Брюссельский тупик. Почему в Бельгии затянулся государственный кризис?

В Бельгии провалились переговоры о создании правящей коалиции, которые должны были привести к формированию полноценного правительства — завершению политического кризиса, который длится в стране более 600 дней. Как сообщила Le Ѕоіг, лидеры двух наиболее популярных партий страны — глава «Нового фламандского альянса» (НФП) Барт Де Вевер и председатель Социалистической партии Поль Магнет — более трех недель вели переговоры с другими парламентскими партиями, чтобы сформировать новую администрацию. Однако должного результата достичь так и не удалось, поэтому де Вевер и Магнет сообщили королю Бельгии Филиппу о провале. Почему в стране затянулся государственный кризис?

Временное правительство

В конце июля бельгийский монарх потребовал от НФП и социалистов начать переговоры с другими партиями, поскольку их мандатов в парламенте не хватило для формирования коалиции большинства. По итогам прошлогодних выборов эти силы получили 45 из 150 мест, поэтому им требовалась поддержка как минимум еще одной более-менее крупной партии.

Провал переговоров ознаменовал продолжение политического кризиса, из-за которого правительство не обладает всеми полномочиями и находится в статусе временного. По сути, власти могут принимать решения только по рутинным или неотложным вопросам, но никак не могут влиять на государственные расходы, отмечает gazeta.ru.

Кризис в Бельгии начался ровно 610 дней назад — рекордный для новейшей мировой политики срок) — 21 декабря 2018 года, когда правительство страны во главе с тогдашним премьером Шарлем Мишелем от реформистского движения ушло в отставку и до сих пор находится в статусе временного. Причиной такой ситуации стал выход «Национального фламандского альянса» из правящей коалиции на фоне разногласий с правительством по вопросу миграции — Мишель поддержал миграционный пакт ООН, что серьезно разозлило фламандских националистов.

Фламандцы и валлоны

Главным препятствием остается серьезная неоднородность внутри государства. Дело в том, что в Бельгии существует три группы избирателей, разделенные по языковым и культурным принципам, — фламандцы, валлоны и немецкоязычное сообщество. Основное влияние на политическую жизнь королевства оказывают представители первых двух групп, как наиболее многочисленных.

Отсчет своей современной истории Бельгия берет с 1830 года, когда в единое государство объединились франкоязычные валлоны, нидерландоязычные фламандцы и небольшая немецкая община региона Ойпен-Мальмеди. Быстрое экономическое развитие Валлонии — прежде всего, в металлургии и добыче угля, — и относительная отсталость сельскохозяйственной Фландрии сделали валлонов по сути титульной нацией королевства. Однако с середины прошлого века ситуация коренным образом начинает меняться. Экономика Валлонии постепенно приходит в упадок, чему во многом способствовала потеря Бельгией ее важнейшей африканской колонии — Конго. Фландрия становится прогрессивным регионом, где активно развиваются новейшие технологии, а ее главный город Антверпен превращается в крупный морской порт европейского континента. К началу ХХІ века экономика Фландрии дает львиную долю поступлений в национальный бюджет, и, как считают фламандские политики, фактически удерживает экономически и социально ослабленную франкоязычную часть королевства.

Определенные противоречия между фламанцами и валлонами сказываются на парламентских партиях, представляющих интересы тех или иных избирателей. Они расходятся чуть ли не по всем ключевым аспектам, среди которых — миграция, пенсии, налоги или даже вопросы климата. Как заметил gazeta.ru руководитель Центра французских исследований Института Европы РАН Юрий Рубинский, Бельгия с большими трудностями преодолевает эти противоречия. «Нельзя сказать, что страна находится на грани краха. Каким-то образом они справляются с этим кризисом, но сейчас это зашло слишком далеко», — добавил эксперт.

В поисках согласия

Парламентские выборы прошлого года, как ожидалось, должны были сгладить основные моменты, но в результате согласия в парламенте достичь не удалось. Формированию коалиции не помогла даже смена премьера, когда в октябре прошлого года Временное правительство возглавило Софи Вильмес от реформистов. Она сменила Шарля Мишеля, который занял пост председателя Европейского совета.

По мнению Le Ѕоіг, провал коалиционных переговоров, скорее всего, приведет к назначению внеочередных выборов — вероятно, они выпадут на осень, когда закончатся полномочия временного правительства. Однако вряд ли смогут привести к завершению политического кризиса.

Учитывая, что сейчас Временное правительство состоит из представителей реформистов, христианских демократов и фламандских либералов, шансов сформировать большинство без поддержки других партий у них нет. Правые вместе с социалистами могут набрать 65 мандатов, им тоже не хватит мест для формирования коалиции большинства. Таким образом, очередные выборы станут лишь новым витком кризиса, хотя государство и так уже почти два года функционирует без полноценного правительства.

Парадоксальное явление

Одной из главных проблем Бельгии являются социальные вопросы, которые все больше обостряются без политического решения. Ключевыми темами прошлых парламентских выборов стали пенсии, проблемы климата и безопасность королевства, отметила Polіtіco, и они до сих пор не теряют своей актуальности. Правительства, способного выполнить данные народу обещания, просто нет, и это проявляется во всех сферах. Например, парламент Бельгии уже три года не голосовал за полноценный проект бюджета.

Тем не менее это не значит, что деньги ни на что не выделяются: власти успешно согласовали антикризисный пакет на 124 миллиона евро во время пандемии, а также план повышения пенсий объемом €200 млн. Однако это лишь точечные решения, которые не позволяют решить проблемы в целом. Кроме того, чем дольше существует временное правительство, тем больше вопросов встанет перед полноценным Кабмином — в частности, нужно исправить дефицит бюджета в €52,8 млрд — одно из последствий пандемии COVІD-19.

Отсюда вытекает второй негативный момент — Бельгия до сих пор не приступила к восстановлению экономики после эпидемии. Для этого необходимо принять соответствующую реформу, но отсутствие поддержки в парламенте не дает осуществить эту задачу. Частично ситуацию сглаживают региональные власти, но без координации федерального правительства опять-таки нет полноценного решения проблемы.

Впрочем, Юрий Рубинский напоминает, что Брюссель не впервые сталкивается с политическим кризисом подобного рода — в прошлый раз Временное правительство функционировало в королевстве в течение 589 дней — с апреля 2010-го по декабрь 2011 года. «Отсутствие центрального правительства в Бельгии — странное и парадоксальное явление, но все же говорить о развале или параличе государства не стоит», — резюмировал эксперт.

Кто заплатит за карантин?

В Бельгии пандемия усугубила и без того наполненные противоречиями отношения между нидерландоязычными северянами и франкоязычными южанами — поводом для споров стали методы выхода из карантина и восстановления экономики. Представитель «Нового фламандского альянса» Питер де Рувер, отвечая на вопрос о том, кто будет платить за карантин, прямо заявил — фламандский север. «Речь идет о том, кто получает деньги, а кто выписывает чек на эти деньги, — добавил Де Рувер. — В последние недели фламандское правительство настаивало на перезапуске экономики, тогда как левые были более осторожны. Это не совпадение. Занятость в частном секторе выше во Фландрии. Если мы начнем облагать налогом богатых для поддержки бездействия, это будет дополнительный трансфер с севера на юг».

Пандемия коронавируса обнажила пробелы в государственном управлении. Система здравоохранения разделена между федеральными и региональными правительствами, что только усложнило регулирование даже самых простых вопросов. Именно на эту проблему указывают националисты, что делает актуальным их призыв к созданию конфедерации.

«Разделение властей в Бельгии — это рататуй, — образно заявил в парламенте Питер де Рувер. — Это приводит к неэффективности. Кризис лишь подтвердил то, что мы говорили годами: структура страны слишком сложная».

Север и юг уже спорили о том, как справиться с кризисом в начале пандемии. Последние призвали взять на вооружение пример Франции-ввести жесткий карантин как можно раньше. Северяне, чья экономика более чем в два раза превышает экономику Валлонии, не хотели спешить. Новые выборы представляют опасность для «Нового фламандского альянса», поскольку серьезную конкуренцию на прошлых выборах им составили крайне правые из «Фламандского интереса». Однако социалисты вряд ли пойдут на уступки в таком важном вопросе как государственный строй.

Противоречия между сторонами вызвали даже самые мелочные вопросы. Да, юг и север спорили из-за... выделения части главной дороги в центре Брюсселя под велосипедную полосу. Для Тео Франкена, одного из членов руководства «Нового фламандского альянса» этот шаг стал поводом для заявлений о том, что страна разваливается. Он утверждал, что велосипедная полоса дискриминировала 300 тысяч жителей Фландрии, которые ежедневно ездят в Брюссель на автомобилях. Франкен заявлял, что велосипедная дорожка ухудшит разрыв между Фландрией и Брюсселем. «Рано или поздно это приведет к разрыву», — заметил политик. Ранее он заявил, что продление дистанционной работы углубит раскол с Брюсселем. «Может быть, мы должны позволить этому случиться. Пока, Бельгия», — написал политик в своем Twіtter.

Лидер «Нового фламандского альянса» называет правительство Бельгии «инвалидом». «Эта страна очень сложная с ее раздробленными полномочиями, — заявил Барт Де Вевер на национальном телевидении. — Давайте использовать кризис коронавируса для создания новой Бельгии. Бельгии 2.0».

Юг не видит смысла в создании конфедерации, что, по мнению социалистов, только увеличит расхождения. Однако сторонам необходимо прийти к согласию — другого выхода из кризиса нет.

Захар БУРАК

Фото из открытых источников