умолкал, все что-то баял. Однажды — к слову пришлось — рассказал, что в семье у него были больные туберкулезом. И чем тогда не лечились: и травами, и барсучьим салом, а лучше всего собачье мясо помогло...
Ребята когда слушали ту болтовню, когда нет, но что-то в памяти оставалось.
И вот настал тот день, когда шифер куплен, когда хозяин снизу подает листы и командует, а ребята вверху их прибивают. Гонкое дело, забавное... Хозяйка еду на объект принесла, на обед не дождавшись.
Парни сели есть. Аппетита, конечно же, не занимать — у всех аж за ушами трещит, а тем более если в мисках тушеная картошка с мясом. И тут...
Кто же знает, что стрельнуло в голову тому примаку, но он вдруг ляпнул: «Гав!» А потом и дважды повторил.
Старший из шуринов был очень впечатлительным, побледнел, бросил миску, отскочил...
Младший — сам по себе сильнее и здоровьем, и характером, но и он обиделся, брата до слез пожалел.
Оба, короче, бросили естья и бросили работать. Хуже того, младший под утро выскользнул из дома и вместе с друзьями (они с вечера сговорились) снял с нового дома два ряда шифера.
Примака назавтра, конечно же, догадался, кто это сделал, — попытался было силу показать, а не вышло. Вся семья против него объединилась, даже жена сказала: «Надо было думать, что говорить, а что нет... Собачник!»
Вот на этом и закончилась в доме примакова власть. А кличка, наоборот, — только появилась: иначе, как собачником, человека никто не называл. И «звание» это не отмыть было, не отряхнуть, ведь и вправду: «Слово — не воробей, вылетит — не поймаешь».
Л. Чигринова, г. Минск
Рубрику ведет Валентина Довнар
Выбор саженца для садовода — тот момент, значимость которого сложно переоценить.
Концерт для детей и молодежи, пластический спектакль Егора Дружинина и «Рок-панорама».