Чернобыльская тема в кино: эффект сепии

С 26 марта по 2 мая в Национальном центре современных искусств проходила выставка, посвященная трагедии на ЧАЭС, —  «Чернобыль. Эффект спящего». Помимо прочего, демонстрировалось четыре ленты Национальной киностудии «Беларусьфильм», которые прямо или косвенно затрагивают эту тему. Рассказываем о них, а также о других заметных белорусских фильмах, в которых осмысливается ужасная катастрофа.

1986 год в белорусском искусстве 

Чернобыль — определяющая тема не только для национального кинематографа, но и для всего искусства. Хорошее тому подтверждение —прошлый номер газеты и отдельные его материалы. Как можно увидеть, новые выставки и произведения появляются регулярно и сегодня, спустя 35 лет после трагедии. Однако, поскольку до конца понять, что случилось весной 1986 года, не представляется возможным, окончательная точка в Чернобыльской истории и до сих пор не поставлена.

Недосказанность и таинственность естественным образом открывают большое пространство для художественных спекуляций и постоянно привлекают этим новых авторов. Кроме того, даже сама лексема  «Чернобыль» имеет невероятную семантическую наполненность и просто неисчерпаемый потенциал для метафоризации. Ассоциативный ряд, что предстает в сознании, бесконечен. Кстати, этим не проминают пользоваться различные творцы.

Так же, как слово «Чернобыль» имеет широкие коннотативные способности, так и разного рода арт-проекты с этим словом в названии (в том числе кино-, теле- и видеопродукция) неограниченны по своим жанровым и идейным характеристикам. В случае с кинематографом за названием «Чернобыль» легко может скрываться и мистический триллер, и философская притча, и приключенческий фильм, и даже мелодрама. Это несмотря на то, что само событие в коллективном сознании, кажется, расценивается однозначно как трагедия.

Сопровождением к выставке «Чернобыль. Эффект спящего» в НЦСМ стали следующие четыре картины: игровые «Черный аист» (1993, реж. Виктор Туров) и «Душа моя Мария» (1993, реж. Вячеслав Никифоров), а также документальные «Чернобыль. Пепел» (1996, реж. Сергей Лукьянчиков) и «Неизвестный рай» (2020, реж. Дарья Юркевич).

«Черный аист»

(1993, реж. Виктор Туров)

Пожалуй, начать нужно с самой старой в приведенном списке — с полнометражной работы режиссера-классика Виктора Турова. Не самая лучшая в фильмографии мэтра, но достойна внимания, тем не менее.

Экранизация повести Виктора Казько «Спаси и помилуй нас, черный аист» стала одной из первых в национальном кинематографе попыток игровыми средствами осмыслить катастрофу и ее последствия. Главный герой Янко Каганец (Лазарь), житель «списанной» деревни на границе охранной зоны, весь фильм борется с внутренними демонами, блуждая туда-сюда по загрязненной местности и исповедуясь черному аисту. Пусть акценты в фильме расставлены на тех местах, смысл которых, мягко говоря, мало касается именно чернобыльской проблематики, попытку все же засчитываем.

Самые опытные читатели могли заметить, что в материале был пропущен другой полнометражный игровой фильм — «Волки в зоне» режиссера Виктора Дерюгина. Ленту 1990 года мы не учли намеренно, так как, снятая в копродукции еще до развала Советского Союза, она использует Чернобыль и запретную зону скорее как характерное место действия, а не как почву для рассуждений. Такой подход вполне правомерен (сегодня и подавно), но давайте поговорим о нем чуть позже на более выразительных примерах... хотя кое-что ценное есть и у «Волков...» (например, настоящие кадры из радиационной зоны).

«Душа моя Мария»

(1993, реж. Вячеслав Никифоров)

Что выделяет почти все ленты на чернобыльскую тему (как фильмы Деругина и Турова, так и в частности произведение Вячеслава Никифорова, о котором пойдет дальше речь) — так это нереальная натура в кадре. Чтобы снять новый Чернобыльский фильм, авторы обычно много времени отдают на подготовку и поиск фантастических локаций. Все-таки запретная зона в глухом Полесье воспринимается большинством как нечто необычное и даже сказочное. Это такое место, где потенциально возможны и, более того, постоянно происходят различные паранормальные происшествия.

«Душа моя Мария» — один из немногих примеров яркого авторского и даже поэтического кино в истории национального кинопроизводства. Пусть кинематограф «авторский» и кинематограф «поэтический» — категории немного разного рода, но второй в принципе можно считать идеалом, конечной точкой эволюции относительно первого. Ведь, как и в литературной лирике, определяющей составляющей экранной поэзии является чрезвычайная субъективность. Даже логика развития сюжета в таких фильмах строится на основе авторских ассоциаций, в отрыве от бытового контекста.

Созданию подобного метафорического пространства в ленте «Душа моя Мария» способствует как раз удачно найденная съемочная площадка и талантливая работа художника Леонида Ершова. Впечатляет окрестности: и заброшенная мельница на берегу густо поросшего камышом става, и холмистые пастбища, и покинутая деревня — все это таит в себе какой-то первобытный пафос. Пейзажи и то, как они сняты, подходят выбранной мистической интонации. Диву даешься, как только создатели умудрились найти такие колоритные таинственные места!

«Рейнджер из атомной зоны»

(1999, реж. Вячеслав Никифоров)

Еще один фильм Вячеслава Никифорова о Чернобыле в подборке, но на этот раз принципиально другого жанра и стилистики. «Рейнджер из атомной зоны» — это криминальный боевик в «сеттинге» холодного постапокалиптического вестерна. Один из тех, что используют радиационную зону исключительно как характерные место и время (эти категории, в принципе, и составляют понятие «сеттинг»). Тем же путем идут и уже упомянутый фильм «Волки в зоне», и, что особенно интересно, многие современные произведения на тему.

Лента «Рейнджер из атомной зоны», снятая, как принято, за небольшие деньги, стремится подарить зрителю развлекательный опыт при помощи захватывающего сюжета и нехитрых боевых сцен. Авторы предлагают нового героя-спасителя, прототипом для которого (может, и подсознательно) точно послужил культовый персонаж Сергея Бодрова из российского фильма «Брат» режиссера Алексея Балабанова. Этот архетипический образ сильного героя, который всегда знает, что делать дальше, и никогда не ошибается, был нужен людям в то сложное время. Соответственно, зона, куда «помещается» герой-«чистильщик», символизирует всю грязь и хаос девяностых на постсоветском пространстве.

«Запретная зона»

(2020, реж. Митрий Семенов-Алейников)

Молодой режиссер Митрий Семенов-Алейников, который громко заявил о себе в 2015 году зрелищным короткометражным фильмом «Одной крови» и впоследствии снимал музыкальные клипы популярным артистам, в прошлом году дебютировал в полном метре остросюжетным триллером на Чернобыльскую тему. Картина пополнила ряды развлекательного кино в этом «сеттинге» и получилась, как кажется, вполне конкурентоспособной.

Режиссер от самого старта своей карьеры настаивал, что он в первую очередь постановщик (визуализатор) и только потом рассказчик. «Запретная зона» стала лучшей тому иллюстрацией. Говорят, что жанр фильмов ужасов — один из сложнейших для кинематографистов... но в тоже время, чтобы снять хороший ужастик, по большому счету, нужен только один навык — умение показывать (или скорее не показывать). У Семеново-Алейникова это получается отлично.

Можно не волноваться за монтаж, колористику, музыкальное решение и все подобные вещи, ведь за штурвалом — профессиональный видеомейкер. Белорусский фильм достойно выдерживает конкуренцию рядом с такими зарубежными проектами, как одноименный американский хоррор «Запретная зона» (реж. Бредли Паркер) 2012 года, российский хоррор-сериал «Чернобыль: Зона отчуждения» 2014 года, российский «супергеройский» фильм «Чернобыль» (реж. Данила Козловский) 2021 года и ужастик, но на этот раз в формате «find footage» (найденая пленка), российско-американского происхождения «После Чернобыля» (реж. Игорь Кинько) 2021 года.

«Чернобыль. Пепел»

(1996, реж. Сергей Лукьянчиков)

Кроме вышеперечисленных развлекательных картин, в последнее время много снимается и выходит, так сказать, серьезного кино про Чернобыль. Среди такого — российская драма «В субботу» (реж. Александр Миндадзе) 2011 года, международная драма «Голоса из Чернобыля» (реж. Пол Крухтен) 2016 года по Светлане Алексиевич и, конечно, хитовый американский минисериал «Чернобыл» 2019 года, авторы которого также вдохновлялись текстом белорусской писательницы.

Наиболее же серьезной тональности можно достичь методами документального кинематографа. Чернобыльской теме посвящены нашумевшие докфильмы: провокационный украинско-американский «Русский дятел» (реж. Чад Грация) 2015 года и американский «Чернобыльские бабушки» (реж. Холли Моррис, Энн Богарт) 2015 года. Также к числу последних относятся и многие белорусские ленты — например, фильмы документалиста Сергея Лукьянчикова. В 1993—1996 годах он сделал целый цикл экспрессионистских киноэссе, из которых выделяется лента «Чернобыль. Пепел».

Двадцатиминутный видеоряд под аккомпанемент невероятной, космической музыки композитора Виктора Копытько 1 это скорее аудиовизуальный арт-объект (пусть и с выраженной драматургией), чем кино. Легко представить себе это произведение на бесконечном повторе где-нибудь на выставке в качестве экспоната. Он транслирует ту «эстетику Чернобыля», которая вызвана видом настоящей Чернобыльской кино и фотохроники. Это специфическое коричневато-зеленовато-желтоватый оттенок в свою очередь, по-видимому, вызван особенностями пленки перестроечного времени, а также неправильным ее хранением.

Противоположном фильму «Чернобыль. Пепел» по художественному решению является полнометражная лента «Неизвестный рай» режиссера Дарьи Юркевич. Как и Митрия Семенова-Алейникова, ее упоминают в числе тех молодых авторов, кто в 2014—2015 годах начал «новую волну» белорусского кино. Для Дарьи Юркевич картина «Неизвестный рай» стала полнометражным дебютом в документалистике. Технический фильм-наблюдение, сделанный по всем канонам этого жанра, без лишнего эстетства показывает, как сегодня живут белорусы под тяжестью радиации.

Никита ЩЕРБАКОВ

Печатается в газете «Літаратура і мастацтва»