Вы здесь

Леонид Дранько-Майсюк: Короткевич ценил именно рыбаков и змееловов


В этом году в минском книжном магазине «Светоч» (ОАО «Белкнига») состоялся интересный проект «Встречи с Короткевичем»: известные люди рассказывали о своем опыте знакомства с классиком и его творчеством. Одна из самых интересных бесед получилась со знаменитым поэтом, писателем, исследователем Леонидом Дранько-Майсюком. Леонид вообще умеет рассказывать обо всем ярко, образно и запоминаемо, а еще находить неожиданные ракурсы. Поэтому сегодня, специально для читателей «Звязды», новый разговор с поэтом о Владимире Короткевиче, отношениях между писателями и, конечно, о белорусской литературе.


Леонид Дранько-Майсюк.

— Частенько говорят, что писателей стоит любить на расстоянии. Что вы знали о Владимире Короткевиче до личного знакомства с ним? Насколько совпали представления с реальностью?

— Расстояние спасает от лишнего, а в лишнем много ненужного, а то и опасного. Должен сказать, что не только писателей стоит любить на расстоянии. Вообще, о человеке знать много-не всегда хорошо. Однако же мы стремимся к излишеству и через это загромождаем свою душу. Иногда мне кажется, что ограничение i является целью жизни. В 1989 году я попал в Грецию. Наши люди, сжатые скромным советским бытом, в богатых Афинах бросались на все — на костюмы, на шубы, на обувь, на радиоаппаратуру. Знакомый грек, аскетичного вида философ, недоумевал: «Зачем вам это все?! Есть на плечах рубашка и достаточно!» Этот красивый грек был похож на Владимира Короткевича...

Что я знал о Короткевиче до личного знакомства?

Читал его произведения. Прежде всего очерк «Колокола в проданиях озер», напечатанный в журнале «Маладосць» с великолепными снимками Валентина Ждановича. В этом очерке Короткевич очень хорошо написал про мой Давид-Городок, про мою реку Горынь, про Замковую гору с ее «потрясающими склонами». Немного позже я увидел книгу «Вока тайфуна», ее из школьной библиотеки принесла моя тетя Тася. А в школе учительница белорусской литературы Надежда Дмитриевна Васильева нам, детям, открыла блестящее стихотворение «Заяц варыць піва». Надежда рассказала мне о романе «Каласы пад сярпом тваім» и, кстати, дала это произведение прочитать. А тогда в журнале «Неман» увидел я и повесть «Дзікае паляванне караля Стаха», которую на русский язык перевела Валентина Щедрина.

Дароўныя надпiсы Леанiду Дранько-Майсюку i Валянцiне Шчадрыной.

Когда я учился в Литературном институте и часто бывал в гостях у писательницы Лидии Обуховой, то мы говорили больше всего о Короткевиче. Обухова называла автора «каласоў» лучшим белорусским прозаиком.

А когда я вошел в семью Валентины Щедриной, став мужем ее младшей дочери Ольги, то эта большая тема «Жизнь и творчество Владимира Короткевича» обогатилась самыми интересными подробностями. Валентина Щедрина все время жалела, что в душе замечательного Творца эмоции и чувства всегда преобладали над спокойствием. Ей по-женски хотелось, чтобы жизнь нашего изумительного писателя была немного спокойнее.

А мои представления о Короткевиче и не думали совпадать с реальным обликом Творца. И по сегодняшний день не совпадают.

— Говорят, что Владимир Короткевич не любил, когда его называли романтиком.

— Когда-то у меня, студента, преподаватель на экзамене спросил: «Что такое романтизм?» Почти не думая ответил: «Это стремление жить радостно!» Я только что вернулся из армии, поэтому по-другому, наверное, и ответить не мог. Преподаватель, помню, долго смеялся над моим ответом. Теперь я почему-то уверен — такая студенческая трактовка Короткевичу понравилась бы. Называть же творца (яркого художника!) только романтиком, или только бытоописателем, или только сатириком, или, скажем, каким-то лириком — значит, сознательно измельчать философский масштаб этого творца. Полагаю, отсюда и нелюбовь Короткевича к таким классификациям. Если художник настоящий, то в его таланте одновременно есть все — и романтизм, и реализм, и экспрессия, и стойкое величие. Кем был Короткевич? Одновременно белорусским духом и белорусской сущностью!

— Как Валентина Щедрина начала переводить произведения Владимира Короткевича? И как писатель относился к процессу перевода — сильно ли вмешивался?

— Кажется, поспособствовал счастливый случай. Короткевич находился со своей женой Валентиной Брониславовной в Коктебеле, в тот же Крымский дом творчества из Москвы приехала и Валентина Щедрина. Она тогда работала в Союзе писателей СССР консультантом по белорусской литературе. Состоялось знакомство, венцом которого стало неожиданное предложение сорокалетнего писателя: «Вы будете переводить мой роман «Каласы пад сярпом тваім»!» Предложение прозвучало как требование! Словом, все произошло в стиле решительного, иногда и вообще бескомпромиссного Короткевича. Над объемной рукописью Щедрина работала несколько лет. Работа была и сложная, и чрезвычайно плодотворная. И действительно, Короткевич отстаивал свои редкие словечки и образы, сочные детали, боролся за то, чтобы в русском варианте романа читатель, далекий от белорусчины, чувствовал глубинную психологию белорусской культуры. В своих письмах просил переводчицу, чтобы она лексически сохранила то неуловимо-четкое, что присуще характером наших крестьян, мещан, знати — наконец, наших аристократов. Переводческая работа Валентины Щедриной ему понравилась.

Владимир Короткевич с женой Валентиной: рыцарь и его дама сердца.

— Нашла интересную цитату — письмо Короткевича к Валентине Щедриной от 20 января 1972 г.: «Среди моих друзей ксендзы из Вишнева и Пинска, рыбаки из Коктебеля, змеелов из Москвы, создатель новой философской системы — мужик из-под Любчи, да мало ли ещё кто. И чтобы я стал тратить дорогое время не на них, из дружбы с которыми я не извлекаю никакой выгоды, кроме дружбы и жизни, а на определение «кто есть кто», «кто с кем», «кто за кого», наконец «кто кого» — я проклял бы самого себя!» Как бы вы это прокомментировали? Кстати, возможна ли искренняя дружба между писателями, творческими личностями, которым есть что делить?

— Случайно или неслучайно, но этими словами Короткевич создал свой очень точный автопортрет. Он любил людей особенных и открытых, потому что сам был и достаточно примечателен, и достаточно открыт. Он стремился к таким людям, ему было с ними интересно. Он верил в сильный интеллигентный характер. Он хотел, чтобы человеческие души не гнулись, поэтому и ценил ксендзов и создателей новых философских систем — замечу, такие люди в Советском Союзе были на подозрении!

Сделаю акцент и на том, что в условиях СССР Короткевич ценил именно рыбаков и змееловов, а не кабинетных парторгов!

Это очень яркий штрих, который прекрасно характеризует нашего Творца!

Конечно, Короткевич не влазил в ссоры, избегал их, чувствовал, что другие ему очень завидуют; он не отталкивал, отталкивали его, поэтому совершенно неслучайно, что при жизни он так и не получил Государственную премию-лауреатами же Государственной премии стали те, которые позже в мемуарах и дневниках назвали себя «друзьями» Владимира Короткевича.

«Друзья» Короткевича любили притворяться бедными, — Короткевич никогда не притворялся...

А что касается дружбы между писателями, то никакой искренней дружбы быть не может. Людей обычно объединяет временная взаимная выгода — материальная или моральная. Дружат обычно с теми, кто тебя хвалит.

— Владимир Короткевич имел любимый типаж женщины... Даже два типажа, две стороны одной героини, которые существуют параллельно: Гелена Маевская и Майка Раубич из «Каласоў», Ирина Горова и ее сестра-художница Анна из «Нельга забыць», Анея и Марина Кривиц из романа «Хрыстос прызямліўся ў Гародні»... Возлюбленная — и любящая, жестокая — и преданная... Ради одной герой погибает, другая жертвует всем ради него; одна его мучает — другую мучает он сам.

— Если говорить о «двух типажах» (а они, кстати, могут существовать вместе, в одном характере!), то, возможно, ответ нужно поискать в поэме Янки Купалы «Магіла льва». Однажды из уст Короткевича я услышал четыре строчки из этого гениального произведения:

На беларускую дзяўчыну,

Калi тут праўду ёй аддаць,

Нiхто йшчэ каменем не кiнуў

I не паважыцца кiдаць...

Так кто же она, это идеальная белорусская девушка?!

Предательская Наталька!

Та Налька, которая оставила своего доверчивого Машеку и

«...сама к бядзе пайшла сваёй...»

Короткевич знал о женском характере все, но он возвышал женщину, потому что был настоящим мужчиной, и поэтому совершенно неслучайно то, что из его уст я не услышал, скажем, следующие строки:

Забыла ўсе Машэкi ласкi,

Каханне шчырае яго, —

Пад чарам ворагавай казкi

Зраклася мiлага свайго...

Эти купальные строки якобы развенчивают женщину, что не совсем соответствовало этике Короткевича — словом, он цитировал Янку Купалу по-своему и, конечно же, был прав...

— А можете обрисовать ваш любимый типаж героини?

— Моя литературная героиня все больше и больше становится похожей на мою жену Ольгу, и в этом надежное мое счастье!

— Слышала мнение, что рыцарство Короткевича по отношению к дамам — не больше, чем миф... Классик, кажется, вообще любитель был создавать вокруг себя мифы... Это от желания раскрасит жизнь или ради привлечения внимания, как сегодня принято делать?

— Есть книга, которую интересно читать, и вокруг этой книги появляются истории, или, как вы сказали, мифы. Есть кинокартина, которую интересно смотреть, и вокруг этой кинокартины тоже вырастают мифы. Есть какое-то природное явление, опять же обогащенное интересными тайнами...

Основное понятие здесь — интерес!

Так вот, Владимир Короткевич сам по себе был интересен!

Я познакомился с ним, когда учился в Литинституте, и когда слушал его, то в этот момент был уверен — Короткевич интереснее всех моих преподавателей!

Создавал ли он мифы вокруг себя?

Создавал!

И делал это артистично, почти незаметно, легко, естественно!

Не буду опровергать неопределенное, или вымышленное, мнение относительна его рыцарства, ведь это все равно что доказывать: белорусский алфавит начинается не с буквы «А», а с буквы «Я»!

Он ценил настоящую дружбу.

Когда я говорил: «Короткевич возвышал женщину...» — это значит,, я сказал: «Короткевич — рыцарь!»

Да, он любил быть в центре внимания и ради этого серым жизненным образам придавал яркие цвета!

Кажется, ничем Короткевич меня не разочаровал, — наоборот, вдохновлял на собственные мифы.

— И еще об одном мифе... Так было ли написано продолжение «Каласоў»?

— Пусть на это ответят литературоведы. Я же могу вот что вспомнить. Короткевич любил своих героев, не хотел, чтобы они умирали. Как-то моя Ольга спросила у него, когда будет завершен Роман «Каласы пад сярпом тваім»?

— Когда?! — буквально взбросился писатель. — Закончить роман, это значит, возвести на эшафот Алеся Загорского! А я не могу это сделать...

— Насколько Короткевич шел в жизни на компромиссы? Это «ни запятой с места не сдвину» — тоже миф?

— «Ни запятой в своей рукописи не сдвину!» — об этой Короткевичевой фразе мне рассказывали, когда я работал в издательстве «Мастацкая літаратура». А из того, что слышал от Валентины Щедриной, выходило — Короткевич был довольно упрям и в московских издательствах, очень не любил, чтобы его тексты подлежали правке.

А что касается компромиссов вообще, то стоит не забывать следующее — Короткевич родился и умер в Советском Союзе. Прожить всю свою жизнь в тоталитарном государстве с его мощной цензурой, печататься в государственных (частных же не было!) журналах и издательствах, которые являлись идеологическими структурами, и избежать компромиссов просто было невозможно!

Однако Короткевич не вступил в компартию, не заседал в бесконечных президиумах, не выступал с начальственных трибун.

Он оставался исключительно творцом, как, кстати, и Михаил Стрельцов.

Можно сказать, что в какой-то степени ему повезло — у него, слава богу, были в Минске надежные защитники. Это и Александр Кузьмин, и Сергей Законников, и Михаил Дубенецкий. А в Москве — Валентина Миканоровна Щедрина. Короткевич, наверное, чувствовал, что ему позволено немного больше показывать свой своенравный характер, чем другим.

— Насколько легко было его обидеть? А насколько легко обмануть?

— Кажется, здесь он был немного похож на Максима Горького. Кстати, перед Максимом Горьким я всегда склоняю голову, ведь в начале XX века он, уже влиятельный в мире писатель, поддержал Янку Купалу и Якуба Коласа!

По мемуарной литературе, много людей пользовались добротой Максима Горького, были и такие, что его обманывали.

Что касается Короткевича, то его обманывали «близкие друзья», но эта тема пока не для нашего интервью.

Вообще же, обидчивость — золотое качество большого таланта, и Короткевич обладал этим качеством.

— Какую встречу с Короткевичем вы могли бы назвать самой печальной, а какую — самой веселой?

— Самая печальная произошла в конце июня 1984 года. Я собирался в Братиславу и хотел своему другу, словацкому поэту Теодору Крестку, привезти в качестве подарка роман «Чорны замак Альшанскі» с дарственной надписью автора. Тогда я видел Короткевича последний раз, конечно же, не зная, что он последний — писатель лежал на диване, накрытый цветным — королевским, как мне показалось, одеялом...

Были и веселые моменты.

Однажды утром я ему позвонил, и он мне сказал:

— Ленечка, ты так рано позвонил, что я еще не успел омыть лицо!

Во время «Встреч с Короткевичем» в «Светочи»: директор издательства «Мастацкая літаратура» Алесь Бадак и поэт Леонид Дранько-Майсюк.

— Есть ли у вас произведения, посвященные Владимиру Короткевичу, вдохновленные им?

— Мои произведения, именно вдохновленные его творчеством — например, поэму «Адам Нядзелька». Вещь эта открывается эпиграфом из романа «Чорны замак Альшанскі»: «З чаго мне, чорт пабiрай, пачаць?»; красноречива, кстати, первая строфа поэмы:

I драбяза гняце, i велiч —

З чаго пачаць?

Ва ўсiм — падман.

Пра тое думаў Караткевiч,

Свой пачынаючы раман...

А по знаменитой повести «Ладдзя роспачы» я сочинил одноименную драматическую поэму, с характерным жанровым определением «Вслед за Владимиром Короткевичем».

А еще в моей повести «Горад Боны і Давыда» можно найти аллюзии на творчество автора «Каласоў».

Вообще же для моей семьи Короткевич, можно сказать, творчески родной; скажем, когда моему сыну Василию было три года и ему прописали очки, Короткевич, увидев Василия, сказал: «Волнуюсь за его глаза!»

Сейчас Василию сорок лет, и он как театральный режиссер ставит спектакль по поэзии Короткевича — такова она на новом этапе, творческая связь с национальным гением!

— Еще один интересный факт, который нашла в сети: Короткевич однажды написал для вас дарственную надпись — «Леонид, возвращайся к земле!» Это он просто обыгрывал название своего романа, либо вкладывал еще какой-то смысл?

— О том счастливом для меня «однажды» я часто думал, и только в этом году в своей «Памятнай кніжцы» записал: «27 марта 2020 г., пятница». В творце В. Короткевич ценил прежде всего человеческие качества, а его талант ставил на второе место.

Полагаю, это важная особенность.

Этика выше эстетики!

Да, это, кажется, его правило.

7 июня 1984 года я зашел к нему, и на титульном листе своего романа «Нельга забыць» он, закурив, написал:

«Талантливому поэту, а, самое главное, хорошему парню Леониду Дранько-Майсюку на хорошее воспоминание. Владимир Короткевич. P.S. Леонид! Возвращайся к земле».

Что важно, слова «...самое главное...» он не только выделил запятыми, а еще и подчеркнул!

— Если бы вам дали возможность, какой памятник Владимиру Короткевичу, или его герою, и где бы вы поставили?

— Место — Минск, Октябрьская площадь. В центре площади — памятник самому Владимиру Короткевичу, причем — молодому, ведь в облике молодого Короткевича — вся его неугомонная душа! А ближе, скажем, к Дворцу Республики должен появиться памятник и его славному герою из повести «Ладья роспачы» Гервасию Выливахе! Почему именно Гервасию Выливахе? Да потому, что через этот образ Короткевич показал белорусскую рискованность.

Изобретательный на шутки весельчак Гервасий Выливаха не побоялся сыграть в шахматы с самой Смертью! Состязание было тяжелое (а как же иначе?!), но желающий повеселиться Гервасий Выливаха выиграл у Смерти шахматную партию — завершающую основную партию!

И тут мысль довольно прозрачная — на протяжении своего долгого существования белорусы защищались от беды не только оружием, но и рискованными поступками!

Людмила РУБЛЕВСКАЯ

Выбор редакции

Культура

Чем в этом году будет удивлять посетителей «Славянский базар в Витебске»?

Чем в этом году будет удивлять посетителей «Славянский базар в Витебске»?

Концерт для детей и молодежи, пластический спектакль Егора Дружинина и «Рок-панорама».

Общество

Время заботы садоводов: на какие сорта плодовых и ягодных культур стоит обратить внимание?

Время заботы садоводов: на какие сорта плодовых и ягодных культур стоит обратить внимание?

Выбор саженца для садовода — тот момент, значимость которого сложно переоценить.

Сельское хозяйство

Как обстоят дела на полях Беларуси на данный момент?

Как обстоят дела на полях Беларуси на данный момент?

Успех зависит от соблюдения отраслевых регламентов и технологий.

Регионы

Бьюти-рецепты XVIII века восстанавливают в Грабовке

Бьюти-рецепты XVIII века восстанавливают в Грабовке

«Императорский» туристический маршрут поможет развивать сельскую территорию.